Игра (ЛП) - Карина Хейл

Но теперь она знает. Она могла понять это, и когда я рассказал ей, она не выглядела удивленной. Что одновременно и хорошо и плохо. Плохо, потому что я не уверен, насколько все это бросалось в глаза. Хорошо, потому что она вела себя так, будто ее это не беспокоит.

Если только она не была хорошей актрисой. С Кайлой об этом трудно судить. Часть ее хочет открыть душу, а другая часть всегда пытается все скрыть.

Звук открывающейся двери патио, словно терка для сыра в моем мозгу. Я осторожно открываю глаза и вижу, как внутрь заходит Кайла с Эмили на поводке.

Она замечает, что я проснулся и ласково улыбается мне, закрывая дверь.

— Доброе утро, — мягко говорит она, отстегивая поводок Эмили. Собака сразу же прыгает на кровать и начинает лизать мне нос. Я хочу повернуть голову, но движение слишком болезненное. Дерьмо, не могу вспомнить когда у меня последний раз было похмелье, и мое тело сделает все, чтобы обеспечить мне максимальное наказание.

— Привет, — квакаю я, желая, чтоб мой голос не звучал таким слабым.

И мне так хочется, чтоб она не выглядела такой чертовски красивой, свет, проникающий сквозь прозрачные шторы, освещает ее сзади словно ангела. Она подходит ко мне, одетая в очередной сарафан, который хочется сорвать с неё, волосы убраны назад в конский хвост и на ее свежем, светящемся личике нет ни следа макияжа.

Что-то во мне сочувствует ей. Как неприятный порез в сердце, медленная смертельная кровоточащая рана. Мне больно смотреть на неё, зная, что я уйду. Эта мысль перекрывает другую боль, ту, что в моей голове. Не удивительно, что я пил прошлой ночью. Подобное произошло не только из-за давления остальных. Речь шла об облегчении давления в груди, того, которое медленно растёт всю неделю, кирпичик за кирпичиком.

Я сглатываю, облизывая губы, когда она кладёт мягкие, прохладные пальцы на мою щеку. Закрываю глаза, вдыхая ее запах, позволяя ее прикосновения успокоить меня.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает она. Я открываю глаза и вижу, что она присела на один уровень со мной, и смотрит на меня этими тёплыми, тёмными глазами.

Завтра я не увижу эти глаза.

Как я себя чувствую?

Я не в порядке.

Прошло уже очень много времени с тех пор, как я был с девушкой, которая была мне небезразлична, и даже тогда это чертовски напугало меня. Все кончилось плохо для нас обоих. Я допился до реабилитационного центра, а она в ужасе убежала подальше.

Все это, чтобы там ни было между нами, не должно было происходить вот так. Мне следует вернуться обратно в квартиру, собрать вещи, позвонить Алану, нашему тренеру, договориться о встрече с моим братом Бригсом, когда я сойду с самолета. Я должен готовиться к возвращению к моей старой жизни, той, которую я на шесть недель поставил на паузу.

Вместо этого я беспомощно лежу в постели, потерявшись в женщине, которую не знаю, желая узнать ее получше.

Что за чертов бардак.

— Ты не хочешь узнать, как я себя чувствую, — говорю ей.

— Так я и думала, — говорит она, целуя меня в лоб. Это словно заряд для моего сердца.

Она встаёт и идёт в ванную, пока я изо всех сил пытаюсь сесть. Мне, нахрен, нужно очнуться и пробиться сквозь это дерьмо, или мой последний день с ней пропадет даром. Затем она выходит, в руках стакан волы и две таблетки ибупрофена.

— На, выпей, — говорит она, и садится на диван напротив кровати, чтобы наблюдать за мной.

Я делаю, как она велела, проглатываю их, пока она с беспокойством поглядывает на меня.

— Расскажи мне, — неожиданно говорит она, указывая на льва на моей руке. — О льве.

От удивления моя голова откидывается назад, лишь добавляя боли. Вздрогнув от боли, я прикрываю один глаз.

— Сейчас?

Она складывает руки на груди.

— Прошлым вечером мне пришлось отвести тебя в кровать. Думаю, я заслужила объяснение.

Я хмурюсь.

— Не уверен, что татуировка ответит на твой вопрос. Какой у тебя вопрос?

— Лев, — говорит она. — Когда ты ее сделал? Что она значит?

— Почему? — осторожно спрашиваю я.

— Потому что ты всегда смотришь на неё.

Мои глаза расширяются, и меня ударяет волной смущения.

— Я так делаю? — Черт, никогда не замечал.

— Время от времени, — говорит она. — Ты может и не замечаешь, но это одно из многих мест, куда смотрят твои глаза.

Я с шумом выдыхаю. Она въелась мне в кожу, как татуировка. Я мог бы открыть для неё ещё одну страницу. Мог бы дать ей ещё один мимолётный взгляд внутрь. Если я уеду, она не сможет бросить их обратно мне в лицо. Страницы просто порхнут на землю.

— Хорошо, — говорю я, протягивая вперёд своё предплечье, для нее, чтобы лучше видеть, для меня, чтобы помнить. — Это Лионель. Не моя собака. Мой лев. Я сделал это тату в шестнадцать. Тогда я уже жил с МакГрегорами, но... — я останавливаюсь, задаваясь вопросом, как я могу объяснить подобное кому-то, кто никогда с таким не сталкивался. — Когда ты растешь в приюте, когда нет никого, кто бы любил тебя, заботился о тебе, думал о тебе, тогда ты цепляешься за все красивое в мире. Лионель был мягкой игрушкой, подаренной мне на день рождение. В тот же самый день, когда мать отдала меня.

Я неохотной смотрю ей в глаза и не вижу там никакой жалости. Мои слова тронули ее, будто она жила так, как я тогда. Я тяжело сглатываю и продолжаю.

— Лионель был тем, кого я по-настоящему любил и единственным кто любил меня. В месте, которое было очень жестоким и очень холодным и очень темным, он оставался мягким. Даже когда все казалось безнадежным, лев давал мне надежду. Когда множество приёмных семей...не могли справиться со мной. И иногда, иногда я не мог справиться с ними. Наконец, меня взяли МакГрегоры, но...— я облизываю губы. — Иногда хорошим вещам надо адски много времени, чтобы перевесить плохие. Демоны преследуют тебя повсюду. Постоянно. — Я постукиваю пальцем по затылку. — Мои здесь, они тёмные и они всегда ищут слабости во мне.

Ты моя слабость. Ты выпустила их снова.

От этих мыслей я закрываю глаза, плотно сжимая.

Кайла кладёт свою руку на мою, и я, делая глубокий вдох, открываю глаза.

— Не нужно больше ничего говорить, — говорит она. — Я все поняла.

Я качаю головой.

— Нет. Нет, ты не понимаешь и я рад этому. — Резко выдыхаю я. — Таким образом, лев Лионель напоминает мне, что в мире есть хорошее. Всегда есть то, за что стоит держаться. Просто другое слово для надежды, знаешь?

Она медленно кивает.

— Я знаю. — Она ненадолго смотрит в сторону, в ее глазах плещется грусть. — Черт. Лаклан, ты разбиваешь мне сердце.