Михаил Ромм. Способ жизни - Александр Николаевич Хорт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кадр фильма «Девять дней одного года». В главной роли — Алексей Баталов
1962
[Из открытых источников]
Оба друга влюблены в одну девушку Лелю, она тоже физик. После некоторых метаний Леля выходит замуж за Гусева. Помимо любви сыграло свою роль ее сочувствие больному человеку, надежда помочь ему выкарабкаться. Однако это вряд ли удастся, после очередного рискованного опыта Дмитрий только усугубил свое положение и, тем не менее, чувствует себя счастливым: он сделал новое открытие. Пускай результат не тот, к которому стремился ученый, а в известной мере случайный, такое в науке бывает (ищешь Индию — найдешь Америку), имя Гусева войдет в историю физики…
Когда Михаил Ильич получил разрешение на съемку, академик Тамм стал научным консультантом фильма.
Худосочный пересказ содержания не дает полного представления о сценарии, насыщенном массой отточенных диалогов, реприз, мизансцен, камерных эпизодов и массовых сцен.
Что ж, хороший сценарий — половина дела. Теперь остается его воплотить. Тут важен точный подбор актеров. После споров и обсуждений он был сделан Роммом предельно удачно.
Во-первых, Баталов — Гусев. Здесь Алексей Владимирович еще раз продемонстрировал, что он замечательный характерный актер. Роль трудная — нужно сыграть не только преданного делу ученого, считающего свою работу важной для человечества. К сожалению, он тяжело больной человек и муж, не умеющий соответствовать чувствам своей супруги. Все это Баталов великолепно сыграл. Он выбран на эту роль с завидной точностью. Иногда ему приходилось играть «не свое». Скажем, Гошу в фильме «Москва слезам не верит». Ну какой из него слесарь! Здесь же подходит идеально.
Кстати, Михаил Ильич хотел взять на роль Гусева Олега Ефремова. Храбровицкий приложил титанические усилия, чтобы постановщик обратил внимание на Баталова.
Во-вторых, следует отметить триумфальное восхождение в кино Смоктуновского. Его прямо можно считать семейным актером Кузьминой и Ромма. Сначала он мелькнул в эпизоде в «Убийстве на улице Данте». Позже вместе с Еленой Александровной снимался в телеспектакле «Как он лгал ее мужу». Кузьмина и порекомендовала молодого Смоктуновского на роль ироничного и обаятельного Куликова, с которой артист справился безупречно. (У него тоже был сильный конкурент — Юрий Яковлев, но он заболел.)
Наконец, «яблоко раздора» — Леля. Ее сыграла Татьяна Лаврова, колоритная фигура московской богемы. В предках у артистки несколько поколений знаменитой купеческой династии Морозовых. Ее девичья фамилия Андриканис. Отец, Евгений Николаевич, был известным кинооператором («Машенька», «Отелло», «Хождение за три моря» и др.), написал книгу «Хозяин „Чертова гнезда“» о своем дяде Николае Шмите, который, будучи студентом, участвовал в революции 1905 года и погиб в тюрьме. С 1982 года Евгений Николаевич Андриканис — народный артист РСФСР. Через шесть лет аналогичного звания удостоилась его старшая дочь Татьяна, окончившая в 1969 году Школу-студию МХАТ и сразу поступившая в труппу этого легендарного театра. Кто-то из доброхотов шепнул ей, что русской актрисе желательно иметь русскую фамилию, и девушка практически наугад взяла себе сценический псевдоним Лаврова. Во время съемок «Девяти дней» она уже работала в «Современнике». В книге Н. А. Филаткиной о ней сказано: «Особенно ей был близок тип кокетливой и чуть капризной англизированной дамы с таинственным и томным взором и разговором нараспев». В фильме Ромма перед зрителями предстала женщина другого типа. Здесь героине Лавровой не до кокетства или капризов, не приходится говорить нараспев. Что касается таинственного взгляда, то от него не избавиться ни в кино, ни в жизни. Многие поклонники Лавровой стали жертвами ее взора, было у нее три мужа, люди популярные: первый — Евгений Урбанский, второй — Олег Даль, третий — отец ее сына Владимира, торпедовский футболист Владимир Михайлов.
(Кстати, героиня 17-й главы Вера Андреевна Федорченко сейчас живет в доме на Новолесной улице, в квартире, где некогда проживали супруги Татьяна Лаврова и Олег Даль[60].)
Помимо главных ролей, в фильме много эпизодических. Все они получились яркими, запоминающимися. Произошло это благодаря не только мастерству постановщика, но и его мальчишеству: в ролях молодых физиков, сотрудников лаборатории термояда, Михаил Ильич снял чуть ли не всю свою режиссерскую мастерскую. Сейчас на экране интересно наблюдать за первыми шагами в кино ставших известными Андрея Смирнова, Резо Эсадзе, Игоря Ясуловича, Бориса Яшина.
Большая заслуга в успехе фильма принадлежит оператору Герману Лаврову. (Нет, не родственник исполнительницы главной женской роли — однофамилец.)
Раньше оператором всех фильмов Ромма был Борис Израилевич Волчек, большой мастер своего дела. Казалось, их союз нерушим. Но, когда Михаил Ильич находился в простое, как следствие, простаивал и оператор. Волчеку же не хотелось сидеть без работы, вдобавок его потянуло на режиссуру. Он взялся за постановку художественного фильма «Сотрудник ЧК» и, когда Ромму понадобился оператор, порекомендовал ему своего ученика Германа Лаврова.
Михаил Ромм и оператор Герман Лавров
1961
[ГЦМК КП-16249/8]
Лишенные всякой сусальности, показываемые события предполагали черно-белый фильм. Это не значит, что такой снимать проще, чем цветной. Черно-белое кино появилось на свет раньше, в изобразительном отношении у него имелись большие успехи. Так что у Лаврова были сильные конкуренты из предшественников. Творческий багаж скромный: фильм «У тихой пристани», снятый в паре с С. Шемаховым, и одна короткометражка. Ромм посмотрел обе вещи — хватка чувствовалась. Стали работать, и результат превзошел все ожидания.
Каждую мизансцену Лавров готовил, не жалея времени. Продумывал все до мелочей. В кадре ни одного лишнего предмета, ничто не отвлекает внимание зрителей от происходящего на экране. Свет, композиция, чередование крупных и средних планов, как, например, это сделано в одной из важных сцен фильма — разговоре приехавшего в деревню Гусева с отцом. Здесь кадры напоминают мастерские графические работы. На черном фоне: портрет в профиль лежащего на раскладушке сына. Отец сидит за пустым дощатым столом. Каждое сказанное собеседниками слово будто материализуется и повисает в воздухе, чтобы была возможность его обдумать.
Кстати, некоторым критикам эта сцена пришлась не по вкусу. Морщились, мол, вставной номер. Авторам захотелось подчеркнуть крестьянское происхождение Гусева, человека с природными корнями, в отличие от интеллигентного барчука, балованного Куликова.
Вряд ли с этим можно согласиться. Поездка в деревню придает сюжету дополнительные возможности, делает его более разнообразным. Нельзя же ограничиваться институтом и лабораторией. Однако главное в другом — между отцом и сыном
