Альтер эво - Анастасия Александровна Иванова

– Да знаю, – отмахивается Оскар, бросая нетерпеливый взгляд через плечо. – Давай сюда свой ключ.

Майе удается выжать из себя уверенную улыбку, почти нахальную.

– Ключ – это код доступа. База – в сети. Я со смартфона тебе путь показывать буду, что ли, а ты типа запомнишь? Нужен не просто комп, а серверная станция IMX-241 (модель Майиного тостера, которая красуется у него на боку и за тысячу завтраков выгравировалась в памяти). И нужен Давид, потому что вторая половина ключа у него. Так с самого начала было задумано, для безопасности, – на всякий случай прибавляет Майя, пытаясь по физиономии Оскара оценить, насколько он вообще усваивает то, что она говорит.

Судя по поведению объекта, усвояемость составляет где-то процентов тридцать. Оскару очевидно не терпится влиться в гущу событий в краснокирпичном здании. В результате он раздраженно дергает стволом:

– Ладно, давай, пошла внутрь.

Теперь у Майи есть примерно пятнадцать шагов на то, чтобы сгенерировать следующую порцию ахинеи. Причем такой, чтобы в случае чего она убедила не только Оскара, но и других. Если кому-то внутри вообще до разговоров, потому что звуки оттуда доносятся такие, словно в бывшей штаб-квартире христианских благотворителей разразилась небольшая Варфоломеевская ночь.

Они входят в боковую дверь – Майя, естественно, впереди, – и шагают по коридору. Внутри наступило короткое затишье: лишь откуда-то с верхних этажей слышатся два одиночных выстрела. Майя ежится, а Оскару становится еще больше невтерпеж, и он командует:

– Быстро. Вниз.

Внутренняя архитектура здания непостижима: в конце галереи, которую весьма украшают высокие островерхие окошки, – действительно лестница, и она действительно ведет вниз, и только вниз. Майя догадывается, что Оскар задумал снова запереть ее в подполе с Давидом, чтобы вернуться к теме ключей и баз данных потом, когда решены будут насущные вопросы. Ее это устраивает.

Оказавшись на цокольном этаже, они почти доходят до знакомой Майе двери, но тут в противоположном конце тускло освещенного коридора, со стороны второй лестницы, появляется фигура. Вскинув оружие, Оскар – к его чести – а вернее, чтобы не мешалась, – свободной рукой отпихивает Майю к стене.

– Оскар? Слушай, брат, тут полная…

Оскар стреляет три раза подряд. Майя пригибается так низко, как может. В этом коридоре очень уместно смотрелись бы рыцарские доспехи и треноги-жаровни, но их нет, и укрыться решительно негде. Ответный огонь заставляет Майю сжаться ежом. На нее опять накатывает дурнота, и картинка перед глазами плывет. Оскар издает приглушенный звук и дает очередь. Потом припадает на колено.

В дальнем конце коридора тихо. Майя отваживается приподнять голову. Судя по всему, человек лежит – по крайней мере, в просвете никого не видно. Повернувшись, она видит, что Оскар переложил ствол в левую руку и зажимает бок где-то на уровне подреберья. Печень? Еще одно бордовое пятно красуется под ключицей. Толстовка со спортивным мячом безнадежно испорчена.

Нога Оскара подкашивается, он оседает на пол и приваливается к стене.

Майя стискивает зубы. Как же так, Оскар? Исключительно слабое выступление. Можно сказать, бесславное.

Не распрямляясь во весь рост, она подбирается к нему и начинает ощупывать большое обмякшее тело.

Рука Оскара со стволом дергается, но Майя не отрывается от своего занятия. Сверху слышится какой-то глухой и гулкий грохот, будто одна сторона заперлась где-то, и вторая, осаждающая, вознамерилась пробить разделяющую их стену.

– Слышь, ты… Позови…

Смысл этой фразы так навсегда и остается для Майи тайной. Подмогу? Священника? Оскар явно забыл, что она никого здесь не знает. Но ему теперь простительно: бросив на него быстрый взгляд, Майя видит, что бритая голова запрокинулась, а глаза закатились. Не факт, что Оскар уже мертв, но ей в любом случае не до тонкостей.

Она продолжает шарить, уже под толстовкой, потом в карманах джинсов, и наконец находит – слава богу, не в заднем, этого борова она ни за что бы не перекатила.

С ключом в руках Майя бросается к двери, быстро отпирает, приоткрывает на крошечную щель и сдавленно кричит внутрь: «Это я, Майя!»

Проходит секунда, а потом дверь распахивается – на этот раз внутри темно, и Майя чувствует, как в ее плечи вцепляются и стискивают до боли, а потом Давид находит ее лицо, и она закидывает руку ему на затылок, притягивает его голову, всем телом льнет к его телу. Потом обхватывает его талию ногами – она ведь маленькая, очень легкая – прямо за дверью умирает либо уже умер Оскар, а этажом выше, кажется, идет война, но Майе все равно – одной рукой держась за шею Давида, другую она просовывает под куртку, задирает футболку и ведет ладонью по гладкой горячей коже. Давид подхватывает ее под попу, ногой захлопывает дверь и несет вглубь комнаты, вздрагивает, когда под пальцы Майе попадается сосок, разворачивается вместе с ней и вжимает ее спиной в стену, и Майя издает негромкий стон и понимает, что всего этого не происходит.

Этого не происходит.

Она так и стоит перед чуть приоткрытой дверью, и внутри темно, и совершенно ясно, что там – никого.

Майя все равно заглядывает в помещение, нашаривает выключатель. Мотает головой, силясь вытряхнуть из нее любые – липкие, терпкие, сладкие – следы последнего наваждения. Слабый сквознячок. И пусто. Давида здесь нет.

Черт.

Черт.

Запоздалая мысль гласит: ну здорово же, впервые в жизни ей перепала галлюцинация не про травмы, смерть и конец света, это прогресс, можно порадоваться.

Майя не радуется.

Она едва успевает задуматься о том, что же делать теперь – как выбираться из этого гнусного места – как слышит новый звук. Странный звук. Совсем неуместный здесь звук – он еле-еле слышно несется откуда-то сверху и снаружи. Майя задирает голову и одновременно вспоминает: ну да, слуховые оконца чуть выше уровня земли. Сомнительно, что Давид (или даже она сама, маленькая и легкая) сумел бы продавиться внутрь одного из них, но факт остается фактом: сейчас одно оконце открыто.

И сквозь него до Майи только что донесся слабый атональный щелчок – не то хрип, не то клик. Звук включенного радио.

Майя не дает себе доосознать, что же это означает, а сразу же выметается из подпольного помещения, не гася свет – потому что любая новая информация, конечно, ценна, зачастую весьма интересна и наводит на размышления, но выход-то все равно только один. Оскар так и полулежит у стены недвижной грудой. Секунду Майя колеблется между дальним и ближним концом коридора, в итоге все же выбирает дальний, бежит к нему, минует того, другого