Рим. Цена величия - Юлия Голубева

Они отправились в Регию и пробыли там довольно долго, выслушивая шумных жрецов. Калигула молча кивал, соглашаясь с понтификами, Макрон устало зевал под эту трескотню, удивленный терпением Гая Цезаря. Он с ужасом думал о завтрашнем дне, который, скорей всего, обернется для него пыткой. В качестве посаженого отца жениха ему предстояло вынести и жертвоприношения в римских храмах, и утомительные шествия по Вечному городу, и вечерние празднества с похищением невесты и разбрасыванием в толпу денег и позолоченных орехов.

По пути из Регии префект едва не задремал в носилках, но теперь язык развязался у Калигулы, и он без умолку разглагольствовал о собственной свадьбе, отчего Макрону хотелось придушить его голыми руками, но он лишь продолжал зевать. Они расстались около дворца префекта, Гай Цезарь пригласил его на обед и умчался верхом на Инцитате.

Роскошная Энния встретила мужа в атриуме.

– Любимый! Я еду к Юнии на всю ночь, – сообщила она первым делом. – Тебя дожидается Лелий Бальб, доставили письмо с Капри, и я велела купить несколько новых рабов для работ по дому. Управляющий хочет, чтобы ты осмотрел мои приобретения.

Макрон устало махнул рукой.

– Пусть их, – сказал он. – А Бальб еще подождет, я хочу поспать хоть полчасика. Мне пришлось вытерпеть нескончаемые разглагольствования жрецов в Регии. Прикажи секретарю принести письмо Тиберия в мою кубикулу, я прочту его там. А Лелию подайте закусок и вина. Мне надо бы переговорить с ним, но голова кружится от этой жуткой жары. И можешь отправляться к Клавдилле, если хочешь.

Энния страстно поцеловала мужа и упорхнула, оставив витающий в атриуме аромат жасмина.

Макрон удобно устроился на мягких подушках и взломал печать на свитке. Какие капризы содержит это послание старого цезаря? Со вздохом он развернул упругий пергамент и стал читать. Первые строчки повергли его в ярость. Что значит – цезарь недоволен последними отчетами о волнениях клитов, подвластных каппадокийцу Архелаю? Киеты, недовольные обязанностью вносить подати, все, как один, ушли в Таврские горы и засели там, обороняясь против царских войск Архелая. Наместник Сирии, Вителлий, послал легата Марка Требеллия с отборными войсками сломить сопротивление клитов. Об этом и о том, что холмы, где засели варвары, окружены осадными сооружениями, Макрон уже сообщал на Капри. Что еще нужно вздорному старику? Пусть о ходе осады отчитывается подробно Вителлий, которому поручено уладить это дело. Сам Луций Вителлий в своих излишествах дошел до того, что, влюбившись в какую-то вольноотпущенницу, ее слюной, смешанной с медом, лечит горло, уверяя всех, что лучшего снадобья не найти. Тиберий сквозь пальцы смотрит на все его злоупотребления властью. Никто не умеет льстить, как Вителлий, и даже то, что сын его живет на Капри среди спинтриев, его не смущает. Наоборот, он всячески выказывает цезарю свою благодарность за то, что Тиберий-де приютил Авла и дает ему достойное воспитание. Макрон усмехнулся – «достойное». Префект докладывал Тиберию о поведении наместника, но никаких последствий его доклады не имели.

Макрон тяжело поднялся с кровати. Спать ему расхотелось, и он направился в перистиль, где ожидал Лелий Бальб.

Этот дородный человек с пухлым, отечным лицом по-хозяйски расположился на огромной скамье среди цветущих кустов. При виде префекта претория его отвисшие губы сложились в дружелюбную улыбку. Он неловко поднялся и приветствовал Макрона. Вокруг уже были разбросаны косточки от оливок, объеденные куски сыра и корки хлеба. Серторий недовольно сдвинул брови и не удержался от едкого замечания:

– Ты, как всегда, прекрасно чувствуешь себя в гостях, уважаемый Афр.

Афр округлил глаза, Макрон неприязненно наблюдал, как двигается кадык на его толстой шее.

– Господин Невий Серторий! – наконец произнес гость. – Я хочу призвать тебя вмешаться в мою тяжбу с Юнием Отоном. Сенат приставил меня к награде после завершения дела против Акунции об оскорблении величия, но народный трибун воспротивился и распускает нелицеприятные слухи обо мне.

Макрон в задумчивости почесал затылок.

– Знаешь, уважаемый Лелий, – произнес он, намеренно делая ударение на слове «уважаемый», зная, как в Риме ненавидят этого недостойного обвинителя. – Свою четверть состояния осужденной ты получил, позабыв расплатиться со мной за ходатайство перед цезарем. Поэтому действуй сам, не вмешивая меня в свои дела. Я занят подготовкой к свадьбе моего друга.

Наблюдая, как вытягивается в злом недоумении толстое лицо Бальба, он злорадно думал о том, что доносчик скорее пожертвует жизнью, чем деньгами. Лелий предпочтет нажить врага, чем расстанется хоть с одним затертым ассом. Скорее всего, минуя Макрона, он направил щедрое пожертвование самому цезарю в казну.

Не прощаясь, префект претория вышел. Мысли его вернулись к свадьбе. Что ж, свой завтрашний триумф гордая Клавдилла вскоре омоет горькими слезами. И когда она наконец убедится в лицемерии и неверности Калигулы, он будет рядом, чтобы утешить ее.

Как бывают порой бесплодны надежды смертных!

Гай Цезарь, занятый подготовкой к обеду, лично наблюдал, как рабы украшают сцену, меняют занавеси, накрывают столы, ложа, проверил перечень блюд, возраст и крепость вина. Номенклатор разослал приглашения, ожидалась веселая компания. Ботер был отправлен в лупанар Лары Варус за танцовщицами. Калигула, зная пристрастия своих друзей к гетерам из разных уголков империи, постарался угодить каждому.

Номенклатор доложил о возничем Евтихе. Калигула вышел в атриум. Евтих, невысокий щуплый человек с гладко прилизанными волосами, в грубой темной тунике, нетерпеливо переминался с ноги на ногу.

– Приветствую тебя, Гай Цезарь! – Рука его взлетела вверх.

– Не думал, что мы увидимся сегодня, – ответил Калигула. – Что за спешка?

– Я подумал – ты заинтересуешься, – сказал Евтих. – Торговец лошадьми Калерий сегодня заглянул в конюшни. Я как раз в этот момент тренировал Инцитата. Калерий предложил купить у него кобылу. Она черная как ночь, с белым пятном на морде, бег ее быстр, походка безупречна, она просто создана для скачек. По красоте она может сравниться только с Инцитатом. На первых же соревнованиях эти лошади принесут победу.

– Сколько просит торговец? – задумчиво спросил Гай.

– Ты же знаешь, что испанские скакуны ценятся весьма дорого, – уклончиво ответил Евтих, нервно потирая ладони. – Нельзя ее упустить, иначе кто-нибудь перехватит. Если это будет приверженец партии другого цвета, то мы поделим все призы.

– Мы купим ее, Евтих, – твердо сказал Гай, – пусть торговец оставит ее в конюшнях. Я преподнесу эту кобылу вместе с драгоценной колесницей в дар моей невесте. Сейчас напишу государственному казначею, он выдаст тебе денег, и закажи от моего имени колесницу лучшему мастеру в Риме. Проследи, чтоб она была легка и подвижна, и подбери красивую сбрую.