Русская поэзия Китая: Антология - Николай Алл

СТОРУКАЯ

Я целовал твое святое тело,Я целовал твои святые руки;Но ты, божественная, захотела,Чтоб наше счастье стало нашей мукой.

И стало так. По твоему веленьюДневное солнце больше не всходило.Я стал молиться, преклонив колени,Невидимому черному светилу.

Я стал учиться трудному искусствуБыть каменным, быть всюду одиноким.Я поклонился в ноги ЗаратустреИ сам себя стал называть пророком.

Я уходил под своды древних храмов,Где, в свете свеч, пред золотым МайтрейейВ тумане фимиама дремлют ламы,Рыдает гонг, и жертвенник алеет.

Я там искал Сторукую богиню,Ту, у которой бронзовое тело,Одежд которой дым струею синейКасается неслышно и несмело.

Я жег пред нею тлеющие свечи,Бросал в огонь священную бумагу.И на лицо ее, на грудь, на плечиСмотрел со страстью, с дерзкою отвагой.

Божественная! Ты глядела строгоКуда-то вдаль, в ненужное нам небо.Вокруг тебя толпились молча боги,Прося — со мной — твоей любви, как хлеба.

Да, это ты! Века, тысячелетья.Мильоны лет — ты та же, ты все та же;И эти храмы, пагоды, мечети —Тебе, звезде, которая всех краше.

ВЕСНОЙ

Какая невозможная весна!Какое злое бронзовое солнце!Цветут магнолии. И эта новизнаМучительнее, чем бессонница.

Мелькающие пятки потных рикшЧарльстонят по веселому асфальту,И хочется запеть девичьим альтомСердцещипательный романс «Шери».

А ночью — я, никчемный и чужой,Ищу чего-то в матовом тумане,Грущу о чем-то. И Шанхай большойМеня ко дну огнями баров манит.

Но ради блеска чьих-то близких глаз,Сияющего мне во тьме мытарства,Твой яд, весна, я превращу в лекарство.И дни пройдут — и разорвется мгла.

О НЕПОСТИЖИМОМ

Л. Д. Густову

Александр Сергеевич!Про вас ли это рассказывают книги,Что вы были необычайно суеверны?

Вы, гений своей страны,Вы, буян и бунтарь,Вы, ловелас и скептик,Вы верили…                    Но нет, этого не могло быть!Верили в глупые народные приметыИ так таинственно шушукалисьС темными тайнами магнетизма.

Вспомните,Как вы откладывали карету до завтра,Если в момент отъездаЛакей вручал вам забытые часыИли же носовой платок.

Помните, в какое сильное смущениеПривело вас пролитое на стол масло?И многие, многие миллионы соотечественниковВспоминают теперь с улыбкойО счастливом «нащокинском» фраке,В котором в МосквеВы пришли просить руки у Гончаровой.

Его вы стали носитьВо всех серьезных случаях жизни,И в нем же, именно в немВас приняла к себе гостеприимная вечность.

Вспомним, наконец, и о цыганке,Предсказавшей вамСкорую смерть от «белой головы».

Как серьезно вы отнеслись к гаданью!С каким детским трепетомБегали вы с тех пор от белокурых,Страшась с ними знакомств!

Но непостижимое — подстерегло.И не помогли вам тогдаНи гаданья, ни предостережения.Ни даже бирюзовое кольцо на пальце,Спасающее «от насильственной смерти».

Несравненный Александр Сергеевич!Вы, гений нашей страны,Вы, буян и бунтарь,Вы, ловелас и скептик, —Если вы так по-ребяческиВерили в непостижимое,То что же тогда делать мне,Обычному человеку,Который, как и все, жаждет — жить,Но который не знает, что такое — жизнь,И, самое главное,Что же такое там — над жизнью?

ОТДЫХ

Дышу дыханием святымДеревьев, трав и тверди синей,И солнце кругом золотымПлывет в пылающей пустыне.

И сердцу праздному легко,Когда, и грустный, и безвольный,В покой уснувших облаковСтруится голос колокольный.

Он будни сонные пронзит,Он души сонные разбудит,И к алтарям, где свет горит.Придут измученные люди.

И станет им легко, как мне,Как мне в моем огромном храме,Где даже воздух весь в огне,Под голубыми куполами,

Где расцветает каждый кустНеопалимой купиною,И вышний мир так мудро пустНепознанною глубиною.

СЕРГЕЙ СЕРГИН

ЗАВЕТНЫЕ СЛОВА

Россия. Петербург. Нева.Как ни зови их, смысл все тот же.Душа забудет все слова,Но этих позабыть не сможет.

Нас цепкая связует нить,Клубок таинственный и грозный.Не вычеркнуть, не примирить…О Родина, с тобою розно

Чем я живу, как жить могу?Печалью, длящейся годами,Иль памятью?.. Я берегуЕе, как выцветшее знамя,

Впитавшее сражений дым,Как щит, с надеждою несомый, —Когда-нибудь, немолодым,Сквозь слезы улыбнуться — дома.

ВОСПОМИНАНИЕ

Последнее нашлось звено,Сбывается все слово в слово —Вот башенка с одним окномИ с дверью на семи засовах.

Вот сад, где не растет трава,Где дерево всегда из листьев…Все то, что раньше узнавалВ рисунке чьей-то древней кисти,

Возникло вдруг передо мнойНа площади пустой, бескрайной…Я в дом войду — и путь земнойОсветится последней тайной.

МОЛИТВА

В пустынной церкви, днем, одна,Ты поднимаешься на хоры,И вздрагивает тишинаПри взлете шелковых оборок.

Задумчиво проходишь тыПо медленно скрипящим доскам…Вон там, внизу, — ряды святыхМолчат, закапанные воском.

И прямо пред тобой — алтарь,Подальше, чуть правей — распятье,А руки рвут с груди янтарь,И мнется шелковое платье,

Как на коленях, с высоты,Прильнув к расшатанным перилам,Не дрогнув пред лицом святых,Ты шепчешь: «Господи, помилуй…»

СТРАННИК

Посыпанная солью корка хлеба,Глоток воды в лесу из родника…Мой путь идет за ту черту, где небоСошлось с землей. Дорога далека!

Взлетают крылья мельниц над деревней.Над тихой речкой тает тень моста.Передохну я у часовни древней,Разрушенной, забытой, без креста.

Легко дышать. Легка моя котомкаИ палка сучковатая легка.Приду в село. Урядник скажет громко:— Как звать тебя? Возьмите старика!

Ни имени, ни радости, ни грусти.— Непомнящий… — и, поднимая взгляд,Увижу, как урядник взор опустит.— Куда идешь? — Куда глаза глядят.

И скажет он — чуть дрогнет голос строгий:— Пустить его! — Окончился допрос.Вздохнут старухи: —  Странничек убогий,Забыл, как звать… Спаси его, Христос.

СТИХИ ОБ ОТЪЕЗДЕ

Уехать… Любимое слово —Его твердить не устану,Много во мне такого —Наверно, от предка цыгана.

Уехать… хотя бы в трюме,Где крысами пол исцарапан,Сдержанней став и угрюмей —На берег спуститься по трапу.

Уехать… И этим вот словомМир, как альбом, перелистан…Видится город портовый,В сумерках сонная пристань.

С улыбкой в глазах скажу на прощанье: «Так надо».Радость не скрою и тем от себя оттолкну…Исчезнет вокзал. Растает вдали эстакада.Вечерние тени подступят вплотную к окну.Приснится в вагоне мне шумный неведомый город,Где в пыльных конторах лежат на столах чертежи.Где все я забуду, где жизнь деловитая скороС другими столкнет, и прошлое станет чужим.

Воедино собираю я отрезки,Жизнь скрепляя просмоленной нитью,В провалившемся, наскучившем гротескеНезадачливый бессменный исполнитель.В безысходном черпаю усладу,Голос будней внятен мне и близок —Спор соседок, сплетен едкий ладан, —Запах щей и чьи-то вокализы.

У ДВЕРИ