МЕМНОХ-ДЬЯВОЛ - Энн Райс

Я вдруг обнаружил, что стою посреди рая в окружении ангелов. Они молча наблюдали за мной и тоже ожидали божественного решения.

Однако Господь Всемогущий так и не удостоил меня ответом - лишь спокойный и безмятежный свет Его в конце концов озарил все вокруг. Я разрыдался.

«Взгляните, - обратился я к своим, собратьям, - даже слезы мои совсем такие же, как у них».

Справедливости ради следует все же сказать, что мои слезы, конечно, не были материальными.

Не знаю, как долго это продолжалось, - я плакал, а они стояли вокруг и молча смотрели на меня. И вдруг я понял, что плачу не один. Но кто еще? Я обвел взглядом весь сонм ангелов - хранителей, херувимов, серафимов… На их лицах застыло выражение таинственности и восхищения. И тем не менее я отчетливо слышал чьи-то стенания и плач.

«Откуда доносится этот плач?» - спросил я.

И тут до меня дошло. Они тоже догадались. Сложив крылья, мы сошлись вместе, склонили головы и прислушались… Звуки доносились с земли - это были голоса невидимых призрачных существ. Плакали они, нематериальные создания! Их стенания достигли небес. А вечный Божественный свет по-прежнему невозмутимо озарял всех нас.

«Пора взглянуть, что там происходит, - сказал Рафаил. - Нам следует исполнять повеление Господа».

«Да! Я должен увидеть и узнать, в чем дело!» - с этими словами я устремился к земле.

Остальные последовали за мной. Мы мчались, словно ураган, а вокруг плакали и завывали крошечные существа, которых мы не могли даже видеть.

Наше внимание привлекли звуки человеческих рыданий, присоединившиеся к стенаниям невидимых существ.

Наконец мы достигли земли и, никем не замеченные, окружили небольшое поселение очень красивых людей с гладкой и мягкой кожей.

В центре его на постели из трав и цветов корчился в предсмертных болезненных судорогах юноша. Он погибал от лихорадки, вызванной укусом какого-то ядовитого насекомого. И если верить Богу, все происходящее тоже было частью Его замысла.

Воздух над умирающим был наполнен рыдающими призрачными существами, а жалобные крики людей раздирали душу.

Я снова заплакал.

«Успокойся и слушай», - донесся до моих ушей голос Михаила, самого терпеливого и выдержанного из нас.

Он отвел нас в сторону от маленького поселения, подальше от бьющегося в конвульсиях юноши, и указал на целый сонм летающих в воздухе призрачных созданий.

Впервые мы увидели их собственными глазами! Я наблюдал, как они собираются вместе и вновь разлетаются в стороны, мечутся, сталкиваются между собой. Однако все они при этом сохраняли некое слабое подобие человеческой формы. Хилые, слабые, совершенно сбитые с толку, потерянные и не уверенные в себе, они плавали в воздухе и раскрывали свои объятия лежавшему на смертном одре юноше, которому предстояло вот-вот расстаться с жизнью. И это в конце концов произошло…

Между нами повисло молчание. Мы оба словно застыли.

Мемнох смотрел на меня так, словно ожидал, что я сам завершу его печальное повествование.

- И после смерти душа покинула этого юношу, - сказал я. - Искра жизни ярко вспыхнула, но не погасла, а присоединилась к великому множеству невидимых существ, которые летали в воздухе. Душа юноши сохранила его форму и затерялась среди тех, кто пришел, чтобы унести ее куда-то.

- Вот именно!

Он глубоко вздохнул и раскинул в стороны руки. Потом втянул в себя воздух, словно собирался взреветь, и сквозь кроны огромных деревьев над нашими головами устремил взгляд к небесам.

Я застыл, как парализованный.

Лес вокруг нас тихо шумел и вздыхал, как живой. Я явственно ощущал дрожь, охватившую Мемноха, и затаившийся внутри его страшный крик, готовый вот-вот вырваться наружу. Однако Мемнох сумел подавить его и опустил голову.

Оглядевшись, я заметил, что лес вновь изменился и принял вполне современный вид. Со всех сторон нас обступали гигантские дубы и еще какие-то деревья, под ногами росли знакомые цветы и мох, повсюду сновали птицы, в траве шуршали мелкие грызуны.

Я ждал.

- Воздух буквально кишел этими существами, - заговорил наконец Мемнох. - Теперь, увидев однажды, научившись различать их очертания и голоса, мы уже не могли не замечать их. Они словно венком окружили всю землю. Это были духи умерших, Лестат! Духи мертвых людей!

- А точнее, их души, Мемнох!

- Да, души.

- Души возникли из материи?

- Да, И сохранили Его образ. Души… субстанции… невидимые существа… души…

Я молча ждал продолжения. Он быстро взял себя в руки.

- Идем со мной.

Мемнох провел тыльной стороной ладони по лицу и взял меня за руку. В этот момент я впервые почувствовал прикосновение крыла, легко скользнувшего по моему телу, и это ощущение заставило меня вздрогнуть, будто от страха, хотя на самом деле никакого страха не было и в помине.

- Эти души когда-то принадлежали людям, - сказал он. - Они оставались живыми и невредимыми и продолжали обитать поблизости от материальных тел - от родного племени своих прежних хозяев.

Они не могли видеть нас, не могли видеть небеса. Что же им еще оставалось, кроме как смотреть на своих потомков - на тех, кто их похоронил, кто любил их при жизни, а после смерти заботливо обрызгал их тела рыжей охрой, а потом аккуратно уложил головой к востоку в нарядно украшенные могилы?!

- А люди? - спросил я. - Люди, которые верили в них и поклонялись своим предкам? Они ощущали их присутствие? Чувствовали, что души предков по-прежнему где-то рядом?

- Да, конечно.

Я был слишком поглощен собственными мыслями, чтобы спросить еще о чем-либо.

Запахи и мрачные краски леса, бесконечное число оттенков и комбинаций коричневого, золотого и багрового цветов, казалось, заполнили все мое сознание. Взглянув вверх, в просветах листвы над головой я увидел небо - серое, угрюмое и тем не менее величественное.

Однако я не мог думать ни о чем, кроме великого множества человеческих душ, которые плавали в потоках воздушного пространства, окружавшего нас и простиравшегося до самых небес. Души, обреченные на вечные скитания… Куда же направиться в такой тьме? Что следует искать? Что можно узнать и познать?

Что это? Неужели Мемнох смеется? Звуки были тихими, печальными, в них слышалась боль. Нет, скорее он напевает что-то. Быть может, это его сокровенные мысли изливаются в ангельском пении, подобно тому, как исходит аромат от прекрасных цветов?

- Скажи, Мемнох, а Господь знал об этом? - Я видел, что он страдает, но не мог удержаться от этого вопроса. - Господь знал, что эти духовные субстанции покидают тела мужчин и женщин? Знал о том, что в воздухе витают человеческие души?

Мемнох не ответил.

Вместо этого он запел вновь, и на этот раз песня зазвучала громче и отчетливее. Устремив глаза к небесам, он исполнял какой-то грустный, мрачный, исполненный смирения и боли, но очень красивый псалом, мелодия которого не имела ничего общего с привычными нам музыкальными произведениями, построенными по раз и навсегда заведенным канонам.

Он провожал взглядом тяжелые белые облака, проплывавшие над нашими головами.

Соперничало ли очарование окружавшего нас леса с тем, что мне довелось увидеть в раю? На этот вопрос я не могу ответить. Но я твердо уверен в одном: если бы и возникла необходимость в сравнении, столь совершенную красоту не смогли бы затмить даже небеса. И это было, пожалуй, самое удивительное. Представший нашим глазам девственный лес - Сад Зла, а быть может, Эдем - был истинным чудом, он существовал словно сам по себе и обладал ни с чем не сравнимыми величием и роскошью. И вдруг я почувствовал, что не в силах смотреть на него, не в силах видеть, как медленно опадают дрожащие листья… Я не мог позволить себе полюбить этот великолепный лес, до тех пор пока не получу ответа на вопрос, казавшийся в тот момент самым главным и неизмеримо важным.

- Так знал ли Господь правду о человеческих душах, Мемнох? - вновь спросил я. - Знал или нет?

Мемнох повернулся ко мне.

- А разве мог Он не знать, Лестат? Разве Он мог не знать об этом? Как ты думаешь, кто возносился к самым высотам небес, дабы поведать Ему обо всем? И с какой бы новостью я не представал перед Его всевидящими очами, был ли Он хоть однажды удивлен или застигнут врасплох, удалось ли хоть однажды сообщить Ему нечто такое, чего Он не знал и о чем не догадывался, - Он, вечный и всеведающий Господь?!!

Мемнох вновь тяжко вздохнул. Казалось, еще немного - и он буквально взорвется от гнева… Однако через мгновение он был вновь спокоен и задумчив.

Мы продолжили путь. Гигантские вековые деревья уступили место более молодым и изящным, с тонкими, гибкими ветвями, а под нашими ногами высоко стелились нежные, сочные травы.

В воздухе явственно ощущался запах воды. Ветер, дувший нам прямо в лица, откинул назад густые и тяжелые пряди волос Мемноха, обжег холодом мои руки и голову, но не смог остудить жар моего сердца.