Давай попробуем вместе - Елена Гайворонская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну и зря. Они самые обычные люди. Простые смертные. Как я и ты.
– Неужели? – Наконец она улыбается. – Как ты думаешь, если я надену черное платье, будет хорошо?
– Отлично.
– Ты думаешь?
– Уверен. Иди сюда. Отдохни.
Она покинула свой пост и с обессиленным вздохом опустилась на диван рядом со мной.
– Все это напрасно, – шепчет она, глядя в пол. Уголки ее губ понуро опустились.
– Что?
– Я была, есть и останусь неподходящей для тебя парой. Женщиной старше на пять лет да еще с ребенком. И они правы. Самое неприятное, что, когда я пытаюсь представить себя на их месте, то есть если бы Мишка был ты, а я – твоя мама, то с ужасом понимаю, что думала бы точно так же: «Мой мальчик заслуживает лучшего…»
– Неправда. – Я прячу ее ладошку в своих. – Знаешь, что подумала бы ты? Какая милая, добрая, красивая девушка, и какой у нее чудесный, самостоятельный, умный сын.
– Да, Мишка – самое лучшее, что у меня есть. – Вера склоняет голову мне на грудь. – Знаешь, меня никто никогда не называл красивой… Ой, – она подскакивает, словно кто-то ужалил ее в мягкое место. – Надо ж и под этим диваном протереть! Вставай! – Она тянет меня за руку.
– Потом. – Я решительно отбираю измочаленную тряпку. – Как-нибудь в другой раз. – Дай руку.
– Зачем?
– Закрой глаза. Это сюрприз.
Я вытаскиваю из кармана кольцо, надеваю на Верин палец, вновь тоскливо подумав о том, насколько оно тонюсенькое, прямо-таки детское, и что первый Славик наверняка дарил ей что-нибудь посолиднее. Зато размер я угадал.
– Боже мой, – открыв глаза, шепчет Вера. И ее щеки и губы словно наливаются спелым яблочным соком, и я выпиваю его до дна, как живительный бальзам, как лекарство от всех невзгод, страхов и унижений серого мира, лучшее из средств, придуманных человечеством, – сладостное забвение.
22
Мои родители приходят в субботу.
– Пожалуйста… проходите… здравствуйте… – мямлит, путаясь в словах, Вера.
В строгом черном платье она смотрится превосходно, будто с обложки журнала. Только испуганные глазищи на пол-лица – словно у абитуриентки перед первым экзаменом. Но и мои старики малость взволнованы. Отец долго трясет Верину руку, после неловко всовывает торт и три хрупкие розовые гвоздички. Вера и то и другое прижимает к груди. Я пытаюсь отнять презенты, но напрасно стараюсь. Вера к ним будто приклеилась. Мама сдержанно роняет избитые вежливые фразы о чудесном солнечном дне и переполненном метро. Вера энергично кивает, на ее щеках рдеют лихорадочные пятна.
– Замечательный у вас район, – старательно поддерживает разговор отец. – Парк рядом.
– Да, парк…
– А дома какие красивые строят!
– Да, – соглашается Вера, – дорогие.
Я, наконец, высвобождаю торт и надломленные гвоздики из судорожных Вериных объятий. Мы заходим в комнату.
– Какая у вас чистота… – одобрительно оглядывается мама. – Слава сказал, вы в детском саду работаете. В группе, наверно, все блестит. Вы там сами убираете?
– Вообще-то у нас нянечки… Но я в своей группе сама. Мне нетрудно. А двести рублей тоже не лишние…
В маминых глазах мелькает одобрение. В этот момент появляется Мишка. Повисает тишина.
– Ну, здравствуй, гимназист, – бодро приветствует его мой отец. – Это тебе. – И протягивает пенал с пестрым мотоциклом на крышке. – Учись на пятерки. Обещаешь?
– Спасибо, – с достоинством отвечает Михаил. – Обещаю. А почему вы так долго не приезжали? В Америке были?
– Почему в Америке? – поднимает брови мама.
– Извини, – серьезно отвечает отец. – Теперь будем часто видеться. Если, конечно, пригласишь.
Мама разглядывает Мишкины рисунки на стене.
– Это ты сам рисовал?
– Сам, а кто же? – удивляется в ответ Михаил. – Я еще крепость сделал из конструктора. Огромную. С башенками, бойницами, как настоящую. Только мама попросила ее разобрать. Она мешала пылесосить.
За спиной моих родителей Вера делает Мишке страшные глаза.
– Слава, когда был маленьким, тоже обожал строить, – согласно кивает мама. – Однажды, когда мы были в Крыму, они с отцом соорудили большущий замок из песка. Ты, наверно, не помнишь, Слава?
– Я помню.
– Неужели? – Мама недоверчиво качает головой. – Тебе тогда было лет пять или шесть…
– Ты еще сказала: «Ничто не вечно».
– Я так сказала? – удивляется мама. – Честное слово, не помню.
– А я помню.
В неловкой тишине все снова глазеют друг на друга. Я начинаю жалеть, что затеял дурацкие смотрины. Вера была права, все это совершенно ни к чему.
– Я же не познакомил вас с Дуней! – всплескивает ладошками Мишка.
– С кем? – вздрагивает мама.
– С моей морской свинкой. Правда, она терпеть не может мыться.
– А почему же тогда она морская? – шутливо интересуется папа.
– Потому что давным-давно, в Америке, где они живут на свободе, как у нас мыши или крысы, моряки, отправляясь в плавание, брали их с собой на корабль. – Он делает страшные глаза и продолжает со зловещей интонацией: – И там их ели.
– Ужас какой, – качает головой мама. – Откуда ты это взял?
– В книжке прочел, – уже нормальным голосом поясняет Мишка.
Мама улыбается. Обстановка разряжена. Мама говорит Вере о том, что у Миши несомненный талант и его непременно нужно учить рисовать.
Тем временем Михаил притаскивает из детской Дуню. У нее блестящие глаза-бусины, черные и испуганные, как сейчас у Веры. Коричневая с белым шерстка торчит в разные стороны и ерошится на холке забавным панковским гребешком.
– Она розеточная, – с видом знатока поясняет Мишка. – Видите, какая у нее шерсть? Это порода такая. Хотите погладить?
Сам он проводит ладонью против шерстки, и Дуня тотчас произносит: «Бр-р…»
– Ой, – дивится мама, – какой интересный звук. Ни разу прежде не слыхала.
– Это ей не нравится, – поясняет Мишка. – Не любит, когда против шерсти. А так – пожалуйста. Хочешь подержать? Не бойся, она хорошая, не кусается.
– Точно?
– На все сто.
– Тогда давай. – Отец неловко раскрывает ладони, но маленькая шустрая зверюга проскальзывает мимо растопыренных пальцев и тотчас удирает под диван.
Мишка и папа встают на четвереньки, пытаясь извлечь животное на белый свет, но не тут-то было. Коварная Дуня громко чихает от пыли. Верины щеки вновь начинают алеть.
– Кис-кис-кис, – зовет Мишка.
– Правильней было бы позвать: «Крыс-крыс-крыс», – юморит отец.
– Крыс-крыс-крыс, – послушно вторит Михаил.
– Бр-р! – доносится в ответ.
– Вредина.
– Дайте ей кусочек яблока или морковки, – предлагает Вера. – Она их очень любит.
Мишка бежит на кухню, тащит и то и другое.
Они с папой елозят вокруг дивана, один с долькой яблока, другой с морковкой, и зовут на все лады: