Русская поэзия Китая: Антология - Николай Алл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
ВЛАДИМИР СЛОБОДЧИКОВ
СТАТУЯ
Ты, как Ева, изгнана из раяЗа соблазн, за грех, за пустоту,А теперь в тебе молва людскаяВоплощает райскую мечту.
Ты рукою, обращенной к звездам,Вечности указываешь путь,Раскаленный и тяжелый воздухНе проникнет в мраморную грудь…
С этих губ, в улыбке задремавших,Не сорвутся никогда слова.В этих взорах, некогда пылавших,Не таятся чары волшебства.
И, готовая раскинуть крылья,Чтоб, как ангел, взвиться в высоту,Ты стоишь, окутанная пылью,На горячем каменном мосту.
Ты стоишь, на звезды устремляяСвой слепой и равнодушный взор,Ты стоишь, под грохот вспоминаяТишину твоих Каррарских гор.
«О, лишь для нас с тобою, дорогая…»
О, лишь для нас с тобою, дорогая,Для нас двоих десятки тысяч летЛетят миры, в морях пространств сгорая,Сияет солнце, разливая свет.
Сияет солнце, согревая вешнимСвоим теплом бутон земли, чтоб онЦветком не расцветавшим и нездешнимРасцвел бы раз в безбрежности времен.
Расцвел бы раз цветком любви нетленной,Любви моей, любви твоей, мой друг,Единственным в истории вселенной,Но завершающим созданья круг.
НЕПТУН
Черной ступней придавилВоду, трезубцем взбурлил:«Больше меня не зовиВ пленную сладость земли!»
В холод спускал пароход.(Волны и волны кругом;Гребни взлохмаченных водГулко боролись с винтом).
Из глубины вылезал,Тонким трезубцем играл.(Злые акульи глазаЧудились мне до утра.)
За пароходом нырялИ выползал на корму;Тонкий трезубец бросалВ настороженную тьму.
Звезды над нами качал,Руки в пространство тянул,Силился перекричатьНеумолкаемый гул;
Силился перекричатьГолосом хриплым своим.Кровь его не горяча.Светом пронзенный дневным,
Он опустился на дно.Волны разбил пароход.Звезды ушли в небосвод.Солнца открылось окно.
ГАДАНЬЕ
Зима сворачивает полог,Но души холодом полны.Как скучен и тревожно дологОбетованный шаг весны!
Умрет февраль, и в серых лужахРасплавится, размякнет март.Что будет после — лучше? хуже?Возьму колоду старых карт.
Дорога и еще дорога,Шестерка и восьмерка пик.Я с возрастающей тревогойДушой к вещанью карт приник.
Безумие или виденье?!Я вижу призраки: вездеПроходят тени — отраженьяБегущих от судьбы людей.
Как за страницею страницуЛистают книги, так и тут —Знакомые, родные лицаБегут, бегут…
ИСКУШЕНИЕ
Большие вопросыПростыми словами…Вот ты с папиросойСклонен над стихами.Пьянящие волныВсе выше и выше…Вот голос тяжелыйОткуда-то слышен:«В бездонную пропастьВсе люди несутся.К чему твоя робость?Пора встрепенуться!Ведь, кажется, простоДобиться свободы:С высокого мостаПод черные воды…Иль выстрелом четкимС улыбкой надменнойЗемные решеткиРазрушить мгновенно…»«Нет, голос, ты демон,Ты жалок и беденВсегда и везде мыСтремимся к победе!А ты соблазняешьБезумьем и душишь,И в пропасть толкаешьБессильные души».…А дым сизоватыйВсе выше и выше…Вот голос крылатыйИ ласковый слышен:«И сумрак могильный,И смерть безобразны.Ты — бодрый и сильный —Не слушай соблазнов,А думай о Боге,О жизни безгрешной,О светлой дорогеВеселой и вешней…»
С надеждой на Бога(Так просто и ясно)Земная дорогаЛегка и прекрасна!
МИХАИЛ СПУРГОТ
«Сижу с китайцами в харчевнях…»
Сижу с китайцами в харчевнях,Ведя бесед несложных ряд,И странной радостью напоенМой каждый в быт Китая взгляд!
И, жадно впитывая сокиКультуры чуждой мне страны,Я знаю, что подходят срокиТоскою вздыбленной весны!..
Горячий ханшин чуть туманитМозг, обожженный жаром слов,И тихо плавают в туманеВиденья чудищ и богов.
И сердце вдруг вздымает бурно,Как от тайфуна иль грозы,Один лишь мысли всплеск лазурныйИз мудрых песен Лао-цзы!..
СЕРДЦЕ ЛУ-ШУ
Из «Китайских теней»
На пыльном тротуаре, где рикши зло гогочутнад девушкой, что много в квартале Ню грешит,там роза под ногами, что сухо ее топчут,алея лепестками, печальная лежит.
Вчера ее в блестящем цветочном магазине купив,красавец стройный — агент фирмы Грин,в бумаге папиросной, смеясь, на лимузине,увез в палаццо, жил где китайский мандарин.
На рауте блестящем, где были только ледии лорды-иностранцы, — там маленькой Лу-Шуподнес с поклоном розу агент фирмы «Трэдинг»,сказав шаблон с усмешкой: «Цветок идет цветку».
Ах, знает ли кто ужас любовности трагедий —минутных только взглядов из ревности лучей……Отдав цветок — любезен был слишком агент с ледиодной в парчовом платье, фокстрот танцуя с ней.
В порыве гнева нервно швырнула Лу-Шу розуиз шелковой гостиной на улицы асфальт,и маленькою ножкой растоптала грезу,сердце переплавив ревностью в хрусталь…
1924-я Весна Фудзядин (Тао-Вэй)17 ИЮЛЯ
Из поэмы «Екатеринбург»
В глухой подвал Их всех свели.Был вечер душен, грозен, зноен.Но, как все заточенья дни,Царь был и сдержан, и спокоен.
Упала ночь. И в тишинеЛишь часовых шаги звучали.И трепетно молились всеВ предсмертной муке и печали.
Убийцы дерзкою толпойВошли. В глазах зверь красный бился.И в тайне ночи роковойКровавый ужас совершился.
И стали стены все в крови,И глухо выстрелы гремели,И, убивая, палачиВ глаза страдальцам не смотрели…
…Прошли года. От тех временОсталось мало что знакомо,Но тайной страшной окруженПодвал Ипатьевского дома.
И как легенда говорит, —Ее народ весь повторяет, —Теней загробных грозный видТам часто сторожей пугает.
Они приходят по ночам —Так повествуется в народе, —И с ними Император самСо всей Семьей своей приходит.
И там, колени преклоня,Так, как и прежде, в дни былые.Он молится — не за себя,А о спасении России!
ОЛЬГА ТЕЛЬТОФТ
ЖЕНЩИНА
Это Он, и любя, и жалея,Чтобы душу ее уберечь,Ношу выковал ей тяжелееДля ее беломраморных плеч.
Дал, как арфу, звенящее имя,Хрупкость рук, не таящую сил,А глазами, как солнце, большими,Чтобы зрила печаль, наделил.
Рек ей: «Скорбь умножая, умножу;Будет в муках твое бытие».И ответила женщина: «Боже,Да прославится имя Твое».
РАХИЛЬ
