Экспресс на 19:45 - Лиза Ангер

– Мам, ничего, если мы какое-то время поживем у вас? – спросила она, хотя заранее знала ответ. Интересно, поиски своего истинного «я» вообще смогут увенчаться успехом, если будут проходить в гостевой спальне материнского дома? По крайней мере, ей не пришлось возвращаться в свою старую детскую – тот дом принадлежал ее отцу, которого она почти не навещала.

– Мой дом – твой дом, – ответила мать. – Где бы я ни была, тебе всегда найдется место рядом.

Однажды мать – всегда мать. И не важно, насколько взрослыми успели стать дети. Мама проводила ее в гостиную. До ее слуха донесся баритон Пауло и звонкий смех мальчиков.

– Голодная? – спросила ее Кора. Это было первым правилом материнства – убедиться, что все сыты.

– Умираю с голоду, – призналась Селена.

– У меня осталось немного супа. – Кора потрепала ее по плечу. – Пойду подогрею. А ты посиди и отдохни.

У Уилла зазвонил телефон, и он отошел в другую комнату, чтобы ответить на звонок. Она старалась не вслушиваться – слов она не разбирала, но звук его голоса все равно ее встревожил. Она знала этот тон – тихий, мрачный. Вернулся Уилл угрюмым.

Она глубоко вдохнула, оттягивая момент истины. Будто бы он был последним в ее жизни. Последним мгновением, в котором оставалась возможность положительного исхода.

– Полиция обнаружила тело молодой женщины, – сообщил Уилл. – Примерно в пяти милях от вашего дома. Бегуны нашли тело недалеко от пешеходной дорожки в национальном парке.

В том парке, где Грэм и сам регулярно бегал в былые времена.

Мама ахнула. Селена почувствовала, как мир накренился, и осторожно опустилась на диван.

– Тело… Женевы?

Уилл огляделся, проверяя, как она догадалась, не прибежали ли мальчики, и, немного понизив голос, пояснил:

– Тело настолько изуродовано, что на опознание потребуется некоторое время.

Кора беспомощно, испуганно застонала. Совсем тихо – но Пауло все равно услышал ее и высунулся из кухни.

Селена зарылась лицом в ладони и заплакала – о Женеве, о себе, о своих мальчиках и о темной дороге, по которой ей предстояло пройти. Над которой только что погасли последние звезды.

Глава двадцать девятая

Перл

Папуля был занят. Уже давно. Уехал, оставив Перл на хозяйстве. Она подозревала, что он отправился обрабатывать очередную одинокую дуреху. На этот раз у Перл была своя миссия, и работала она одна. Правда, особых успехов она пока не добилась. Она вообще не понимала, как это могло сработать. Неужели отец, если она все же найдет его, не поинтересуется, где она пропадала все эти годы? Не спросит, что случилось со Стеллой?

Перл поступила в колледж, для которого – она прекрасно это понимала – была слишком умна. Но она верила, что образование человек получал самостоятельно. Научиться всему необходимому можно было где угодно. Модные дипломы из модных заведений были не меньшим мошенничеством, чем их промысел. За баснословные деньги людям продавали иллюзию статуса. Так считал папуля.

Кроме того, папуля не был уверен, что ее выдуманная личность пройдет щепетильную проверку, которой престижные заведения обычно не пренебрегали. Подделать родословную было не так просто. А значит, самые маститые университеты, о которых она мечтала, были вне ее досягаемости. Ей пришлось с этим смириться.

– Ты серьезно думаешь, что ему не все равно? – скептически поинтересовался папуля, когда она поделилась с ним своими опасениями насчет отца и его вероятных вопросов. Это не было издевательством – это был здоровый папулин прагматизм. Анализ цели. Личности. Желаний.

Этот разговор состоялся в одну из тех редких ночей, когда они оба были дома. Их взаимоотношения претерпели некоторые изменения. Она перестала участвовать в его играх. Она стала слишком взрослой, выглядела слишком взрослой, чтобы быть приманкой для сердобольной женщины среднего возраста, мечтающей о дочери. Теперь она могла показаться жертвам угрозой – кем-то моложе, красивее. Теперь она стояла на их пути. Они с папулей валялись на диване, ее голова лежала у него на бедре, он гладил ее по волосам.

– Тебе не кажется, что, если бы он хотел узнать, он… даже не знаю… например, нанял бы кого-нибудь, чтобы найти тебя? Или заявил бы в полицию.

Ей стало интересно, допрашивала ли его полиция после убийства Стеллы. В конце концов, раз папуле удалось установить личность ее отца, разве не могли с этим успешно справиться и детективы? Так или иначе, в новостях его имя не упоминалось.

– А что, если он так и поступил? – предположила она, глядя на папулю снизу вверх. В освещенном только камином полумраке его глаза казались ввалившимися, а щеки – впалыми.

Папуля умел молчать настолько красноречиво, что она начинала сомневаться в собственных словах без какого-либо вмешательства с его стороны.

– Но, скорее всего, ничего подобного он не делал, – неохотно признала она, уставившись на потрескивающий огонь.

– Когда Стелла умерла, а ты исчезла, у него стало одним счетом и одной проблемой меньше. А с эмоциями у него все туго – как пить дать.

Яблочко от яблоньки? Может быть, именно от него Перл унаследовала эту внутреннюю пустоту, это безразличие.

Они разведали всю необходимую информацию. Нашли ее отца в «Линкед Ин». В «Фейсбуке», «Твиттере» и «Инстаграме» он зарегистрирован не был, но, покопавшись в профилях его дочерей и друзей семьи, они все-таки смогли составить о нем представление. Обрисовали себе его портрет.

– У него есть семья, – продолжил папуля. – Жена. Две дочери. Высокооплачиваемая должность генерального директора банка. Если ты объявишься в его жизни и начнешь разводить шумиху, он заплатит, только бы ты снова исчезла. Я бы ставил на это.

На тех нескольких фотографиях, которые им удалось найти в Интернете, он выглядел напряженным и неулыбчивым. Не стал исключением и семейный портрет: перед ним сидели его очаровательные темноволосые дочурки, а он собственнически обнимал свою миниатюрную, старательно выдавливающую из себя фальшивую улыбку жену – чем-то она даже походила на Стеллу. Отец оказался высоким, суровым, с большим лбом, темными глазами и вечно нахмуренными густыми бровями. Он напоминал судью, надзирателя, строгого директора, человека, под одним взглядом которого можно увянуть. С улыбкой он был запечатлен на одной-единственной фотографии – с собакой. Ротвейлером, удивительным образом на него похожим.

Он определенно не имел ничего общего с отцом из ее детских фантазий. Ни со шпионом. Ни с солдатом. Она всегда представляла его стройным улыбчивым блондином. Веселым, находчивым, готовым подхватить любую шутку. Таким, каким был папуля.

– Что, если это он убил Стеллу? – спросила Перл.

Папуля вскинул брови, задумавшись, – будто бы этот вариант никогда не приходил ему в голову.

В этот спектакль она не поверила. Он просчитывал