Леди полночь - Кассандра Клэр

Мать Джулиана всегда разграничивала разницу между тем, чтобы делать что-то для кого-то и тем, когда ты просто предоставляешь им ресурсы, чтобы они всё сделали самостоятельно. Именно так она учила Джулиана рисовать. Джулиан всегда старался рисовать для Тая, хотя всегда казалось, что он чувствует, что это его путь сквозь тьму: создание книг, игрушек, уроков. Всё это было вручную изготовлено специально для Тая и его особого мышления. Было ли это правильно? Он полагал, что это помогало. Он надеялся. Иногда надежда - это всё, что у тебя есть.

Надеяться и наблюдать за Таем. Приятно было смотреть на Тая и видеть, как он становится более похожим на себя и всё менее и менее нуждается в помощи и указаниях. Конечно, здесь присутствовала и доля горечи - однажды его брат перестанет нуждаться в нём. В глубине своей души Джулиан удивился бы, если бы Тай захотел проводить с ним время, как было однажды - с братом, который всегда заставляет его что-либо делать и с которым совсем не весело.

- Это не устройство, - воскликнул Тай. - Это джойстик.

- Хорошо, но он лжёт, - сказал Марк, поворачиваясь в своём кресле. Он увидел Джулиана, стоящего в дверном проёме, и кивнул. - Рад встрече, Джулс.

Джулиан знал, что это было приветствие фейри, и мысленно прилагал все усилия, чтобы не напомнить Марку, что они уже виделись сегодня утром на кухне, не упомянуть то, что уже говорил несколько тысяч раз. Он одержал едва заметную победу над своими примитивными порывами сказать это.

- Привет, Марк.

- Всё в порядке?

Джулиан кивнул головой. - Я могу отвлечь Тая на секундочку, чтобы поговорить с ним?

Тибериус встал. Его чёрные волосы были неопрятны, становясь слишком длинными. Джулиан напомнил себе, что надо включить в расписание стрижку обоих близнецов. Ещё одно дело, которое надо добавить в календарь.

Тай вышел в коридор, закрыв за собой дверь в комнату, где стоял его компьютер. Выражение лица его было настороженным.

- Ты хотел поговорить о скунсе? Если это так, то Ливви уже выпустила его на волю.

Джулиан покачал головой из стороны в сторону. - Разговор не о скунсе.

Тай поднял голову. У него всегда были более изящные черты лица, более необычные, чем у Хелен или Марка. Его отец говорил, что он был напоминанием о более ранних поколениях Блэкторнов, он выглядел, как люди на некоторых семейных портретах в редко используемой ими столовой - он был похож на статных мужчин Викторианской эпохи с изящными лицами и чёрными, кудрявыми волосами, одетых в сделанную на заказ одежду. - Тогда в чём дело?

Джулиан колебался. Весь дом целиком словно дышал тишиной. Он прекрасно слышал слабое жужжание компьютера по другую сторону двери.

Он хотел попросить Тая исследовать яд, который был нанесён на стрелу, что пронзила его в ту ночь. Но тогда ему придётся сказать, я умирал. Я должен был умереть. Слова не шли. Они являлись своеобразным порогом, за которым было так много других слов и фраз: я ни в чём не уверен. Я ненавижу быть старшим и командовать вами. Я терпеть не могу принимать решения. Боюсь, вы ещё научитесь меня ненавидеть. В меня вселяет ужас сама мысль о том, что я могу потерять тебя. Я боюсь потерять Марка. Мне жутко от того, что я могу лишиться Эммы. Я хочу, чтобы кто-то сменил меня на посту старшего и ответственного за всех и всё. Я не такой сильный, как вы думаете. То, что я хочу, неправильно и испорчено, такого нельзя желать.

Он знал, что ничего из этого ему сказать не может. То, как видят его они, дети, должно быть идеальным: ему казалось, запятнайся он, и их мир рухнет.

- Ты знаешь, что я люблю тебя? - проговорил он вместо того, что собирался сказать. Тай дико посмотрел на него, затем его глаза встретились с глазами Джулиана и на секунду вспыхнули. Много лет Джулиан пытался понять, почему Тай не любит смотреть людям в глаза. В этом было слишком много движения, цвета, экспрессии, как будто смотришь на экран ярко светящегося телевизора. Он мог сделать это - он знал, что людям нравится, когда им смотрят в глаза, и что это значит для них - но он не волновался из-за пустяков.

Тай внимательно всматривался в лицо Джулиана, пытаясь найти ответ на его странную нерешительность. - Я знаю, - в итоге, произнёс Тай.

Джулиан не мог выдавить из себя даже призрачную улыбку. Это было то, что ты хотел услышать от своих детей, не так ли? То, что они знали о том, что любимы? Он вспомнил, как однажды нёс Тавви вверх по лестнице, когда ему самому было тринадцать; он спотыкался и падал, истязая своё тело, поэтому когда он упал, ударившись спиной и головой, то не заботился о том, ранен ли он, пока Тавви был в порядке. Он довольно сильно стукнулся головой, но быстро сел прямо, в то время как в его голове скакали мысли: Тавви, мой малыш, всё ли с ним нормально?

Это был первый раз, когда он подумал «мой ребёнок», а не просто «ребёнок».

- Я не понимаю, почему ты хотел поговорить со мной, - сказал Тай, его тёмные брови поднялись вверх в изумлении. - Была ли какая-то причина?

Джулиан покачал головой. Он слышал, как в отдалении открылась входная дверь Института, принося с собой тихий смех Эммы и Кристины. Они вернулись. – Нет, совершенно никакой причины.

Глава 14

Яркие глаза

Стоя на мраморной лестничной площадке, Джулиан бросил последний взгляд на отражение в зеркале.

Он попросил Ливви подыскать что-нибудь «полу-формальное» для него, как оказалось, это значило, что нужен темный костюм. Единственный костюм, который у него был, был черным и винтажным от «Сай Девора[23]», который однажды Эмма нашла в одном из магазинчиков в Хидден Трижерс[24]. Это были темно-серая подкладка из шелка и перламутровые кнопки на жилете. Когда он оделся, девушка хлопнула в ладоши и сказала ему, что он похож на кинозвезду, поэтому, конечно, покупка оказалась удачной.

- Ты выглядишь прекрасно, Эндрю.

Джулиан повернулся. Это был Дядя Артур. Его запятнанный серый халат был свободно опоясан вокруг свисающих джинс и рваной футболки, серая щетина красовалась на его подбородке. Джулиан не потрудился поправить своего дядю. Он знал, насколько он был похож на отца, когда тот был молод. Может быть, Артура успокаивала мысль, что его брат может быть все еще жив. Возможно, наблюдение за Джулианом в парадной одежде напомнило Артуру пору минувших лет, когда он и его брат были молоды и полны энергии, прежде чем все развалилось. Джулс знал, что Артур горевал о своем брате по-своему. Это было скрыто под слоями чарующей силы фей и травмы, которая разрушила его жизнь. Если бы не тот факт, что Артур уже на пенсии и ведет себя прилежно, парень мог предположить, что его состояние обнаружится прежде, чем он переедет в Лондонский Институт. Он также предположил, что его дяде стало хуже после Темной войны. Однако, иногда, когда Артур принимал лекарство Малкольма, Джулиан мог мельком увидеть Сумеречного охотника, которым он был давно: храбрый, острый, с чувством собственного достоинства как Ахиллес или Эней.

- Привет, Артур, - сказал он.

Артур решительно кивнул. Он поместил открытую ладонь напротив груди Джулиана.

- У меня встреча с Ансельмом Найтшейдом, - проинформировал он племянника низким голосом.

- Рад слышать, - Джулиану было полезно знать. Артур и Ансельм были друзьями, разделяющими любовь к классике. Это заставляло его трудиться, быть активным. Артур повернулся с почти военной точностью, прошел через холл и двери Святилища. Они с лязгом закрылись позади него. Смех раздавался с лестничной площадки. Джулиан отвернулся от зеркала как раз вовремя, чтобы увидеть Кристину, спускавшуюся по ступенькам. Ее смуглая кожа контрастировала со старомодной розовой парчой ее платья. Золотые сережки-люстры раскачивались в ее ушах. После нее шла Эмма. Он заметил ее платье; оно было цвета слоновой кости и плавало вокруг нее как крылья ангела. Подол был чуть ниже её лодыжек, и он видел белые сапожки, в голенища которых были помещены кинжалы, вплотную прилегающие к коже девушки. Ее волосы были распущены и струились по спине, напоминая темное золото. Они были мягки, словно шелк, помнил парень. И даже картины Климта не идут ни в какое сравнение с ними.

Она достигла подножия лестницы, и он понял, что материал ее платья был очень плотным, но все равно видел форму и изгибы ее тела через него. Его пульс начал наносить твердые удары по внутренней части его манжет, его костюм начал жать и сдавливать тело, его кожа стала горячей. Она улыбнулась ему. Ее карие глаза были подведены золотым цветом; это пробудило его воспоминания об их общем детстве, когда она принесла ему букет ирисов.

- Я принесла их, - сказала девочка, и на мгновение Джулиан забыл, о чем она говорила. Он вспомнил именно об этом моменте, после чего протянул ей руку. Эмма раскрыла ладонь. Золотой набор запонок с черными камнями мерцал в ее руке. Ее прикосновение было нежным, когда девушка брала его руки, переворачивала их и тщательно закрепляла французские манжеты его рубашки. Она делала это быстро и правильно, но он чувствовал каждое скольжение и движение кончиков ее пальцев по коже его запястья, словно прикосновение оголенных проводов.