Бренна земная плоть. В аду нет выбора. Голова коммивояжера - Николас Блейк

— Неприкосновенна? Почему она должна быть такой? Я думаю, что жизнь — это проклятое бремя. Я ненавижу ее. Между прочим, для чего она? Вы рождаетесь, опорожняете кишечник, чтобы быть живым, затем умираете. Вы едите, вы гадите. Какая болтовня! Все приходит к концу.

— «Участь тех, кто не родился, я чту превыше всего. А потом и тех, кто умер и снова ушел в небытие», — процитировал Найджел. — Вы считаете, что это можно отнести к Люси? — спросил он.

— Что вы имеете в виду?

— Вы же сказали, что ей было бы лучше, если бы похитители убили ее?

— Вы знаете, что я не имела этого в виду. Она ангел, а не ребенок.

— Вот в этом все и дело, Черри, — произнес адмирал. — Один человек не видит, ради чего ему оставаться в живых. Другой же чувствует и знает, не испытывая и тени сомнения, какую ценность представляет жизнь Люси.

— Да, безусловно. Но чувствует ли она сама? Чувствует ли это она сейчас в отношении самой себя? — Голос Черри дрожал.

Миссис Салливан вмешалась в разговор с язвительностью человека, желающего прекратить разговор, который она не может поддержать:

— Вся беда в том, моя дорогая, что вы мало бываете на свежем воздухе. Это делает вас склонной к меланхолии.

Черри взглянула на нее.

— Меня всегда учили не делать замечаний в чей-либо адрес.

— Миссис Салливан права, — заметил Найджел. — А теперь пойдемте со мной на прогулку.

Три минуты спустя они уже шли по дорожке. У ворот Найджел повернул вправо, пошел вверх по холму.

— Вы предпочитаете этот путь, — сказал он.

— Неужели? Почему же? Мне безразлично, куда идти.

— Но в деревне вы можете встретить газетчиков, которые вас узнают.

Черри остановилась как вкопанная. Затем начала разбрасывать снег ногой в высоком сапоге. Ее взгляд, устремленный на Найджела, скользнул в сторону.

— Я не…

— Да-да. Не глупите. И Бога ради, не останавливайтесь, иначе мы тут превратимся в льдышку. Вы совсем не хотите, чтобы до ушей вашего опекуна дошли слухи о вашем бегстве с Аттерсоном и о том, где вы сейчас находитесь.

Черри молча зашагала по снегу рядом с ним.

— Сэр Джеймс узнал о вашем любовном дельце с Аттерсоном. Он понимает, что парень гоняется за вашими деньгами. Я предполагаю, что вы вступите во владение наследством, когда вам исполнится двадцать один год. А пока вы получаете содержание через вашего опекуна, он может прибегнуть к санкциям. Но он на деле обеспокоен вопросом о том, выйдете ли вы замуж за Аттерсона. Верно?

— Да, — ответила она мрачно.

— Он не хочет публичного скандала, поэтому нанял кое-кого разыскать вас и разлучить с этим злосчастным Аттерсоном. Вот это и важно для меня. О, смотрите! Заяц!

Найджел показал на пару длинных ушей, удаляющихся по снежному холму влево от них. Минуту они стояли молча, наблюдая эту картину. Рука Черри в меховой перчатке коснулась его руки.

— Я никогда не видела живого зайца, только его тушку в мясной лавке. Замечательно. Итак, что вы собираетесь предпринять в отношении нас?

— Если вы действительно решили связаться с этим голодранцем Аттерсоном, это ваше дело. Меня же интересует Джастин Лики. Что у него на уме?

— Могли бы спросить его самого.

— Я спрашиваю вас. И если вы все не выложите начистоту, я сегодня же вечером поговорю с вашим опекуном. Лики пытался шантажировать вас? Не так ли?

Черри взглянула на него. Ее мертвенно-бледное лицо исказилось хитрой улыбкой.

— Без комментариев.

Схватив ее за пухлые плечи, Найджел принялся трясти девушку изо всех сил.

— Не смейте так говорить, — сказал он, наконец отпустив ее. — Лики шантажирует вас. Что еще?

— Мне это даже нравится. — Она бесстыдно ухмыльнулась. — Да. Сама мысль, что я должна ежемесячно платить ему, пока не вступлю во владение наследством. А затем дать ему хороший кус. Я должна написать заявление, касающееся меня и Лэнса, которое он покажет моему опекуну, если я обману его насчет выплат.

— Но вы отказались?

— Чертовски верно. Конечно, отказалась.

— А вас не беспокоит, что Лики расскажет обо всем вашему опекуну?

— Почему я должна беспокоиться? Джеймс никаким образом не может повредить мне.

— Только разорвать вашу связь с Лэнсом.

— О, я не возражаю. — Голос Черри стал вялым и безразличным. — Понимаете, с меня уже хватит этого Лэнса. Я была желторотым птенцом, когда познакомилась с ним. Но теперь я не очень-то хватаюсь за него. Правда, он хорош в постели. Но меня тошнит оттого, что он все время «выставляет», да еще врет.

Найджел посмотрел на девушку, семенящую рядом: точно толстая обросшая шерстью собачка.

— Наш мистер Лики явно не ожидал, что вы не откликнетесь на его дьявольские задумки.

Черри захихикала.

— Просто смех, как он удивился — клянусь, — что мне чихать на то, что он скажет опекуну. Представляете? Шантажист — и был удивлен! Этот старый дуралей сразу и не усек. Вы бы видели его физиономию, когда я сказала ему: «Все мое поколение не очень-то разборчиво — хотя это и не совсем так, я чуть приврала, — вы смотрите прежде всего, не порченый ли это товар, как бы скандал не погубил навсегда репутацию женщины. Все это допотопная чушь! Вы как с луны свалились, мой бедный Лики. Ваши мысли так же смешны, как и ваша одежда». Хорошо? Как вы думаете?

Но Найджел прервал веселую болтовню Черри:

— Когда Лики проявил себя? Начал ли он с каких-либо инсинуаций?

— Да. Пытался смягчить нас, испугать, я думаю, хотел поднажать на нас в то утро, когда схватили Люси.

— Правду ли вы говорите? Не пытался ли он заставить вас сделать еще что-нибудь, кроме подписания документа и выплаты денег?

— Нет. Честно.

Найджел, задумавшись, сдвинул брови. Насколько можно полагаться на слова этой эксцентричной девицы?

— Нам лучше повернуть обратно, — сказал он отрывисто.

— Хорошо. Вы не верите мне?

— Мне бы хотелось верить. Это осложняет дело.

Черри сняла с руки перчатку и сунула руку в пальто Найджела. Затем переплела свои пальцы с его пальцами.

— Вы собираетесь теперь меня соблазнить?

— Мне бы хотелось.

— Ну, вам это не удастся. Скажите мне, Черри, если вы находите Лики таким скучным и совершенно не поддаетесь шантажу, почему же вы проводите с ним так много времени? Вы и Аттерсон?

Пальцы Черри замерли, она пыталась высвободить руку, но Найджел не отпускал ее.

— Это не моя тайна, — произнесла она наконец, опустив голову.

— Тогда я должен спросить об этом Аттерсона?

— О нет… Ну хорошо… возможно, я могу сказать вам. Когда Лики понял, что не получит от меня денег, он начал клевать Лэнса. У него есть доказательства, что Лэнс приторговывал «колесами» для бомжей, знаете? И кокаином тоже. Насчет героина сказать не могу. Честно.

— Мысль Лики состояла в том, что если вам чихать на вашу репутацию, то вы позаботитесь об Аттерсоне? Да, упорный этот парень Лики.

— Точно.

Черри выглядела смущенной. Ее маленькое толстое тельце просто извивалось.

— Ну, все это не так просто. Мы говорим лишь об отрицательных сторонах Лэнса, я знаю. И вы никогда не поймете…

— Следует осознать, что Аттерсон никудышный человек. Но вы все же не хотите, чтобы он пошел под суд из-за того, что приторговывает наркотиками?

Черри молча наклонила голову.

— Своего рода извращенное чувство преданности? Вы бы лучше расплатились с ним вовремя. Это облегчит вашу совесть, когда начнете рассчитываться с ним.

— Да, я предполагаю так и сделать. Знаю, что он дрянь. Но своего рода трогательная, где-то там, под кожей.

— О Господи, — пробормотал Найджел, — когда они только поумнеют? — И удивил Черри, затянув протяжную песню с этим припевом, когда они приближались к воротам на подъездной дороге к Домику.

Глава 9

Кафе в осаде

31 декабря — 1 января

В понедельник профессор Рэгби проснулся около семи утра. В комнате было темно. Он машинально взглянул в сторону комнаты Люси, точно она призывала его из какого-то кошмарного сна. Вопреки действительности он был уверен, что последние две ночи, несмотря на происшедшее, он спал почти столько же, сколько и всегда. Сначала он размышлял над решением математической задачи, засевшей у него в голове, словно пианист, который проигрывает гаммы, чтобы размять пальцы. Затем перед ним встал более серьезный вопрос.

Почему не поступили инструкции от похитителей, о которых шла речь два дня назад? Возможно, они побоялись звонить по телефону еще раз.

Но вероятней всего, они оставили попытки получить от него нужную информацию. Они не поступили бы так, будь у них на руках козырная карта — живая и невредимая Люси.

Сердце Рэгби сжалось от мучительной боли. Допустим, они выполнили свои угрозы, причинив вред девочке, и зашли так далеко, что пошли на убийство? Он вспомнил, что однажды прочел ей довольно сносную лекцию о том, как следует относиться к жизненным невзгодам. Теперь ему бы самому себя инструктировать. Он с тоской вспоминал о том, что интеллектуальные запросы и режим работы слишком часто отрывали его от дочери, мешали проявлять отцовское внимание, которое было необходимо. Такое тщетное сожаление человек испытывает, вспоминая о небрежении к теперь уже умершему, но ранее любимому другу.