Догматическое Богословие - Олег Давыденков

Свщ. Писание говорит нам о том, что Лицо Христа есть именно Лицо Божеское В Ин. 1, 14 говорится- «Слово стало плотью» Слово в корпусе Иоанновых писаний есть наименование Второго Лица Прев. Троицы.

Можно поставить вопрос о том, как возможно ипостасное единство, в силу чего возможно Боговоплощение, следствием которого является теснейшее единство двух совершенно различных природ. Аполлинарий Лаодикийский отрицал возможность соединения двух совершенных самодвижных природ, считая, что такое соединение природ неизбежно будет означать наличие двух субъектов, двух личностей. Аполлинарий в области христологии не делал различия между понятиями «природа» и «ипостась», которое с середины VI в. становится критерием правой веры в христологии, критерием Православия. Благодаря различию, которое установилось между этими двумя понятиями и терминами, можно объяснить, как возможно Воплощение, что объединяет две радикально различные природы, Божескую и человеческую. Объединяет их, при полном различии качественных характеристик, способ существования. Способ существования как Божественной, так и человеческой природы есть способ личностный. А личностное бытие есть бытие открытое. Личность живет через тело, через душу, через дух, но сама ими не исчерпывается и к ним не сводится. Поэтому человек как личностное существо способен выйти из этого мира. Также и Сын Божий, Личность Божественная, может в этот мир войти, именно эта открытость личностного бытия делает возможным ипостасное соединение двух природ.

3.1.3.2. Образ ипостасного соединения во Христе двух естеств

Апостол Павел говорит нам, что явление Бога во плоти есть «велия благочестия Тайна». Сам по себе этот образ соединения недоступен нашему пониманию, поэтому выразить эту Тайну мы можем только в отрицательных терминах, т. е апофатически. Существуют четыре термина, посредством которых описывается соединение двух природ. Эти четыре термина содержатся в оросе IV Вселенского Собора, хотя, конечно, они не были изобретены отцами этого Собора. Эти термины встречаются уже у свт Кирилла Александрийского.

НЕСЛИТНО («ασυγχύτως»). Это значит, что в результате соединения природы не слились между собою так, чтобы составилось из них новое естество, отличное от исходных; оба прибывают в Лице Спасителя как два различных естества.

НЕИЗМЕННО или НЕПРЕЛОЖНО («ατρέπτως»). Это значит, что в результате соединения ни божеское естество не изменилось в человеческое, ни человеческое не преложилось в божеское, но то и другое остается целым в Лице Спасителя. Каждое из естеств сохраняет тождественность своих качественных определений.

НЕРАЗДЕЛЬНО («αδιαιρέτως»). Хотя два естества во Христе пребывают совершенно целыми и различными по своим свойствам, они тем не менее не существуют отдельно, не составляют двух особых лиц, соединенных только нравственно, а соединены в Единую Ипостась Бога Слова.

НЕРАЗЛУЧНО («αχωρίςτως»). Соединившись в единую Ипостась с момента зачатия Спасителя в утробе Пресвятой Девы, два естества никогда не разлучались и не разлучатся, т. е. имеет место непрерывное соединение.

Этого расторжения двух естеств не было даже во время страстей и смерти Спасителя. Свщ. Писание, говоря о страданиях Христа, относит эти страдания не к человечеству как к какому-то особому, отдельному от Христа лицу, а к Лицу Самого Бога Слова, т. е. субъектом страданий и смерти являлся Сам Бог Слово. Например, в Рим. (5, 10) говорится о смерти Сына Божия, а в 1 Кор (2, 8) сказано: «Распяли Господа славы». Когда после смерти душа Спасителя сошла во ад, а тело Его покоилось во Гробе, Божество не было отделено ни от души, ни от тела. И тело и душа в этот период времени не переставали быть «включенными» в единую Ипостась Бога Слова. Эта мысль выражена в известном тропаре: «Во Гробе плотски, во аде же с душею, яко Бог».

3.1.4. Следствия ипостасного соединения двух природ в Иисусе Христе

3.1.4.1. По отношению к Нему Самому

а) Одно и то же Лицо Бога Слова может именоваться и Богом и человеком.

При этом свойства человеческие приписываются Христу как Богу. Например, «Распяли Господа славы» (1 Кор 2, 8). «Внимайте себе и всему стаду, в котором Дух Святый поставил вас блюстителями, пасти Церковь Господа и Бога, которую Он (Бог) приобрел Себе Кровию Своею» (Деян. 20, 28). «Первый человек — из земли, перстный; второй человек — Господь с неба» (1 Кор 15, 47). «Мы примирились с Богом смертью Сына Его» (Рим. 5, 10). И наоборот, свойства Божеские приписываются Христу как человеку.

Например; «Никто не восходил на небо, как только сшедший с небес Сын Человеческий, сущий на небесах» (Ин. 3, 13). В богословии это учение получило наименование «общение свойств», часто в богословской литературе встречается латинское название «communicatio idiomatum» или греческое «αντιμεθίστασις τών ονομάτων» (буквально: взаимозамещение свойств). Свт. Григорий Нисский пишет (Письмо Феофилу Александрийскому): «По причине совершенного единения воспринятой плоти и восприемлющего Божества имена взаимно заменяются. Так что и человеческое называется Божиим и Божеское человеческим именем. Посему и Распятый у Павла называется Господом славы. И Поклоняемый от всей твари небесных, земных и преисподних именуется Иисусом». Частный случай «communicatio idiomatum» — это теопасхистские выражения (θεός, — Бог и πάσχω — «страдаю»), в которых говорится о Боге как о субъекте страдания и смерти. Во второй четверти VI века имел место так называемый «теопасхистский спор».

После Халкидонского Собора многие православные (в Константинополе это были «неусыпающие» монахи, акимиты), на словах отрицаясь крайностей несторианства, истолковывали орос Халкидонского Собора в близком несторианству смысле. Они отказывались признавать теопасхистские выражения, например, «Бог был распят» или «Бог умер на Кресте» и т.п. в строгом богословском смысле.

В 20-е годы VI века с требованием признания теопасхистских выражений как критерия правой веры выступили скифские монахи — Иоанн Максенций, Леонтий Иерусалимский и др. Их поддержал император — св. Юстиниан. Их мысль сводилась к тому, что только признание теопасхистских формул способно отвести от Халкидонского Собора обвинение в несторианстве и выразить идею ипостасного единения природ во Христе. Не надо думать, что только в VI веке появляется требование теопасхистских выражений. В Предании Церкви эти выражения встречаются фактически с 1-го века: и в Свщ. Писании есть такие выражения, ими пользовались и отцы Церкви.

Например, Игнатий Антиохийский, один из самых ранних христианских авторов, пишет: «Дайте мне быть подражателем страданий Бога моего» (Рим. 6, 3). Св. Ириней Лионский («Против ересей»): «Что Само Слово Божие воплотившееся было повешено на древе, это я не раз показал». В Никео-Цареградском Символе веры тоже имеются теопасхистские выражения:

«Верую во Единого Господа Иисуса Христа Сына Божия, Единородного … единосущна Отцу … и страдавша и погребенна». Страдание и погребение в Символе веры усваиваются Сыну Божию как субъекту этих состояний человеческой природы Спасителя.

Православное богословие никогда не допускало мысли о страдании во Христе Божеского естества. Одним из свойств Божественной природы является ее бесстрастие, поэтому страдательные состояния Господа Иисуса Христа не могут быть отнесены к Его Божественной природе. Введение в православное богословие теопасхистских выражений требует строгого и недвусмысленного различения между Понятиями «природа» и «ипостась».

Теопасхистский спор тесно связан с решениями V Вселенского Собора. Основное догматическое значение V Вселенского Собора состоит в том что, этот Собор ясно указал, что орос IV Вселенского (Халкидонского) Собора должен пониматься и истолковываться в духе учения свт. Кирилла Александрийского. Гимнографическим памятником теопасхистских споров является всем хорошо известный гимн императора Юстиниана, вошедший в чинопоследование Византийской Литургии: «Единородный Сыне и Слове Божий, бессмертен сый».

Различение понятий «природа» и «ипостась» и введение термина «воипостасный» делают возможным в православном богословии теопасхистские выражения. Можно говорить о Боге, как о субъекте смерти и страдания не потому, что подвергалось страданию Божественное естество, но в том смысле, что Бог пострадал плотью, т. е. страданию подвергалась человеческая природа Христа, но эта природа является воипостазированной, т.к. существует в Ипостаси Слова. Поскольку жизнь этой человеческой природы является содержанием жизни Божественной Личности, все то, что претерпевает человеческая природа Спасителя, усвояется, относится к единому Лицу, Второму Лицу Прв. Троицы, Сыну Божию. Поэтому страдания Его человечества — это Его собственные страдания. Божественная природа остается бесстрастной, страдает человеческая, но поскольку это человечество есть собственное человечество Бога Слова, можно, не впадая в ересь, усвоять эти страдательные состояния Самому Богу, Сыну Божию, считая Его субъектом страданий во плоти.