Русская поэзия Китая: Антология - Николай Алл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
ОЛЬГА ТЕЛЬТОФТ
ЖЕНЩИНА
Это Он, и любя, и жалея,Чтобы душу ее уберечь,Ношу выковал ей тяжелееДля ее беломраморных плеч.
Дал, как арфу, звенящее имя,Хрупкость рук, не таящую сил,А глазами, как солнце, большими,Чтобы зрила печаль, наделил.
Рек ей: «Скорбь умножая, умножу;Будет в муках твое бытие».И ответила женщина: «Боже,Да прославится имя Твое».
РАХИЛЬ
Ты глазами израненной серны,Чтобы небо узреть, напряглась,И металась от боли безмерной,От бичующей муки рвалась.
Блеял скот. Дребезжали повозки.Сено мирно жевали волы.Как плетей бичевания хлестки,Новых мук набегали валы.
Ты сгорала и ты догорелаСамой страшной из творческих мук.И от тела рожденное телоПервым издало плачущий звук.
САРА
IОпахала ресниц, будто тени,Опустились на кожи атлас;И никто не глядел без смятеньяВ бархатистые сумраки глаз.
Подходили к Египту. В тревогеЕй Аврам на пути говорил:«Ты прекрасна. Глаза твои строги,Драгоценные, словно берилл.
Только если узнают злодеи,Что жена ты моя, не сестра, —Ты увидишь, как я холодеюУ ночного простертый костра».
IIГорько, если любимейший мимоРавнодушно проходит, как брат;Только, Сара, тебе быть любимой,Не любя, — тяжелее в сто крат.
Что же, брови, как луки, не горби —Скорбь бесстрашней, чем недругов рать,Участь женщины: песни о скорби,Ночь проплакать да дотемна ткать.
Видишь — жизнь для Аврама дорожеДрагоценнейших слез или мук.Так дели с фараонами ложе,Испытай их изнеженность рук.
«Душа научилась беречь…»
Душа научилась беречьТвое чужестранное имя.Твоя нероссийская речь,Слова твои стали родными.
Плыву ль по вечерней реке,Скалу огибаю ли, мыс ли —Шепчу на твоем языкеМои сокровенные мысли.
В душе моей властно ты стерДругие любимые лица,И образ твой в ней распростерт,Как крылья парящей орлицы.
С тех пор не молюсь о другом…Но, друг мой, скажи, — отчего жеЧужим для тебя языкомМолю: «Сохрани его, Боже»!
1936«Ты входишь в дом — нездешний, неземной…»
Ты входишь в дом — нездешний, неземной.Плащ за спиной, как крылья серафима.Сияньем глаз ты следуешь за мной,Касанье рук твоих неуловимо.
О, если б ты нахлынувший восторгИсторг из струн души, тебе покорной, —Он затопил бы запад и восток,Пустынь песок и рек исток нагорный!
Но ты, безмолвный, не подашь руки —По ветру плащ рванется в ночь, как крылья:И (может быть, то вспыхнут светляки!)Следы твои заблещут звездной пылью.
1938ЛЮБОВЬ
Одиночество — глубже колодца…Слезы веки разъели, как соль…Это мною любовью зовется,Оттого, что любовь моя — боль.
Я не вижу тебя по неделям, —Разве только сквозь сон или бред, —Мы печали и горя не делим,А в любви моей радости нет.
Радость мне может только присниться:Быть, сквозь сон улыбаясь, с тобой.Даже с блудным — беспутной блудницей,Даже с падшим — смиренной рабой.
1939«У тебя, как золотые сливы…»
У тебя, как золотые сливы,Солнцем напоенные глаза.Для тебя пишу стихи, счастливый,В танце гнусь, как тонкая лоза.
Ты глубок, мой голубок, и робок.Я пуста, беспечна и горда,Из ненужных из-под шляп коробокЯ могу построить города.
Дорогими я душусь духами,И рука в рубинах, как в крови…А любовь, пропетая стихами, —Не любовь, но песня о любви.
1940ДИТЯ
Я шелесты листьев и шорохи травВбираю, как пчелы цветочную влагу,И, солнца лучи золотые вобрав,Храню для тебя, как великое благо.
Я, душ отогретых вдыхая тепло,Вливаю в души твоей хрупкие соты.Чтоб в душу, творимую мною, втекло,Что я собирала недели и годы.
Мечты мои, мысли, стремясь к облакам,Простерлись в груди, как орлиные крылья.Их, кроме тебя, никому не отдамИ в душу твою ненасытную вылью.
Ты будешь могучим, как крылья орла,И гордым, как горды орлиные скалы,Создашь ты, чего я создать не смогла,Найдешь то, чего не нашла, но искала.
1939ОТСТУПНИЦА
IТы видел мудрость, и приник,И пил, и вот сумел напиться,И завещал мне гимны книгСчастливейшего очевидца.Твой лоб, как купола, высок,И хищен нос, как ночью филин.Но, словно мудрости исток,Не разгадать мне губ извилин.Твои заветы берегуИ, волею твоей хранима,На самом солнечном лугуИду, не озираясь, мимо.Ни горе, ни внезапный страхМне сердце острием не тронут.Ты завещал хранить в векахМне мыслей глубочайших омут.Мой взор всегда пронзить готов,Как извлеченный меч из ножен;И лишь твоих могучих словДля сердца голос непреложен.
IIИ вот сегодня ветер стих,И вечер пламенен и жарок.Я слышу шепот слов глухихМеж зеленью увитых арок.Моя душа черства, пуста,Нагретая, как камня плиты;И чьи-то грешные устаС моими, праведными, слиты.
III В века протянутая нитьЗвенит печальней и короче,Но он, пришедший осквернить,Опять владеет мною к ночи.Я вижу, день горит бедой.Мой дивный путь уже не светел.И в небе меркнущей звездойТы, грозный, мне судьбу отметил.Твой взор бичует, будто плеть,И гнев подобен темным грозам.За то, что не дала дозретьЯ мудрости бесценным лозам.
1942«В каждом лепестке неповторимый…»
В каждом лепестке неповторимыйСвой живой чарующий изгиб:Так по-разному благодарим мы,Так иначе каждому близки.
И не рви же лепестки нарочно,Стебельки не стягивай узлом.Или ты, клейменый и порочный,Как и в душах, сеешь только зло?
И, питая тело горькой желчью,Отравляешь ею все кругом?Что ж мечтаю о тебе я молчаИ пишу стихи не о другом?
Ты мне душу засоришь, как илом,Слезы грусти выжмешь из очей.Отчего же я тебя любилаИ теперь люблю тебя зачем?
ВЕСНА
Подражание танка
Мне жесткой мнится мягкая кровать;В томимом теле горечь и недуг.Сакуры нынче я не буду рвать:А говорят — твой расцветает луг,И ты скликаешь ласточек-подруг.
Шанхай«Верить хочу ли в победу твою…»
Верить хочу ли в победу твою,Или она ясна?Кажется мне, что в твоем краюПлавно плывет весна.Горе большое, как степь, как ширь;Солнце сжигает твердь.Ты, на победном коне богатырь,Прочь прогоняешь смерть.Горе большое, но ты велик —Жажду снесешь и зной.Грозный святого Георгия ликЗрю за твоей спиной.
1940«Не плачь в Путивле, Ярославна…»
