Три доллара и шесть нулей - Вячеслав Денисов

– Если правильно спланировать преступление, как я думаю, можно вполне избежать наказания. – Пассажир улыбнулся и ясными глазами посмотрел на Антона Павловича. – Конечно, если оставить полиции кучу вещественных доказательств и свидетелей, тогда конечно! А если нет прямых доказательств? Попробуй докажи. Есть преступления раскрываемые, есть нераскрываемые. Невозможно доказать недоказуемое.

– Вот и девица с половым так же думали. И выворачивались, и выворачивались... Оттого, говорят, и улицу так назвали. Хотя, возможно, и по той причине, что жандармы через задницу вывернулись, чтобы доказательства добыть. Кто теперь наверняка скажет? Давно это было, в одна тысяча восемьсот восемьдесят пятом... Да, на этом и закончим с Вертковской. Есть истории и посвежее. Вот, полюбуйтесь!

Молодой человек скосил взгляд в указанном направлении и уперся взглядом в стену серого дома сталинской постройки.

– Что, здесь враг народа наркома убил?

– Вы не туда смотрите. – Антон Павлович постучал пальцем по стеклу. За поворотом исчезал угол высотного здания. – Гостиница «Альбатрос». Не поверите, но это эпицентр криминальных событий города. Берег Терновки и брошенные заводы с проводимыми там разборками и братскими могилами рядом не стояли, уверяю вас. «Альбатрос» – самое замшелое место, где стабильно, два раза в день что-нибудь да случается. Три недели назад, к примеру, иностранного подданного убили. Рассказать эту историю?

Молодой человек, рассматривая мелькающие мимо разогнавшегося, словно почуявшего скорую свободу, автобуса рекламные плакаты, ничего не ответил. Казалось, Антон Павлович ему порядком надоел. А еще из города толком не выехали...

– Я вас еще не одолел своими страшилками?

– Отчего же...

– Тогда расскажу. И она будет последней.

Однажды человек по фамилии Хорошев, прибыв к новому месту службы на Балканы в качестве миротворца, совершил поступок, никоим образом не связанный с миротворческой деятельностью. То ли бес ему на левое плечо сел, то ли крыша от перестрелок поехала, да только вошел он в один из сербских домов, расстрелял к чертовой матери всю семью, собрал все деньги, которые в доме были, а поскольку в доме ничего примечательного не присутствовало, он сдернул со стены картину старенькую. В рамочке дешевой, деревянной. И никто об этом не знал, кроме одного немецкого офицера, с чьим подразделением вместе подразделение Хорошева производило в селе зачистку. Ну, вы, наверное, телевизор смотрите и знаете, как зачистки обычно проводятся? В смысле их осуществления никакой особой разницы между Югославией и Чечней нет...

Деньги офицер промотал, а вот картинка осталась. Вернулся он с ней в родной город да занялся делами... Как бы вам сказать... Приблизительно теми же самыми, что делал в том сербском домике. Стрелял, воровал, разбойничал без меры и тем жил со своей компанией, которая присоединилась к своему командиру после демобилизации. Но за два года до того, как вернуться в Тернов окончательно, он был в нем проездом. И случилось так, что подарил он эту глупую картинку, что забрал со стены в сербской деревне, человеку по фамилии Полетаев. Николай Иванович Полетаев. А после судьбе угодно было так, чтобы в государстве Российском следопыты обнаружили коллекцию некоего Медведцева, состоящую из работ великих мастеров восемнадцатого и девятнадцатого веков. Все бы ничего, да диктор, ведущий передачу, рассказал о недостающей в той коллекции картине, которая называлась «Маленький ныряльщик» и принадлежала карандашу самого Гойи.

И как-то сразу все вспомнили об этом «Ныряльщике». И Хорошев, и Полетаев, и Бауэр. Франк Бауэр – тот самый капрал, который видел, как обошелся подполковник с хозяевами сербского домика, где висела картина. И видел, как та картина скрылась вместе с Хорошевым. Забыл о ней вскоре, да вспомнил тотчас, едва заговорили о коллекции Медведцева.

И стал искать пути-дороги, чтобы получить в руки то, чем раньше него завладел знакомый ему русский офицер... Не в самом лучшем смысле этого слова, как понимаете, – офицер... А как это сделать? Нужна связь в России. Если более точно – в Тернове. А всех знакомых у Бауэра – это переводчик, молодой красивый паренек, который несколько раз помогал ему общаться с российскими коллегами по бизнесу. Вот его номер телефона и набрал Бауэр за два дня до своей смерти. Так этот переводчик по фамилии Гранцев оказался в Германии... Об этом потом, кстати, жена покойного Бауэра сообщила. «Об этом» – это только о том, что видела русского переводчика один раз в его кафе в Потсдаме. А «потом» – это три дня назад.

Идем дальше...

Струге неловко размял затекшее тело, выпрямился и стал продолжать рассказ, лишь слегка повернув к молодому человеку голову.

– Как это обычно случается, все великие мысли приходят внезапно. Переводчик Гранцев оказался несколько более смышленым пареньком, чем полагал доверчивый Бауэр. Узнав всю историю перемещений картины из уст немца до конца, он вдруг подумал о том, что истинной причины прибытия ветерана Бундесвера в Тернов никто не знает, ибо легендой присутствия иностранного гостя в городе был контакт с лопуховатым нуворишем по фамилии Мариноха, который поверил в то, что ему предлагают сумасшедший по выгоде контракт.

Итак, Гранцев решает, что роль второго плана – не самое подходящее для него занятие. Он знает, у кого картина, но не знает, каким образом Бауэр собирался давить на Хорошева, чтобы выдавить из него картину. Но эти знания Гранцеву и не нужны. Он знает, как добыть картину самостоятельно. И убивает Бауэра в гостинице. Зачем ему теперь Бауэр? Бауэр ему теперь не нужен. Ему нужен Хорошев, и он начинает искать на него выход. Но выход на Хорошева ищет уже и прокуратура. А все из-за дурацкого флага, который перевернул вверх ногами на крыше мэрии пьяный слесарь. Простое совпадение, позволившее допустить то, чего без перевернутого флага было бы невозможно представить.

– Вам бы романы писать... – усмехнулся молодой пассажир. – Все настолько глупо, что просто хочется в это верить.

– Я еще не дошел до главного! Дальше события устремляются то по восходящей, то по ниспадающей – межсезонье... И тут Гранцева приглашают в прокуратуру, как одного из тех, кто видел Бауэра незадолго до смерти.

Видели бы вы, молодой человек, лицо Гранцева, когда тот узнал, что картина уже давно принадлежит не Хорошеву, а Полетаеву! Честно говоря, я не видел. Но хорошо представляю себе! Собственно говоря, о местонахождении картины Гранцев узнал, как мне кажется, еще до того, как его вызвали в прокуратуру. Разговор в ведомстве прокурора Пащенко лишь убедил Гранцева в догадках. А время он тянул лишь для того, чтобы подобрать толковых подельников и условия. И здесь начинается настоящая гонка! Полетаева ищет прокуратура и милиция, Полетаева ищет Хорошев, Полетаева ищет Гранцев! При этом Полетаев бегает и думает, что бегает лишь от Хорошева.

И тут молодого человека по фамилии Гранцев осеняет толковая мысль. Он уже знает, что Полетаев ищет выход на канал сбыта картины за рубеж. Не секрет, что таких людей быстрее всего подобрать там, где разговаривают на иностранных языках. Посольства, зарубежные компании, имеющие дурную славу, турфирмы, конторы переводчиков... Меня, скажем, нисколько не удивляет тот факт, что Полетаев стал искать подходящего человека и нашел Гранцева. Чему удивляться, если до Гранцева дошли слухи о том, что человек упорно ищет канал? Проще всего представиться этим каналом, не правда ли?

Молодой человек молчал. У него начала болеть голова...

– В тот день, когда Гранцев находит Николая Ивановича, а Николай Иванович «находит» Гранцева, наш переводчик уже начинает подыскивать возможные варианты отъема картины. Для этого ему приходится тянуть время, переназначать с Полетаевым встречи, и наконец решение найдено. Гранцев отыскивает уголовника Орехова, чей брат является управляющим банком «Империя». Предлагает убить Полетаева, но тот в свою очередь заявляет, что дело можно сделать без крови, причем так, что потерпевший даже не сделает заявления в милицию. Все складывается ровно и ловко, даже международный турнир по футболу в эти дни проходит в городе, что лишает Полетаева подозрений на тот счет, как в Тернове мог появиться швед. Разве мог подумать Николай Иванович Полетаев, всю жизнь знавший и друживший с Ореховым Виктором Игнатьевичем, что тот поступит в отношении него нечестно?

В час «Х» перед Полетаевым появляется Орехов-младший, и получается так, что не Полетаев ведет его в банк, а Орехов, создав для этого все условия, ведет его в финансовое учреждение брата.

Шедевром этого кидняка века является перевод трех долларов США на личный рабочий счет Николая Ивановича в качестве отступного за картину. Лично я никогда бы не обратил внимания на то, что после цифры «3» в числе с шестью нулями стоит точка! Да и что с того, если бы обратил?!

И представьте себе, молодой человек, Гранцеву все сошло бы с рук. Он рассуждал в тот момент так же, как вы о том случае с проституткой и половым. Нет доказательств – нет вины. Плевать даже на то, что Орехова-младшего потом убили, а банк Орехова-старшего перевернули вверх дном. Ничего ведь не нашли, верно? Ни картины, ни доказательств того, что в банке была произведена сделка! Чистота – залог здоровья. И свободы.