Молох (сборник) - Станислав Лем

Впрочем, порнографию как маловажный аспект дилемм, связанных с сетью, можно оставить. Сейчас количество исследовательских центров и количество научных коллективов растет почти экспоненциально и то, КТО первым опубликует какое-нибудь новое открытие, имеет первостепенное значение не только для Нобелевского комитета, но также и для промышленности (допустим, фармацевтической), и для широчайшей публики. (В «предсетевую эпоху» долго продолжалась борьба или спор между профессором Люком Монтанье из Института Пастера в Париже и американцем Робертом Галло о ПЕРВЕНСТВЕ открытия вируса СПИДа: обеими сторонами были привлечены государственные инстанции, то есть они не маялись от нечего делать.)

Чтобы ускорить процесс появления научных публикаций, используют так называемые «препринты», которые в эпоху младенчества сети ТАКЖЕ превращаются в действующих слишком медленно и лениво информаторов. Кроме того, если бы сеть могла соединиться в одну большую «паутину» с помощью «коллатералий», количество передаваемой информации стало бы молохом или лавиной, которую трудно было бы компетентно адресовать БЕЗ участия разума (здесь действуют его несовершенные, статистически работающие «заменители» в качестве «опоры»). С другой или уже третьей стороны, ЕСЛИ БЫ сети получили интеллектуальный потенциал, наступило бы ускорение реализации того, что я описал в книгах как такое состояние, когда цивилизованная среда становится более разумной, чем люди, живущие в этой цивилизации. Опека сети над людьми не является чем-то, что может нас привлекать. Все удастся перенести в другие области, например, патентование изобретений, фирменных знаков, новых изделий и т. п. Одним словом, вместе с сетью появится столько же позитивов, сколько и негативов, а их взаимное сбалансирование не может проходить легко.

7

Соответственно a fortiori сложные дилеммы появляются тогда, когда «киберпространство» перестает быть только мечтами и развлечением, а также темой для Science Fiction. Одним словом, технологический прогресс приносит нам проблемы, которые очень трудно разгрызть…

8

Рождение новых ветвей технологии сопровождает, с одной стороны, хор скептиков, а с другой — энтузиастов, и волны эти утихают только через некоторое время. Я считаю, что в процессе распространения сети позже всего (если вообще когда-либо) в самой сети появится в качестве взаимодействующего элемента РАЗУМ или его эквивалент (называемый «искусственным интеллектом»). Если до этого дойдет, то, несомненно, увеличится количество конфликтных столкновений (как борьба за то, кто будет обладать, скажем, «большими информационными возможностями»). Но обязательно дело дойдет до многостороннего разветвления сети на специальные группы: что-то одно будет ожидать от сети медицина, а что-то другое — теоретическая физика; и наименее всего желательным явлением стал бы хорошо наблюдаемый сегодня на мировом книжном рынке «информационный потоп»: ситуация, когда источников, трудов, новостей слишком много, и требуется какая-то форма отсева, которая облегчит жизнь как «отправителям», так и «получателям» очередных сообщений.

С начала появления сведений об Интернете у меня было впечатление несколько удивительной его преждевременности. Ведь целое явление заключено в понятии связи, и она настолько необходима, насколько важна пересылаемая по каналам связи информация. Из того, что можно в миллион раз быстрее переслать содержание новой книги или письма в другое полушарие, не следует ничего более, чем то, что от помешивания ложечкой чай не становится слаще. Нам необходима определенная новая информация цивилизации, то есть главные ценности в различных областях жизни, и сама сеть здесь ничего без содержательной «опоры и поддержки» усовершенствовать не сможет. Как я себе представлял очередность «более подходящего» появления координаторов глобальной человеческой деятельности в условиях взаимосвязи, в этом эссе не скажу, поскольку данному вопросу я посвятил достаточно места в написанной в 1963 году «Сумме технологии».

9

Могу еще добавить, что благодаря сети, а ТАКЖЕ проектируемому, но не осуществленному пока интерактивному телевидению мы сможем стать свидетелями (зрителями) явлений неожиданных, как, например, преобразование рекламных картинок на телевидении в их язвительные, причем умышленно, противоположности (ведь достаточно, чтобы хакер после полной оцифровки программ вторгся в программу, рекламирующую, например, стиральный порошок, и «поправил» ее так, чтобы все пятна на белых рубашках или детских майках неустранимо закрепились, или же употребление рекламируемого супа привело участников пира прямо к фатальным немедленным результатам). Такие «переделки» программ УЖЕ сейчас вполне возможны, и только аналоговый способ кодирования картинки и содержания делает пока такого рода «забавы» невозможными. (А также отсутствие обратных связей зрителя-потребителя с передатчиком.)

10

В мире, разрываемом столькими антагонизмами и конфликтами, как наш, каждый новый технологический фактор, который должен был бы быть запряжен в колесницу прекрасной цивилизации, раньше или позже будет превращен в боевой инструмент — в оружие. То же самое уже происходит с единой компьютерной сетью. Некий парадокс, сопровождающий это явление, сводится к простому размышлению, что тому, у кого нет компьютеров, компьютерные вирусы не страшны, как и тому, кто не подключен к сети Интернет (или Евронет), не опасны всяческие фальсификации, умышленно подправленные программы: одним словом, и технологические цивилизационные отставания имеют свои положительные стороны… Следует осознать, что теперешний, за несколько лет до окончания XX столетия, уровень развития сети вместе с умением ее использовать окажется там, где mutatis mutandis[134] находилась авиация, когда первые цеппелины поднимались в воздух. Только будущее покажет, принесет ли глобализация связи, избавленная, к сожалению, от глобального сотрудничества стран и народов, больше пользы, чем вреда.

Информация об информации[135]

1

Я уже когда-то ломал себе голову, рассматривая указанную тему где-то около 1963 года, когда писал «Сумму технологии» и искал ответ не столько самостоятельно (не собственной смекалкой), сколько у специалистов, которые придали широкую известность этому удивительному «открытию» и взяли его в математическо-физическое подчинение. Их было много, и полного согласия между ними не было: одни старались все виды информации как-нибудь объединить, зато другие — прямо наоборот — как торт или библиотеку делили ее на сферы (структурная, семантическая и т. п.). В суть тогдашних споров я вдаваться не намерен. Фактом прежде всего является то, что с информацией (с понятием информации) сделали нечто примерно такое же, что и с понятием гравитации. До конца, быть может, неизвестно, что это такое, но известно, что с этим можно делать. Я бы назвал эти перемены в некоем упрощении индустриализацией нового понятия. О том, как можно «обходиться» с гравитацией, как ее измерять, где ее искать, мы уже очень неплохо знаем, хотя «сущности гравитации» прояснить нельзя, поскольку попытки, начинающиеся от наивного «притяжения тел» и уходящие в эйнштейновские искривления пространства массой (notabene атаки на общую теорию относительности не прекратились), не позволяют нам полностью добраться до какой-либо «сущности тяготения». Впрочем, о точных науках говорят, что они могут показать, «что с чем и как», не позволяя найти ответ на вопрос о «сущности» чего-либо. Однако здесь меньше всего речь идет о проблемах терминологического науковедения. Фактом является то, что на вопрос, где есть информация и какие она имеет свойства, можно ответить, что она есть везде и может иметь разнообразные свойства, не обязательно согласованные с законами Природы (семантическая информация о волшебнице, превращающей рыцарей в камни, НЕ согласуется ни с одной версией физически верного предиката или их конъюнкции), но никогда «самостоятельно», то есть нельзя показать «очищенную от примесей» (а точнее, от носителей) информацию в пробирке, так же как нельзя показать таким образом ни воздействия масс на пространство-время, ни даже любви. Притяжение ЯВЛЯЕТСЯ признаком гравитации, а любовь ЯВЛЯЕТСЯ sui generis формой «притяжения тел» (скажем, мужских и женских). Обособиться информация не может.

Это утверждение требует небольшого доказательства.

Как всем известно, сегодня информация перерабатывается, пересылается, размещается (например, на дискетах). Известно, что компьютеры без установленных программ ТОЖЕ содержат информацию, но некую застывшую в hardware и приспособленную к тому, чтобы перерабатывать введенную информацию, то есть software. Это знает каждый ребенок, и, вероятно, в связи с этим мало кто задумывается над тем, существует ли вообще нечто в виде информации «неосвоенной», не введенной в машины, «свободной». Можно считать, что существует, но установить границу, где «заканчивается» область информации, нелегко. Я даже не совсем уверен, возможно ли такое ограничение, а это означало бы довольно чудовищное утверждение, что информация — это ВСЁ. Скажем: не только — но и это, то есть «не только», абсолютно верным не является.