Жестокая Фортуна - Юрий Иванович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Знаю, ваша Святость. О многом знаю. И о самом страшном: что у любой из нас родится именно Гранлео! Поверьте мне, это правда! И только вы сможете остановить эту безумную раздачу моих товарок по всему свету.
– Увы, их уже всех роздали. И даже Маанита беременна от короля…
– Это кошмар! Нельзя допускать рождения наших детей! – заголосила Лайдюри уже с открытыми от ужаса глазами. – Это будут не дети! Это будет Гранлео! Поверьте мне, умоляю!
Виктор не спешил говорить, что и сам уже всё давно это выяснил. Вместо этого выспрашивал дальше:
– И каждая из твоих подруг знает о таком кошмаре?
– Нет! Только одна Маанита. Потому что после каждого омоложения и потери памяти её не только вновь учили читать, писать или заниматься сексом, а и тщательно информировали обо всех её делах и чаяниях в прежних сознаниях, и она опять становилась точно такая же, как и прежде: лживая, подлая, мерзкая и самая опасная.
– А тебя, получается, тоже учили?
Наложница горько усмехнулась, быстро смахнув слёзы с глаз:
– Меня не надо было учить. Гранлео даже не догадывался, что я не такая, как все, иначе он бы давно меня уничтожил, ещё девять веков назад.
Теперь уже Менгарец не стал скрывать своего изумления:
– Ты помнишь все свои омоложения и всю жизнь за девять веков?! – когда получил в ответ утвердительный кивок, резко передумал уходить отсюда как можно быстрей. Вставил факел в держатель на стене, шагнул в камеру, присел на край туфовой лежанки и приказал: – Рассказывай!
Лайдюри скромно присела в головах лежанки, расслабленно опёрлась спиной о стенку и приступила к повествованию.
Она помнила всё. Где родилась, где росла. Своих родителей и друзей детства, потом вступление во взрослую жизнь и первое замужество. То есть она была натуральной жительницей Майры, родившейся вовсе не из пробирки, а найденная колонистами после тщательной и длительной селекции и отобранная за красоту, крепкое здоровье и нужный для экспериментов молодой возраст.
Вот когда Лайдюри исполнился двадцать один год, и началась её многовековая кошмарная жизнь. Всех жителей её посёлка связали верёвками в колонны и куда-то отправили. С тех пор она ни их, ни своих родственников больше не видела. Да и по здравом размышлении – не расспрашивала. Со временем сама догадалась, что пойманных рабов скормили противным монстрам кашьюри.
А пленённую красавицу безжалостно швырнули в омут научных экспериментов. Вначале ею занимались трое колонистов, явно помешанных на своих научных разработках и новых идеях. Но при этом не гнушались опускаться до скотского сексуального насилия над своими беззащитными, ничего не соображающими и не помнящими жертвами. Потому что опыты проводились в основном только с омоложением. Причём полным, вместе с омоложением мозга, а следовательно, и со стиранием памяти о предыдущей жизни.
То есть безумные ученые превращали пленниц в растение с сознанием новорожденного ребёнка, а потом морально третировали и издевались над этим ребёнком. Когда у измученной женщины вырабатывались некие рефлексы, навыки или желаемые умения, следовало очередное омоложение и всё повторялось сначала.
Вот тогда Лайдюри и допустила ошибку. После первого же омоложения она не повела себя так, как все товарки, лишённые памяти. А во время приближения мучителей к её телу дико завизжала и попыталась вырваться из пут. Ох! Как же обрадовались и возликовали экспериментаторы при виде такой реакции! И первые их восклицания-вопли звучали так: «Эгри! Невероятно! Чудо! Нам попалась эгри!»
Кто такие эгри, Виктор Палцени немножко знал. Так, на уровне обывателя, считывающего новости да почитывающего интересные статейки краем глаза. Можно было сказать, что такие люди, смело квалифицируемые как человекообразные существа, встречались в Галактике повсеместно. Где чаще, где крайне редко. И не настолько уж они были как-то уникальны или отличались от остальных людей. Просто у эгри было как бы сразу два хранилища памяти. Одно в голове, как и положено, в мозгу, а второе – в спинном мозге. И вроде как никаких бонусов, исключительности или развитых талантов наличие этих хранилищ не давало. Но зато при страшных авариях или катастрофах, когда голова подвергается наибольшим повреждениям, таких пострадавших удавалось реаниматорам восстановить гораздо легче. Особенно в плане возвращения полной памяти и здравого сознания. Помогали резервы спинного мозга.
Так что сейчас инопланетянин сразу понял всю подноготную ведущегося пересказа. Когда девушку-эгри омолаживали, она все равно пусть и не сразу, пусть и со временем, но вспоминала о своей прежней жизни. Потому что память, сосредоточенная в спинном мозге, содержалась там в совершенно иной концепции, чем в мозговых извилинах, и не стиралась вместе с полной «зачисткой омоложением» всего организма.
А недавняя рабыня тем временем продолжала:
– Для меня настали самые страшные дни в моей жизни. Мои мучители измывались надо мной самыми изуверскими способами, нанося смертельные раны, а порой и отрезая конечности. А когда я вновь оживала в здоровом теле, с жадностью выпытывали все подробности моей смерти. Я проклинала тот день, когда родилась, и умоляла небо даровать мне быструю смерть. Жутко завидовала другим пленницам, которые долго не выдерживали издевательств и умирали. Не раз пыталась покончить жизнь самоубийством, но меня держали под строгим, ежесекундным контролем. Даже спать укладывали в специальный саркофаг, где я не могла руками притронуться к собственному телу… Но однажды, когда я ещё только начала возвращать себе память после очередного омоложения, произошли изменения в моей судьбе. Дело было во время какого-то осмотра-визита. Вначале показались мои жутко рассерженные и злые мучители, следом за которым двигался Гранлео. Вокруг было ещё с десяток воинов из местных. Учёные явно по принуждению показывали свои лаборатории и помещения с пленницами. На меня они просто ткнули пальцем, буркнув, как и на отсталых в развитии дикарок: «Омоложенная…» И когда они уже покидали наши чертоги зла и печальной юдоли, я услышала, как Гранлео рассмеялся: «Что же вы таких красавиц от меня прячете? Нехорошо, милые, ох как нехорошо!..»
Лайдюри на мгновение примолкла, вытирая обильные слёзы:
– После этого учёных не стало… Как я поняла, их попросту и без затей убили. А мой персональный ад закончился. Попав в гарем императора, я стала жить как в скучном раю, особенно если сравнивать со временем, проведённым в застенках лабораторий. Никто больше не знал, что я эгри, и мне только оставалось после омоложения и после возвращения памяти делать вид, что я ничего не помню из своей прежней жизни.
Менгарец сочувственно помотал головой, но тут же с подозрением спросил:
– Почему же ты всего этого мне не рассказала при первых наших встречах?
– Перед отправлением войска императора Гранлео из Шулпы я как раз прошла очередное омоложение. А полная память ко мне вернулась только две недели назад. И вас рядом не было. Так что мне ничего не оставалось, как закатить истерику и отправиться в темницу за строптивость…
Ну да, она правильно поступила. Попытки открыть правду надсмотрщикам или конвоирам ничего бы не принесли, кроме смерти. Сведения о «всезнайке» сразу бы достигли ушей Мааниты, и Лайдюри моментально бы свернули голову или тихонько отравили. Многовековой опыт способствует здравой рассудительности.
Глава тридцать четвёртая
Суматоха
По окончании рассказа Виктор впал в транс размышлений, пытаясь сообразить, как лучше воспользоваться только что полученными сведениями. Может, и дольше бы так просидел, как истукан, но треск догорающего факела вернул в действительность. Подхватив девушку за руку, он потащил её за собой к выходу, приговаривая:
– Если факел погаснет, не волнуйся, я отлично помню дорогу, дойдём и так. – Он не собирался кому бы то ни было без лишней нужды рассказывать о своём умении видеть в полной темноте.
– Хорошо! – Она отвечала твёрдо, ничего больше не опасаясь.
– И немедленно отправимся в кабинет его величества. Ты всё это повторишь в присутствии королевской семьи. Договорились?
– Как скажете, ваша Святость.
– Так называть меня следует только во время официальных бесед и при посторонних, – огласил инопланетянин, внутренне содрогаясь только от одной мысли, что разговаривает и общается с человеком, который прожил чуть ли не тысячелетие. – Во всех остальных случаях обращайся по имени или Менгарец.
– Хорошо… Виктор.
Они уже выбрались на нижний этаж дворца, и Монах отправил обоих поджидающих его возвращения гвардейцев с заданиями:
– Отыщите короля и скажите, что я прошу его о срочной встрече у него в кабинете. То же самое сообщите королеве Линколе и её высочеству принцессе Розе, если та вернулась из поездки по столице. – Когда воины умчались, двинулся к лестнице на верхние этажи, продолжая расспросы своей новой, как он надеялся, союзницы. – Ты готова лечь на ложе омолодителя?
