Персидская литература IX–XVIII веков. Том 2. Персидская литература в XIII–XVIII вв. Зрелая и поздняя классика - Анна Наумовна Ардашникова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мои устойчивые фантазии сделали столь полновесными
матла‘ —
Раздается звон, когда я сближаю друг с другом две мисра‘.
Небосвод сделал твою красоту румяней, чем краса Йусуфа,
Ведь поэт «красоту концовки» выполняет красочнее,
чем «красоту начала».
У чаши появляется имя от розоцветного вина,
Рубиновое вино делает оправой перстня драгоценную чашу.
[Кровавыми] слезами из глаз подари румянец весне мысли,
Кровью сердца, как роза, запятнай заплатанное рубище.
Из шелка слов сшита каба красавицы поэтической темы
(шахид-и мазмун),
А хна красочных мотивов (ма‘ани-йи рангин) – украшение
ее пальцев.
С упоминанием ее [имени] прекрасен отказ от мира, Шаукат!
Ведь от милости тахаллуса – именитость макта‘.
В данном тексте обращает на себя внимание не только его оригинальное образно-стилистическое решение, но и элементы словотворчества, в том числе и создание авторских композитов. В частности, словосочетанию «украшение ее пальцев» в оригинале соответствует одна лексема ангушмурасса‘, сконструированная на основе «перевернутого изафета» (изафа-йи маклуб). Сходные особенности поэтического языка, характерные для разговорной речи, были отмечены А.М. Мирзоевым в творчестве другого среднеазиатского поэта того же периода – Сайидо Насафи (см. далее).
В приведенной газели, посвященной поэзии, возникает ее визуальный образ – она красавица-возлюбленная, облаченная в шелк слов, она невеста, чьи руки окрашены хной красочных смыслов. Поэты классической поры нередко сравнивали свой труд с работой мастерицы, украшающей невест, но впервые цельный зримый образ поэзии-красавицы возникает в творчестве Джами, что можно считать еще одним свидетельством его авторского вклада в формирование новой стилистической парадигмы в персоязычной поэзии.
Сайидо Насафи
Еще одной оригинальной фигурой среднеазиатского литературного круга можно считать Сайидо Насафи (ум. между 1707 и 1711). Таджикский ученый А.М. Мирзоев, посвятивший поэту монографию (1954), придерживался мнения, что Сайидо не примкнул к движению обновителей поэзии, чьи имена ассоциируются с развитием индийского стиля. А.М. Мирзоев исходил в первую очередь из того, что поэта мало привлекали стихи его непосредственных современников, поздних представителей стиля, таких, например, как Бидиль. Однако тот же исследователь выделил большой слой мухаммасов Сайидо, сложенных в ответ на газели ранних поэтов индийского стиля – ‘Урфи, Назири, Калима, Талиба Амули и др. Наибольшее количество ответных мухаммасов поэт сложил на газели Саиба. Эти факты можно считать свидетельствами того, что Сайидо не только не чуждался современных стилистических тенденций, но живо ими интересовался и активно участвовал в поэтических исканиях своего времени. Очевидно, что поэт сам выбирал образцы для следования и ориентировался только на те тексты, которые считал эталонными.
В исследовании А.М. Мирзоева также отмечены важные моменты, касающиеся характеристики эпохи XVI–XVII вв. в целом, которые совпадают с некоторыми наблюдениями авторов этой книги. В частности, ученый полагал, что первые признаки перехода к новой стилистической модели в персоязычной литературе можно наблюдать с XV в., они заметны уже в творчестве Джами и Наваи. Кроме того, в книге приведено множество фактов, свидетельствующих о том, что приток литературных сил в Индию, ставшую местом паломничества для многих выдающихся поэтов, осуществлялся не только с территории сафавидского Ирана, но и с территории Средней Азии.
Судя по его собственным свидетельствам, Сайидо не нашел признания в родном Мавераннахре, поэтому вся его жизнь прошла в странствиях по чужбине. В одной их своих газелей он с горечью писал:
От пиршества поэзии не получают прибыли бесчувственные
натуры,
Перо, творящее слово, словно свеча на могиле здесь.
В Исфахане и в Индии читают мои стихи,
Сам я из Туркестана, и нет мне признания только здесь.
Но слава все же пришла к поэту, хоть и на чужбине. Сайидо говорит об этом в афористической форме, а смысл его высказывания близок поговорке «Нет пророка в своем отечестве»:
Сайидо, рубин обрел славу, когда покинул рудник,
Обладающему талантом лучше покинуть свою страну.
Сайидо находит собственное, индивидуально-авторское сочетание тематики и формальных приемов нового стиля, отличное от манеры других стихотворцев его времени, но в сумме его творчество демонстрирует именно те отличительные особенности, о которых речь шла ранее: стилистическую неоднородность, введение необычной лексики в поэтический словарь, словотворчество. С другими представителями нового стиля Сайидо роднит тенденциозный отбор фигур украшения стиха, в частности, фигуры ирсал ал-мисал – «приведение примера». А.М. Мирзоев удачно перевел этот термин как «пояснительная аллегория», что наилучшим образом раскрывает сущность приема, подразумевавшего приведение подтверждения какого-либо утверждения умозрительного плана (зикр) пословицей или крылатым выражением (мисал). У Сайидо встречаются газели, целиком построенные на использовании этого приема. При этом обе части фигуры нередко тяготеют к афористическому высказыванию. Приведем в качестве примера газель Сайидо, в которой большинство бейтов построено на этом приеме:
Хлеб насущный молчанием не добудешь,
Этот замок без языка стремления не откроешь.
Разве голодный может покинуть благодетеля?
Водоворот не может выйти из берегов реки.
Разноцветная одежда старика в юношу не превратит:
Осенний лист весной не увидишь.
Больного излечит лишь подходящая пища.
Без обучения слабый силачом не станет.
Добрый нрав и благородство натуры достойны уважения.
Колоквинт (ханзал) даже с цветами и ароматом,
изящной розой не станет.
В водовороте не родится жемчуг, как в раковине,
Скупец, как ни старайся, властелином мира не станет.
Сколько бы невежда ни говорил, красноречивым не станет.
Сова и от тысячи зеркал говорящей не станет.
Цепь и замóк на стене – не преграда на пути:
Пузыри на волне – не препятствие для реки.
От злого по природе доброго взгляда не жди:
Слепой от рождения зрячим не станет.
Моя грудь никак не пресытится вздохами, Сайидо,
Маджнун огорчения пустыне не доставит.
Что касается пословиц и крылатых выражений, то в стихах Сайидо они встречаются двух типов: авторские афоризмы, созданные по образцу народных, и заимствованные из фольклора. Границу между ними провести трудно хотя бы потому, что некоторые из них до сих пор бытуют в Таджикистане. Сразу две такие пословицы Сайидо поместил в один бейт:
Какой вред ноге слона причинят когти тигра?
Какое дело
