Порок - Илья Райх

Он вышел из-за стола и подошел к Евгению.

– Каких? – Евгений уже приготовился принять очередной словесный вызов эскулапа, обдумывая ответ.

– Воинов умеет убеждать!

– Умеет убеждать? – переспросил Евгений.

– Да, он отличный психолог. За время, проведенное в клинике, он многому научился. Поэтому не подпускайте его близко!

– А то изнасилует! – с насмешкой выговорил Евгений.

Станиславский ничего не ответил, демонстративно отвернулся от собеседника и присел за свой стол. Разговор был завершен.

Через несколько минут Евгений сидел в палате Воинова.

– Готовы к диалогу? – спросил Воинов.

– Это насчет сделки?

– Да! Хотелось бы задать пару вопросов, – Воинов привстал и принял сидячее положение, опустив ноги на пол.

– Но мне хотелось задать вопрос первым.

Воинов кивнул.

– Станиславский предостерег меня от этой затеи.

– Вы рассказали ему про нашу сделку?

– Нет! Но он убедительно просил не заигрывать с тобой.

– И смог убедить вас?

Евгений промолчал.

– Но какую опасность следователю может нести человек в клетке, которого по желанию можно заковать в наручники? – Воинов встал с кровати, сложил руки и покорно их вытянул.

– Да, Станиславский прав, ты умеешь убеждать.

– Ну, тогда перейдем к делу, – Воинов взглянул на Евгения.

Евгений ничего не ответил, он выжидал.

– Вы читали труды Фрейда? – спросил Воинов.

– Если вопрос – часть сделки, то ты забыл, что я еще не дал тебе окончательного ответа.

– В любой момент вы можете выйти из нашего с вами соглашения, это ваше право.

Евгений промолчал, он сидел на стуле и наблюдал за перемещениями Воинова по камере.

– Так вот, возвращаясь к Фрейду, – Воинов обогнул койку и подошел к окну. – Меня всегда интересовал один вопрос: написал он свои труды, опираясь на наблюдения пациентов, или все же скандальный ученый, если верить доводам биографов, был девственником до двадцати семи лет, предавался процессам мастурбации и использовал все же в большей мере личный опыт.

– Но я не читал Фрейда, – пытался выйти из разговора Евгений.

– Неважно. В работах Фрейда один большой недочет, – продолжил Воинов, – его труды отдают академизмом и не понятны среднему уму, но, может, в этом и кроется его тайная порочность. Ведь не каждый догадается объяснить с помощью замысловатых медицинских научных терминов собственные пороки.

Евгений быстро переваривал, что до него донес Воинов, и четко уловив посыл сказанного, вспомнил напутствие Станиславского: «Не подпускайте его близко». Только сегодня он корил себя, что был как никогда откровенен с коллегами и уже прослыл в управлении слабовольным человеком. Так он думал о себе. Но одно дело коллеги, другое – когда вынуждает тебя раскрыть свои пороки насильник и убийца.

– Как вы думаете, Евгений Андреевич, когда наступает половая жизнь молодого человека?

– Все-таки я считаю, что нам не стоит разговаривать на эту тему, тем более обсуждать чью-либо половую жизнь, – Евгений встал со стула и подошел к железной двери.

– Хорошо, дело ваше, значит, у вас нет особого желания раскрыть убийство трех женщин. Даже как-то странно для следователя, не правда ли?

– Я уже раскрыл преступление, убийца изолирован от общества.

– Преступление вы раскрыли настолько, насколько я вам позволил.

Последняя реплика вывела Евгения из равновесия, он почувствовал прилив гнева. Действительно, в этот момент он сожалел, что Воинов не в изоляторе, не в его кабинете, не в комнате для допроса.

– Хотите вновь распустить руки? – Воинов ухмылялся. – Я вам разрешаю!

– Ты мне разрешаешь? – во весь голос завопил Евгений и сделал шаг навстречу к Воинову.

В этот момент дверь палаты-камеры неожиданно отворилась, в нее вошел надзиратель:

– Все в порядке? – спросил он у Евгения.

– Да! – без колебаний ответил Евгений. – Вы можете идти.

– Может, надеть наручники? – предложил надзиратель Евгению.

– Нет! Не надо!

Надзиратель удалился.

– Вы, Евгений Андреевич, не осознаете, от чего отказываетесь. Вы не только можете поднять занавес тайны моего преступления. Я вам помогу расчленить Татьяну.

– Что? Расчленить?! – он подошел к Воинову, им овладел безудержный смех. – Расчленить ты точно можешь!

И когда последний смешок сошел с лица следователя, Воинов, как клещ, впившийся в тему Татьяны, продолжил:

– Плюс ко всему я помог бы вам забыть Татьяну. Вы никогда не будете вместе, и вы поймете – почему.

– С чего это?

– Вам не суждено стать героем ее фантазий.

Глава двадцатая

Евгений всю дорогу к дому перебирал диалог с Воиновым, гневался на него за его вопросы, за то, что он ворвался в его личную жизнь. Но после очередного вояжа по всем пунктикам разговора поймал себя на мысли, что винить бывшего подследственного не за что. Он сам виноват, что с самого начала знакомства, если так можно охарактеризовать арест Воинова, он многое позволил ему. И как неплохой психолог, промышлявший женщинами, Воинов использует свой шанс – но ради чего? И где взаимосвязь его личной жизни, наделенной сексуальными пороками, и тайной убийства незнакомых ему женщин?

Евгений решил не заезжать на работу, время уже было послеобеденное, а впереди еще встреча с Татьяной. Он испытывал легкий озноб, когда начинал думать о ней – признак того, что чувства, может, и притупились, но не ушли, не сгинули, не исчезли. Отчасти это радовало и успокаивало, после Жанны и более зрелой Гузель Фаритовны, которые по потенциалу, если брать шкалу вожделения, могли составить его возлюбленной серьезную конкуренцию, именно Татьяна все еще представлялась ему той зоной комфорта, в которой он мог погрузиться в целях защиты от повседневной суеты внешнего мира.

Он неожиданно притормозил на перекрестке, его пронзило, что он, как будто женщина, вовлеченная в отношения, не только занимается самоанализом, но и самообманывается. Под гул сигналов автомашин, стоявших сзади, Евгений очнулся и поехал дальше, оказалось, что он притормозил на зеленый свет светофора. Как только пересек улицу, тут же остановился, свернув в придорожный карман.

«До чего я дошел, никогда не подумал бы, что я, человек с жесткой волей бескомпромиссного следователя, как глупая девушка буду обманывать самого себя. И кто для меня Татьяна? Обычная особа, которая использует мою любовь к себе». По его телу прошлась прохлада, предстоящая встреча уже не вызывала никаких эмоций, у него впервые возникло желание отменить встречу с возлюбленной, но позвонить в сию же минуту он не решился.

«Дожил, дожил! Что, я хочу сказать себе, что Татьяна лучше всех других моих знакомых? Да в них вместе взятых меньше лицемерия, чем в ней одной», – все продолжал он терзать себя.

Мысли хаотично летали в его голове, он вновь подумал о Воинове, вспомнив его последнюю фразу: «Вы никогда не станете героем ее фантазий». Но откуда он все знает? В свете последних умозаключений Воинова Евгений отчетливо понимал, какой дерзкий выпад в свой адрес ему следует ожидать при очередной встрече с психически больным насильником: «Может, он и впрямь болен?», но думать о Воинове еще и вечером, после рабочего дня, было бы чересчур жестоко по отношению к собственному «я».

Он выехал на дорогу, но автомобиль не слушался его рук и ног. Совладав с машиной, свернул через пару кварталов к улице, где проживал. В квартиру не зашел, боялся, что уснет и пропустит встречу. Поэтому пришлось оставить машину во дворе дома – чтобы взбодриться, он решил пройтись пешком до улицы Ленина, где в одном из заведений ресторанного типа и была назначена встреча с ненавистной Татьяной. Да, именно встреча, а не свидание, форма их взаимоотношений могла показаться очень странной для посторонних глаз. Их нельзя назвать любовниками, слово «дружба» больше подходило их отношениям, но где это видано, чтобы один из друзей одалживал деньги на безвозмездной основе и постоянно платил за ужины в ресторанах. При этом Татьяна на словах старалась всегда объяснить ему, что для него ничего не потеряно, и он является самым главным кандидатом для ее руки и сердца.

Он пришел раньше намеченного времени и сразу попросил официанта принести ему виски со льдом. Когда в животе заурчало – он проголодался – против обыкновения, не дожидаясь прихода Татьяны, заказал баранину под острым соусом. Он сидел на первом этаже, за небольшим столиком на двоих и наблюдал за променадом суетливых людей сквозь витрину ресторана. Для прохожих, с любопытством разглядывающих посетителей заведения, где отсутствовали в классическом понимании окна, а вместо них были открытые от пола до потолка стеклянные витражи, Евгений представал в роли живого манекена, рекламирующего виски и поданное к столу ароматное мясо. Стесненный правилами хорошего тона, он не терзал кусок мяса, а обрезал его с помощью столовых приборов. Он походил на обычного интеллигента, который просто сегодня забыл побриться. Это отметила и Татьяна, как только за ней успела захлопнуться дверь ресторана.