Огнеслава (СИ) - Гамаюн Марина

— Княгинюшка, хотите правду? — вздохнула помощница.

— Конечно. Говори!

— С жиру вы беситесь, если по-простому сказать! — назидательно проговорила Забава. — Муж вас уважает, свекровь сильно не донимает, новая ваша семья богаче и знатнее предыдущей, все вокруг только и делают, что стараются о вас позаботиться, работы у вас ровно столько, чтобы со скуки не умерли, вкусно едите и сладко спите. Но всё не так!

— Забава, не понимаешь ты меня… — обиделась княгиня, не может же она рассказать помощнице, что случилось, а со стороны, наверное, действительно выглядит, как Забава говорит.

— Куда уж мне… — поджала губы Забава.

— Я не то имела в виду. Прости, — вздохнула Огнеслава. — Тяжело у меня на сердце. Смятение в душе.

— Ребеночка вам надо, чтобы пустые мысли в голову не лезли. Будет о ком заботиться, не до смятения станет! — отмахнулась Забава.

Огнеслава хотела было возразить, но одернула себя и промолчала. Ведь действительно, её в этот род взяли только ради рождения детей и возвращения ларца, а муж возиться с ней, заботиться, как может, бережет. Он спас её из плена, всегда жалел, никогда не обижал. Возможно, она действительно, слишком многого желает от судьбы. Вон, сестре её, Зарянице, не так повезло. Наверное, её уже выдали за старого боярина. Поговаривали, что старик тот и характер скверный имеет, и на вид страшный. Права Забава, довольно метаться среди своих переживаний, не правильно это.

Когда Аскольд появился в её покоях, Огнеслава являла собою образец добропорядочной супруги. Хороша, словно дева небесная, очи долу опущены, голос мягок и покорен. Усадила за стол, напоила, накормила, а после взяла за руки и в опочивальню повела. Аскольд тем временем не спускал с неё пристального взгляда. Едва остались наедине за закрытой дверью, приподнял за подбородок её лицо и велел посмотреть в свои глаза.

— Не надо так делать, — прошептал он. — Разве ты не видишь, что я уважаю твои чувства?

— Не понимаю о чем ты! — тихо ответила Огнеслава, но взгляд выдержать не смогла, опустила ресницы.

— Хорошо! Будь по-твоему! — согласился он. — Сними одежды.

Огнеслава смутилась от этой просьбы, произнесенной столь буднично, но убедила себя, будто так и должно быть. Неуверенными движениями она потихоньку избавилась от всего, что было на ней надето, кроме рубахи. Щеки пылали, руки не слушались, она никак не могла совладать с собственным телом.

— Теперь мои, — указал ей взглядом на себя Аскольд.

Склонившись, она помогла снять обувь, а после выпрямилась и замерла. Она еще никогда его не раздевала. Стыдливо опустив голову, дотронулась до рубашки.

— Всё еще не понимаешь? — поинтересовался супруг.

Огнеслава только головой покачала. Аскольд сам сдернул с себя рубашку, а после подхватил княгиню на руки и отнес на кровать. Она сидела на простынях, будто вымокший воробушек. Сев рядом, он протянул к ней руку. Огнеслава замерла. Теплая ладонь легла на её плечо. Такое знакомое лицо и тело, но почему мороз бежит по коже. Аскольд склонился к лицу жены и увидел полный ужаса взгляд. Когда его губы оказались слишком близко, она вздрогнула. Не отвернулась, не отпрянула, но еще больше сжалась всем своим существом. Отодвинувшись, он вновь посмотрел на нее и теперь уже совсем явно увидел чужую женщину. Она не была его ни единой частью тела или души. Кажется, именно сейчас Огнеслава тоже осознала это. Опустив глаза, она нервно сжимала в ладони простыни. Напуганная собственными ощущениями, и не заметила, как по телу бежит дрожь. Нет, не замерзла, тряслась от отчаяния. Смягчившись во взгляде, Аскольд взял одеяло и накинул на плечи жены. «Неужели всё что было, было не с ним…» — подумала княгиня, и слезы навернулись на глазах.

— Теперь поняла? — спросил он.

— Да, — глухо произнесла она.

— Вот и умница, — еще плотнее укутал её в одеяло Аскольд. — Раз так, поговорим с тобой на чистоту. Только правда, какая бы она ни была. Согласна?

— Да.

— Первый раз ты встретила меня еще на родине? Так?

— Вечером, в теткином саду, — кивнула она, не сводя глаз со своих коленок.

— Мы говорили, и ты обронила кинжал?

— Да. И я… — она смутилась, но всё же призналась. — Я поцеловала тебя…

— Это был не я, — спокойно произнес Аскольд, подавляя удивление, излишне смелому поступку для девицы. — Второй раз я встретил тебя, когда ты прибыла в Зеяжск. Это был я. Когда мы встретились в следующий раз?

— Вечером того же дня на мостках, когда я упала в воду, — она осторожно подняла глаза, он отрицательно покачал головой. — На следующий день ночью ко мне в терем пробрался не ты, это я уже вычислила, но потом?

— Потом я увидел тебя только в день свадьбы.

— Значит… — набравшись храбрости, спросила Огнеслава. — Ты не дарил мне рубин, не устраивал свидание с матерью и не сбегал со мной на деревенский праздник? — он ответил отрицательно, и дальше её слова звучали уже в утвердительной форме. — Значит за четыре дня до княжеской свадьбы Зеяжска, я обвенчалась не с тобой.

— Обвенчалась? — удивленно переспросил Аскольд.

— Думаешь, почему я попросила, отвезти меня туда, где ты подарил мне рубин? — подавленно призналась она. — Это свадебный подарок. Именно там мы впервые надели друг другу венки, объединили огонь и связали наши руки рушником. По крайней мере, я так думала, — она схватилась за голову. — О боги, я сама затянула узел…

— Постой. Было две свадьбы? — переспросил он.

Правда, что открылась, обескураживала. Дело вовсе не в ларце! Объяснение поступкам Горана могло быть только одно! Ох, как он просчитался, если так. Прятать свою слабость за высокомерием и гордыней – это так похоже на брата…

— Да, — выдохнула Огнеслава. — Значит, я сама связала свою жизнь не с тобой… — зажмурившись, шептала она. — Горан? Змей Горан… Я влюбилась в чудовище? Получается, я предала тебя с самого начала…

Столько страха и боли было в этих словах, что Аскольд не смог промолчать.

— Агвид! — сказал он. — Его имя от рождения Агвид, мой единокровный брат – близнец.

— Что? — вскинула непонимающий взгляд Огнеслава.

— Когда в нашей семье рождаются близнецы, то старшего растят, как князя, а младшего готовят к обряду. В двенадцать лет им предстоит пройти обряд, во время которого, младший принимает кровь и дух змея. Один из близнецов правит народом, другой защищает народ. Это сложно объяснить быстро, поэтому просто поверь. Если Агвид пожелает, он сам раскроет тебе все тайны Черного дворца. После обряда он носит имя змея, Горан. Змей делит с ним одно тело, одаривая магией и видениями будущего. Ночью он человек, а днем под действием солнца обращается змеем. Я надеялся, что если лишь приоткрою тебе правду, то напугаю и заставлю отказаться от опасных чувств. Но, похоже, я ошибся, ваша связь уже слишком глубока.

— Он не чудовище? — когда смысл слов дошел до скованного страхом сознания Огнеславы, она вдруг увидела события своей жизни совсем иначе.

— Не больше чем я! — улыбнулся Аскольд.

— Тогда… — начала она, — и в родительском доме, и на берегу, и тогда в ущелье… это был не змей? В смысле не чудесное животное, а человек, обращающийся змеем?

— Да, — подтвердил Аскольд. — Не пытайся понять всё и сразу. Чтобы разобраться, тебе потребуется время.

— Почему, ты не рассказал мне раньше?

— Я бы и сейчас не рассказал, если бы мой брат так всё не запутал, — признался он. — Я поклялся защищать тебя, когда ты помогла спасти его жизнь. Если бы в ущелье ты не отдала ему змеиную кровь, он бы не дожил до моего прихода и помощь царь-девицы не понадобилась бы. Я должен тебе, но то, что я сейчас делаю, я делаю не для тебя.

— Понимаю, — сникла Огнеслава, однако, спустя мгновение вновь обеспокоенно взглянула на супруга. — Как мне теперь быть? Что делать? Как себя вести?

— Как раньше, — пожал плечами Аскольд. — Ты княгиня Зеяжска, этого не изменить. Прилежно исполняй свои обязанности и все будут довольны. Раз мы оба женились на тебе, значит, у нас равные права. Однако, ни брат, ни я делить свою жену с кем-то еще не станем. Поэтому, ты должна выбрать одного из нас. Я дам тебе право выбирать, если на людях ты будешь вести себя, как достойная супруга, беречь мое честное имя и пообещаешь, что для брата ларец не откроешь.