МЕМНОХ-ДЬЯВОЛ - Энн Райс

Конечно, они пришли к этому инстинктивно. Они знали о существовании Бога. Однако понятия не имели, как именно Он выглядит. Их инстинктивные знания происходили, казалось, из того же источника, что и их бессмертные души. Попробую выразиться яснее. Самосознание и ощущение собственной смертности способствовали развитию человеческой индивидуальности, личности, и эта личность испытывала страх перед смертью, страх перед полным исчезновением! Они видели это собственными глазами и понимали значение происходящего. И они молились своему божеству, прося его не допустить, чтобы такое событие оказалось бессмысленным, не позволить, чтобы оно вообще не имело значения в этом мире.

И только эта настойчивость, упорство каждой отдельной личности приводили к тому, что души умерших, покидая свои материальные тела, сохраняли их форму и оставались живыми - они цеплялись за жизнь как таковую, приспосабливались к тому пространству, в котором оказывались и которое было единственно для них доступным, и таким образом обретали возможность вечного существования.

Я молча слушал, поглощенный рассказом, и жаждал только одного: его продолжения. Однако вполне естественно, что мне вспомнился Роджер. Я словно воочию видел его перед собой, ибо Роджер был единственным призраком, которого мне довелось встретить. А картина, только что нарисованная Мемнохом, представляла собой более понятную и совершенную версию появления Роджера.

- О да, ты абсолютно прав, - подтвердил мои догадки Мемнох. - Быть может, в том и состоит одна из причин его прихода к тебе, хотя… Хотя в тот момент я воспринимал его как досадную, раздражающую и самую нежелательную в мире помеху.

- Ты не хотел, чтобы Роджер встречался со мной?

- Я наблюдал. Я слушал. Я был поражен не менее, чем ты. Однако у меня и до Роджера случались поразительные встречи - с другими призраками. Вот почему его приход не был для меня чем-то из ряда вон выходящим. Но если тебя интересует, не я ли организовал ваше свидание, то нет - я не имел к нему никакого отношения.

- Но ведь это произошло почти одновременно с твоим появлением, и мне казалось, что оба события тесно связаны между собой.

- Неужели? И в чем же ты усмотрел эту связь? Скорее тебе следует искать ее в себе самом. Не кажется ли тебе, что мертвые и прежде пытались поговорить с тобой? Не кажется ли тебе, что призраки твоих жертв с воплями преследовали тебя повсюду? Конечно, в большинстве случаев призраки твоих жертв пролетали мимо в блаженном неведении, что именно ты стал виновником их смерти. Однако так происходит не всегда. Вполне вероятно, в данном случае изменения произошли в тебе самом. Ведь для нас с тобой обоих не секрет, что ты успел полюбить этою человека, восхищался им, как никто другой, понимал его тщеславие, его интерес к непостижимому и страстное увлечение коллекционированием священных реликвий и других ценностей, потому что сам обладал теми же чертами характера.

- Да, все это правда, - сказал я. - И все же я по-прежнему уверен, что его появление каким-то образом связано с тобой.

Мемнох был поражен. Он долго смотрел на меня и, казалось, готов был разразиться гневом. Однако вместо этого он лишь рассмеялся.

- Но почему? - спросил он. - С чего это мне вдруг пришло бы в голову обратить внимание на какого-то призрака? Ты знаешь, о чем я тебя прошу. И тебе известно, что это значит. Тебе не чужды теологические и мистические откровения. Ты успел познать их, еще будучи смертным. Помнишь? Давным-давно, во Франции, маленький мальчик вдруг понял, что может умереть, не успев познать смысл существования вселенной, и побежал к деревенскому священнику, чтобы прямо задать ему только один вопрос: «Верите ли вы в Бога?»

- Все так, но… - я запнулся, не зная, как оправдать свои сомнения. - Но, повторяю, эти два события произошли практически одновременно. И когда ты утверждаешь, что между ними нет никакой связи, я… Я просто не могу поверить…

- Какое же ты все-таки несносное создание! - воскликнул Мемнох. - Совершенно несносное! - В голосе его отчетливо слышалось легкое раздражение. И все же он терпеливо продолжил: - Ну как ты не понимаешь, Лестат, что именно то, что заставило тебя ввязаться во всю эту сложную и запутанную историю с Роджером и его дочерью Дорой, в свою очередь, привлекло меня в твоем собственном характере и побудило прийти к тебе, а не к кому-либо другому? Ты стремился к познанию сверхъестественного. Ты молил небеса о собственной гибели и уничтожении. Сделав Дэвида себе подобным, ты, возможно, совершил первый реальный шаг на пути ужасных моральных испытаний. И если превращение в вампира маленькой девочки, Клодии, ты еще мог себе простить и оправдать тем, что был молод и глуп, то…

То обряд перерождения Дэвида, совершенный над ним против его воли, нельзя было ни простить, ни оправдать!… Ты завладел его бессмертной душой и сделал ее душой вампира! О, это поистине преступление из преступлений! Оно требовало вмешательства небесных сил, оно взывало к Господу! Ведь речь шла о Дэвиде, том самом Дэвиде, который заинтересовал нас до такой степени, что мы однажды позволили ему, пусть даже всего лишь на несколько мгновений, увидеть нас воочию. Нам было небезразлично, какой путь он изберет в дальнейшем!

- Значит, ваше появление перед Дэвидом было преднамеренным?

- Мне казалось, что я уже говорил тебе об этом

- А Роджер и Дора? Они просто попались на пути?

- Безусловно. Конечно, следует признать, что ты избрал своей жертвой одну из самых ярких и привлекательных личностей. Этот человек был столь же искусен в делах своих - в убийствах, вымогательстве, воровстве, - сколь ты был искусен во всем, что предписывала тебе совершать твоя нынешняя сущность. Твой поступок был крайне смелым и дерзким. Твой голод растет. Он становится в гораздо большей степени опасным для тебя, чем для окружающих. Тебя уже не привлекают, как прежде, отбросы общества, лишенные всякой надежды, или отъявленные головорезы. Остановив свой выбор на Роджере, ты тем самым заявил о том, что жаждешь власти и славы. Ну и что дальше?

- Я растерян. Меня терзают противоречия, - прошептал я.

- Почему? В чем дело? - удивился Мемнох.

- Потому что я влюбился в тебя. А такие эмоции, как мы оба знаем, я никогда не оставляю без внимания. Я чувствую, что меня влечет к тебе. И все же мне думается, ты лжешь относительно Роджера. И относительно Доры. Я уверен, что все это звенья одной цепи. И стоит мне вспомнить о Боге Воплощенном…

Не в силах продолжать, я оборвал себя на полуслове.

На меня потоком нахлынули воспоминания о рае, я вновь испытал те ощущения, что и там, на небесах, - во всяком случае, те из них, которые еще свежи были в памяти, - и буквально задохнулся от невыразимой печали.

Наверное, я невольно закрыл глаза - не знаю. Помню лишь, что вдруг открыл их и обнаружил, что Мемнох мягко держит меня за руки. Его крупные ладони были теплыми, а кожа - на удивление гладкой, и в то же время в этом пожатии чувствовалась недюжинная сила. Какими же холодными, должно быть, показались ему мои невероятно белые, изящные, отливающие перламутровым сиянием руки со сверкающими, как льдинки на солнце, ногтями!

Он отпустил меня и отошел в сторону, и чувство мучительного одиночества неожиданно причинило мне боль. Руки мои так и остались напряженно сомкнутыми.

А Мемнох уже стоял в нескольких ярдах, спиной ко мне, устремив взгляд в сторону другого берега узкого моря. Я вновь отчетливо видел его огромные крылья, которые беспокойно подергивались, словно охватившее его внутренне напряжение привело в действие мышечный механизм, предназначенный для управления ими. Мемнох казался неотразимо прекрасным и в то же время исполненным отчаяния.

- Возможно, Господь прав, - тихо заговорил он, не оборачиваясь и по-прежнему пристально вглядываясь вдаль. В голосе его звучала ярость.

- Прав в чем? - спросил я, поднимаясь с камня. Он даже не оглянулся.

- Мемнох, прошу тебя, продолжай, - едва ли не взмолился я. - Иногда мне кажется, что я больше не выдержу, что твоя повесть вот-вот разорвет мне сердце. И тем не менее я прошу тебя - продолжай! Пожалуйста, пожалуйста, продолжай!!!

- Это что, своего рода форма извинения с твоей стороны? - мягко спросил он, поворачиваясь ко мне лицом.

Крылья вновь сделались невидимыми. Он вернулся к камням и сел чуть правее меня… Я машинально отметил, что нижний край его одеяния покрыт пылью, а в длинных растрепавшихся волосах запутался маленький кусочек зеленого листка

- Нет, это не просьба о прощении, - ответил я. - Как правило, я говорю именно то, что думаю.

Я внимательно, изучал его лицо: скульптурный профиль, великолепная кожа, ничем не отличающаяся от человеческой, разве что чересчур гладкая и совершенно лишенная волос… Нет, словами описать это просто невозможно! Когда вы входите в какой-либо храм эпохи Возрождения и видите там огромную, величественную в своем идеальном совершенстве статую, она не вызывает страха в вашей душе, потому что вы сознаете, что это всего лишь каменная фигура, не более. Но та статуя, что стояла передо мной, была живой!