Экспресс на 19:45 - Лиза Ангер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Из глаз хлынули слезы – будто сдерживаемые всю жизнь эмоции в одночасье снесли расшатанную плотину.
Когда рыдания наконец отступили, она почувствовала себя истощенной, измученной. Она уронила голову на руль, дыхание все еще было прерывистым. Солнце катилось к горизонту, окрашивая поле золотым. Зажглись уличные фонари. Наконец ее укутала тьма. Она посидела в машине еще некоторое время, а потом отправилась в долгий путь домой. В их с папулей пристанище.
Дом она обнаружила пустым – в последнее время это стало казаться привычным. Папуля был занят. Он нашел себе новую работенку, которая отнимала много времени и энергии. Перл часто оставалась наедине со своими домашними заданиями и книгами. Она читала с упоением, как и прежде, – тонула в других мирах, в других жизнях.
Добравшись до ноутбука, она первым делом проверила почту. Ее ждало сообщение от отца. Биологического отца. Самого обыкновенного.
Ответ был коротким:
Да, помню. Хочешь встретиться?
Глава тридцатая
Энн
На кухонном столе лежало три заряжающихся телефона: две одноразовые раскладушки и смартфон. В настоящее время у Энн было четыре виртуальных почтовых ящика и пять – реальных. Она владела двумя объектами недвижимости – многоквартирными домами, зарегистрированными на имя фиктивной корпорации. Мерл – продажный адвокат, с которым ее свел папуля, – помог ей урегулировать вопросы с собственностью, а также обзавестись настоящими документами: паспортом, страховым полисом и водительскими правами.
Эту личность она не втягивала в свои махинации – она была ее спасательной шлюпкой. Она планировала завершить последнюю партию – и начать все с чистого листа.
– Вот и заключительный акт пьесы, – вслух объявила она.
Ей не нравился термин «мошенничество». С ним всегда ассоциировалось нечто низменное. Мошенничать было уделом «кидал» и «разводил». Это слово не отражало всех нюансов игры. Искажало ее, словно кривое зеркало. Они с папулей занимались не просто воровством. Их дело было сродни науке и искусству. Они давали – и только потом забирали. Папуля всегда говорил, что обмен равноценен. Раньше она ему не верила – пока не обнаружила в этом утверждении толику истины.
Папуля молчал – он не одобрял, не поддерживал ее намерений. Сегодня он был притаившимся в углу призраком, едва заметной тенью. Вот какую роль он играл в ее судьбе. Привидения. Бесплотного духа, давно оставившего тело – но не ее.
– И что потом? – наконец спросил он.
В этом был весь папуля. Он постоянно укорял ее за то, что она заходит чересчур далеко, принимает все слишком близко к сердцу, отдает чрезмерно много. А сам-то? Стоило игре оборваться, папуля переставал понимать, кто он. Делался раздражительным, беспокойным. Часами сидел, уставившись в одну точку, как будто его отключили от сети. Вне игры его не существовало.
Она была другой.
Она могла стать кем угодно, отправиться куда угодно, в мгновение ока сменить одно «я» на другое. И в любой момент могла завязать. Конечно, ей пришлось бы потратить какое-то время на знакомство с собой настоящей – той, что пряталась под бессчетным количеством масок. Но она не сомневалась, что справится.
– Я устала, – призналась она. – Я хочу хотя бы ненадолго стать собой. Хочу путешествовать. Записаться на кулинарные курсы в каких-нибудь необычных местах. Научиться кататься на лыжах. Да не важно. Хочу быть как все.
Папуля тихонько рассмеялся – мягко, беззлобно. Он всегда был добр по отношению к ней. Он любил ее так, как только умел.
– Люди нашего толка не способны жить иначе, котенок.
– Но я – не ты, – резко возразила она, занимая оборонительную позицию. Потом добавила чуть мягче: – Я другая.
– Правда?
– Я способна жить без всего этого.
– Уверена?
Один из одноразовых телефонов подскочил и заплясал. Бен.
Она не выходила на связь с момента их последнего разговора. Он звонил, писал сообщения, присылал электронные письма. Потом притих. Она представляла, как он мило переживает о ней, постепенно погружаясь в пучину отчаяния. Она дала ему надежду снова полюбить и стать любимым. Она по кусочку склеивала его разбитое эго своими словами, своей потребностью в нем, своими просьбами о помощи, фотографиями, которыми они обменялись. Она подарила ему фантазии. Мечты о будущем.
Папуля всегда говорил, что честного человека надуть не выйдет, но прав был лишь отчасти. Надуть не получалось только тех, кто ни в чем не нуждался, ничего не хотел настолько сильно, чтобы поверить в свою удачу.
– Да он тебе нравится, – заметил папуля. – Я угадал?
Она оставила его вопрос без ответа.
– По краю ходишь.
Она взяла в руки одноразовый телефон и пролистала сообщения Бена.
– И что дальше? – не унимался папуля. – Замуж выйдешь? Остепенишься? Оставишь эту жизнь в прошлом?
Она могла бы просто отпустить Бена. Никогда больше не отвечать ему, удалить профиль, заблокировать электронный адрес, отправить очередной телефон в мусорное ведро. Он бы погрустил о своей пропавшей «Гвинет», но рано или поздно пережил бы и эту утрату. Только вот она и сама не хотела его терять.
Прости меня, пожалуйста,
Со мной все хорошо.
Я так волновался.
У моей сестры передозировка.
Она в больнице. Столько всего
навалилось! Я позвоню тебе позже.
Телефон снова зазвонил. Она снова не ответила.
– Он созрел, – подначивал ее папуля. – Он на крючке. Сейчас он отдаст тебе все что угодно. Он очень боится тебя потерять. Не жди, пока отчаяние его озлобит. Ты же знаешь, как ведут себя мужчины, когда у них что-то отнимают.
Прости. Не могу сейчас
говорить. Я не хотела
признаваться вот так, но…
?
Но вся эта ситуация с моей
сестрой… Жизнь ведь так коротка.
О чем ты?
Я люблю тебя, Бен.
Это было даже похоже на правду. Хотя она сомневалась, сможет ли распознать в себе истинное чувство. Она ждала – почему-то затаив дыхание.
Я тоже тебя люблю. Хотел
сказать тебе