Миры (сборник) - Джо Холдеман

– Мне нужна ферма мистера Перкинса, – пояснила я.

Мужчина уперся в меня долгим, мрачным взглядом.

– Волосы ваши, похоже, с другими не спутать, – проговорил он. – Вы Мария Анна?

Я энергично закивала головой:

– О’Хара. А где Бенни?

– Предположим, я знавал некоего Аронса. Предположим, и вы с ним были знакомы. Где вы с ним познакомились? – спросил мужчина.

– На семинаре по английской литературе в нью-йоркском университете, – ответила я. – На семинаре у доктора Шауманна.

– Куда вы направились, когда впервые решили вместе прогуляться?

– В Бронкс, в зоопарк.

Пока мы обменивались фразами, мой экзаменатор стоял как вкопанный. Я тоже не делала резких движений.

После долгой паузы он сказал:

– Наверное, это и есть вы. – Он опустил ружье стволами вниз. – Зайдем в дом.

Я последовала за Перкинсом. Мы вошли в большую, скромно обставленную комнату. Стены в комнате были небелены – цемент и бревна, – как и снаружи, но внутри к ним то там, то тут лепились многочисленные книжные полки. Рядом висели картины. Одна из них, находившаяся над камином, была работы Бенни Аронса. В камине тлело полено. С морозца мне показалось, что в доме слишком жарко и душно.

Перкинс провел меня к массивному, сколоченному из грубых досок столу. Выдвинул два стула.

– Присаживайтесь, – предложил Перкинс. – Сейчас будет кофе.

Я села.

– Ради Бога, не надо меня ничем угощать, – сказала я. – Спасибо, не надо.

Хозяин промычал нечто нечленораздельное, снял с черной железной плиты кувшин, разлил кофе по чашкам, затем достал с полки бутылку и добавил в чашки по доброму глотку виски.

Он устроился на стуле напротив меня, подумал и снова плеснул в кофе виски. По ободок. На этот раз только себе. И принялся медленно покачивать головой из стороны в сторону.

Отныне запах кофе и виски всегда будет вызывать у меня стремительно нарастающее чувство безотчетного страха.

– Что-то… случилось?

– Бенни мертв, – сказал Перкинс, отчетливо выговаривая каждый слог.

Я прислушалась к себе, и мне показалось, что мое сердце вот-вот остановится. Волна раскаяния нахлынула на меня, волна страха встретила её и захлестнула – я тонула, я падала в обморок. Перкинс успел метнуться, перевалившись через стол, и удержать мое слабое тело. Он схватил меня за руку и вернул в исходное положение.

– Что случилось? – повторила я. Перкинс поднялся, обошел стол и коснулся моего плеча, успокаивая:

– Не то, не то, что они говорят. – Перкинс приподнял чашку с кофе и виски. – Лучше выпей.

Я выпила и закашлялась. Слезы потекли по щекам. Удивительно, но этот отшельник протянул мне изумительно чистый носовой платок.

– Они? Сказали? Случилось? – вырвалось у меня. – Кто «они»?

– Полиция, – сказал Перкинс. – Они убили Бенни, он бы не нарвался на…

– Да! Знаю, – сказала я. – Сам, он бы никогда!

– И я знаю. Уйти из жизни Бенни, без строк-строчек-послания в?.. – Перкинс тронул рукой край моего стула. – Сукин сын, он был помешан на слове. Простите меня. – Перкинс вздрогнул. – Простите.

– Нет, вы правы, – пробормотала я и высморкалась. По дому разнеслось эхо.

– Он не погиб. Он был убит. Подумай, детка, что дальше? Уж кто-кто, а я-то знаю, что парень был весь в чужих заботах и радостях и, знаешь, милочка, никогда не болтал о частностях. Он как-то бросил фразу: «Тебе, Перкинс, лучше не знать, чем знать». Кто-то его здорово доставал, да?

– Да? – содрогнулась я. И подумала – кто? Перкинс достал кисет, бумагу, долго-долго сворачивал сигарету.

– А куда денешься? Три недели тому назад… – Перкинс усмехнулся. – Три недели. Утро, я пожарил картошку и пошел в конюшню, не смейся, позвать Бенни завтракать. Теперь в моей конюшне нет лошадей – зато там есть одна маленькая комнатка, которую Аронс облюбовал себе под жилье.

– Для чего?

– Там уже давно не было лошадей… И, понимаешь, он повесился именно там – длинная веревка, балка, мой сеновал. Ты знаешь, что такое сеновал?

– Боже! – воскликнула я.

– Правильно, – сказал Перкинс. – Не повесился, а его повесили. Кто-то заставил его прошагать до сеновала, и всунуть голову в петлю, и, можешь ли представить, – оттолкнуться от?.. – Перкинс перешел на «ты».

– Вы-то откуда все это знаете? – спросила я.

– Есть основания… Сигарету дать?

Я вскинула голову:

– Как, как вы сказали?

– Тебе необязательно знать, – сказал тихий человек. – Ладно. Была веревка, был Бенни, я срезал веревку. Чертова конюшня, холодная, – и парень готов. Голый, никакой одежды на нем, а что это значит? Его подняли, когда он спал?

Перкинс прикурил свою самокрутку, отпил из чашки.

– Подняли? – спросила я.

– Полагаю, я в здравом уме, – проворчал хозяин фермы. – Наблюдал за ним ох как долго! И увидел, да, я увидел, что с парнем творится что-то не то. Я понял, что это – не философская проблема. Конкретика. Жизнь. – Перкинс подался назад. – Рука Бенни была заломлена назад за спину. Так заламывают руку профессионалы. На левом запястье Аронса был синяк. И точно такой же – на правом плече. Понимаешь, что это значит?

– Нет, – сказала я.

– Выворачиваешь человеку руку, за спину и вверх, вот, – Перкинс повернулся, нагнулся и завел руку за спину так, словно собирался почесать спину между лопаток, – затем хватаешь человека за плечо и толкаешь вперед. Он и идет вперед. Полицейские приемчики.

– Так его и пригнали на верхотуру, на сеновал? – спросила я.

– Конечно. Но прежде он сопротивлялся, сопротивлялся яростно, и ребятам пришлось вывихнуть ему руку и оставить на теле эти синяки. – Перкинс отпил виски из чашки. – Я показал синяки полицейским, и они согласились с моей версией. Однако, когда через несколько дней я им позвонил, они сказали, что дело закрыто. Самоубийство! Мол-де следователь решил: Бенни сам нанес себе повреждения, пытаясь высвободиться из петли. После того, как повис. Они утверждают, что масса людей, которые вешаются, имеют на все про все секундочку, – поломать себе что-нибудь или оставить на собственном теле синячки. Бред. Игра краплеными картами. Следователь лжет.

– Бенни не мог пойти на самоубийство, – сказала я.

– И ни с кем подобное произойти не могло, – сказал Перкинс. – Ну, как он ухитрился поставить себе синяк на правое плечо? Сначала он это сделал, или после того, как заломил себе руку за спину? Фальшь, безусловно. – Перкинс жадно затянулся, и над столом фейерверком рассыпались искры. – Весь вопрос в том, кто?..