Разбуженная страсть - Сесилия Грант

Марта так крепко сжимала кулаки, что ее перчатки, казалось, вот-вот лопнут по швам. Сердце же бешено билось. Теперь она будет искренней. Они с викарием станут хорошими друзьями, настоящими друзьями, будут говорить друг другу правду вместо лжи и недомолвок.

– Мистер Аткинс…

– Миссис Расселл… – Он поднял руку, но смотрел в другую сторону. – Я не могу знать, понимаете? Не могу.

Марта молчала. Священник же опустил руку и снова принялся подстригать траву. Но было очевидно: он знал. И его «послание» было предельно ясным: искренность между ними на этом заканчивается.

Разочарование подхватило и закружило ее, словно грязный водяной поток. Ей следовало быть более скрытной. Нельзя вести себя так, как мистер Мирквуд, и говорить первое, что придет в голову.

Марта разжала кулаки и сплела пальцы. Она слушала щелканье ножниц и блеяние овец в отдалении, пока викарий снова не заговорил:

– Вам следует знать, что я подумываю оставить церковь. Я имею в виду… как профессию, – ответил он на ее удивленный взгляд. – Мне бы хотелось посвятить больше времени школе.

– Работа учителя вам очень подходит.

Да, на эту тему они могли говорить свободно.

– Мне повезло найти дело, предназначенное мне Богом. – На его лице появилась лукавая улыбка. – Это мой ответ тем, кто против такого шага. Довольно трудно оспорить, верно?

– Я бы даже не стала пытаться. Но вы справитесь? – Марта чуть подвинулась, чтобы лучше видеть собеседника, по-прежнему находившегося за памятником миссис Расселл. – Если смогу, я, конечно, увеличу ваше содержание, но пока будущее Сетон-парка не решено, это не в моей власти.

– В этом нет необходимости. Мистер Мирквуд был очень щедр. А если вы предоставите мне коттедж по той же цене, что и фермерам, то с помощью финансирования из Сетон-парка и Пенкаррага, а также благодаря занятию сельским хозяйством я непременно справлюсь. – С достоинством человека, уверенного в своем будущем, викарий снова принялся подстригать траву.

Когда это мистер Мирквуд успел предложить ему содержание? Должно быть, он заходил без нее или отправил письмо. В любом случае – благородный поступок. Она ему об этом скажет. Он придет к ней сегодня, и она даст ему понять, какое удовольствие доставил ей его поступок.

Ни один вид страсти не был бы так сладостен для мужчины, как та страсть, что расцвела при установлении взаимного уважения. Если бы его не сослали в Суссекс, он мог бы этого и вовсе не узнать. Теперь же он изредка представлял, как будет до конца дней наслаждаться этим изысканным подарком.

Она любила все прелести своего Сетон-парка – поля, животных, фермеров, саму жизнь, а если начинала скучать по другими суссекским ландшафтам, то им оставалось всего лишь ненадолго отправиться в Пенкарраг. Возможно, ей даже Лондон придется по вкусу – огромный город с его лекциями, библиотеками и бедностью, ждущей, когда трудолюбивые благородные женщины засучат рукава и примутся все исправлять.

Он глядел на нее поверх брошюры с подробным описанием симптомов коровьей оспы. А она то и дело бросала на него взгляд из-за «Сообщения министерства земледелия». Его визит закончился очень приятно, и теперь он, обнаженный, лежал на постели в Голубой гостиной, прислонив подушку к столбику у изножия кровати. Она же сидела у изголовья, завернувшись в одеяло. В последнее время на ее губах все чаще порхала улыбка.

А его, Тео, поведение было ей безразлично. И это еще один триумф. Она стала прощать ему восхищенные взгляды.

– Вы увидели что-то интересное? – поинтересовался он, небрежно переворачивая страницу.

Она покраснела.

– Ваше тело… оно так непохоже на мое. – Их взгляды встретились. – Сначала я сочла вас странным. Но теперь отмечаю в вашем телосложении определенную логику.

– Рад слышать. – Он опустил брошюру о коровьей оспе. – Разве ваш брак не научил вас мужской анатомии?

– Научил. – По ее поджатым губам он понял, что она думает обо всем этом. – Но я поняла, что мужчины могут отличаться друг от друга.

– Хотите сказать, у кого-то достоинство может быть больше?

– Я не только это имела в виду. – Уголки ее губ чуть дрогнули. – Хотя думаю, вам будет приятно узнать, что в этом вы намного превосходите моего покойного мужа.

– Милая, я превосхожу большинство мужчин.

– Мои поздравления. – Она отложила книгу. – Я имела в виду то, как реагирует женщина. Как руки и ноги могут показаться некрасивыми или прекрасными в зависимости от личности человека. – Она опустила глаза. – Как определенные действия могут показаться неприятными с одним мужчиной, но сойти за вполне приятные – с другим.

– Действия? – В горле у него внезапно пересохло, и он откашлялся. – И какие же это действия?

– Спросите у себя. – Ее лицо осветила лукавая улыбка. – Кажется, у вашего тела есть несколько идей.

Его кровь уже кипела.

– У него всегда есть идеи, и оно ни разу не столкнулось с действием, которое не пришлось бы ему по вкусу. – Тео осторожно отложил брошюру в сторону. – Однако я по-прежнему в неведении.

– В неведении? – переспросила Марта. В ее взгляде были заключены все тайны, известные женщинам со дня сотворения мира, а на губах играла едва заметная улыбка.

Она неспешно отодвинулась от изголовья кровати и выпрямилась. Зашелестела простыня, когда она подогнула ноги. Теперь она стояла на коленях. Хвала Провидению!

А Марта вдруг пристально посмотрела на него и произнесла:

– Надеюсь, вы иногда его моете. – Типичная миссис Расселл!

– Каждый день. Обязательно.

– Потому что в любой миг можете встретить даму, которая захочет сделать вам… определенное предложение?

– Я всегда на это надеюсь. – Он коснулся ее руки. – Вы уже делали это прежде?

Она кивнула.

– Но без всякого удовольствия? – Когда она покачала головой, он чуть сжал ее руку. – Марта, не делайте этого, если вам неприятно. Мне это не нужно.

Она свела брови. Мгновение глядела на него с уже привычной суровостью. Потом низко наклонилась, по-прежнему не сбрасывая с себя одеяло, и коснулась губами мужской плоти, тотчас же восставшей.

– Марта!.. – Она чуть повернула голову, глядя на него так, словно пришла к нему из самых его дерзких фантазий. – Но если вы начнете, то уж тогда не останавливайтесь.

– Да, разумеется.

– Нет-нет! Если вам станет неприятно, вы должны остановиться, даже если я стану умолять вас этого не делать. Обещайте.