Юлий Цезарь - Гульельмо Ферреро

Тем с большим удовольствием узнали, что Лабиен перешел в партию Помпея. Мы не знаем в точности мотивов, побудивших его к этому. Кажется, что уже с некоторого времени существовали несогласия и столкновения между ним и Цезарем; что после войны с Верцингеторигом, во время которой единственными крупными победами были победы, одержанные Лабиеном над сенонами и паризиями, этот плебей, которого дружба Цезаря сделала богатой и видной фигурой, вообразил, что как полководец он стоит выше самого Цезаря. Во всяком случае, его переход немного поднял упавший дух сторонников Помпея; но их недовольство продолжало быть очень большим. Цицерон непрерывно ездил из Формий в Капую и обратно и с нетерпением ожидал известий, обуреваемый постоянно разными чувствами: то он негодовал на дерзость Цезаря, то на бездействие Помпея.

Потом он вернулся к своему любимому проекту установления мира. 10 февраля в его формийском поместье собрались друзья и влиятельные члены партии Помпея — Г. Кассий, М. Лепид, Л. Торкват. Они долго обсуждали положение и решили, что раз битва неизбежна, нужно, чтобы она была единственной. Все благонамеренные люди должны условиться о том, чтобы заставить побежденного отказаться от своих домогательств и принудить его заключить мир.[596]

В то время как его противники медленно и вяло организовывали оборону, Цезарь решительно шел вперед. Прибыв в Фирм, он узнал, что Аскул освобожден и что Лентул, устрашенный его быстротой и силами, передал начальство Вибулию Руфу[597] и удалился в Корфиний, куда на соединение с ним направлялся со значительными силами Домиций Агенобарб. Луцилий Гирр, покинувший Камерин, также отступил в Корфиний со своими солдатами. Корфиний становился, следовательно, сборным пунктом для противников Цезаря, и он был вынужден идти вперед вследствие того, что его враги бежали перед ним. Понимая, что с этих пор уже невозможно добиться заключения мира, не дав битвы, которая сломила бы упрямство одних и лишила бы колебания других, он составил в Фирме новый план, который и привел тотчас в исполнение. Он решил осуществить в Италии молниеносную войну, уничтожить стянутые к Корфинию войска, принудить Помпея и консулов заключить разумный мир и таким образом восстановить спокойствие в Италии за несколько недель. Он остался в Фирме на один день, пополняя там свои запасы провианта, и послал с многочисленными гонцами в главные города Италии манифест, в котором объявлял о своих мирных намерениях. 8 февраля он обычными ускоренными переходами двинулся в путь вдоль морского берега[598] по направлению к Корфинию.

В этом городе, а также в Сульмоне и в Альбе собралась тридцать одна когорта, т. е. немногим больше 10000 человек.[599] Но Помпей очень благоразумно хотел стянуть свои войска южнее, в Луцерии, чтобы Цезарь нашел страну марсов уже покинутой. Неопределенность и медлительность продолжали, однако, разрушать лучшие его проекты. Он имел неограниченную власть, но колебался воспользоваться ею по отношению к такому лицу, как Домиций Агенобарб: свое распоряжение о движении к Луцерии он передал ему в форме совета, а не приказания.[600] И был удовлетворен, узнав 10 февраля, что Домиций рассчитывал выступить 9-го числа.[601] Потом он не получал более известий от Домиция и лишь через несколько дней косвенным путем узнал, что Домиций переменил свое намерение и твердо решил ожидать Цезаря. Помпей, знавший слабости высших италийских классов, пришел к мысли, что в армии Домиция были крупные собственники из окрестностей Корфиния, настоявшие на защите этой области, чтобы помешать ее разграблению солдатами Цезаря.[602] Сам крупный собственник, снисходительный к подобным слабостям и недостаточно энергичный, чтобы внушить к себе почтение, Помпей сделал тогда нечто, недостойное генерала. 12 февраля он просил Домиция прислать ему 19 когорт, сохранив прочие для защиты страны.[603] Но 13-го или 14 февраля,[604] потеряв надежду, что Домиций исполнит его просьбу, и убежденный, что он будет врасплох захвачен Цезарем, Помпей решил удалиться в Грецию. Если нет более возможности защищаться в Италии, то нужно покинуть полуостров, отправиться на Восток, сформировать там армию и возобновить войну позднее с более крупными силами. Но даже после принятия этого решения у Помпея недостало необходимой энергии: 13 января[605] он послал Децима Лелия к консулам с письмом, в котором просил, «если это окажется удобным», одного из них с войсками, набранными в окрестностях Капуи, и с двенадцатью когортами Домиция отправиться в Сицилию для защиты этой важной житницы, а другого — с остальными силами идти в Брундизии и погрузиться там на корабли.[606] Он звал также Цицерона присоединиться к нему в Брундизии.[607] К несчастью, страх за Домиция был слишком велик: 14 января Домиций позволил захватить себя врасплох и осадить в Корфинии с 18 когортами. Волнение в Италии от этого известия еще более возросло: думали, что Помпей сейчас же двинется на помощь осажденным!

Но при известии об осаде Корфиния и о грозящем поражении Помпей вышел наконец из своей летаргии: он снова овладел собой, снова обрел энергию и, начиная с этого момента, не переставал проявлять большую твердость. Рискуя повергнуть республику в ужасный хаос и умереть вместе со своими сторонниками в жестокой борьбе, он стремился одержать победу над Цезарем. Считая, что двух легионов, бывших у него в Луцерии, недостаточно, чтобы идти на помощь к Домицию, и что поражение было бы очень опасно для его престижа, он воспротивился просьбам всего аристократического Рима, который, желая оказать помощь Домицию, готов был смело кинуться в очень опасное предприятие. Помпей нашел в себе силы принять наиболее трудное решение — признать на время себя побежденным. Он рассматривал рекрутов, набранных на адриатическом побережье, потерянными. Он предоставил Домиция его участи и окончательно решил отступить в Грецию. Он даже отказался, считая свои силы недостаточными, от мысли сохранить за собой Сицилию и послал консулам очень четкий приказ стянуть к Брундизию всех рекрутов, набранных в Капуе, и все войска, которыми они могли располагать.[608] Домиций действительно капитулировал через 7 дней, в то время как Помпей отступил в Брундизии, где уже готов был флот, способный перевезти его в Грецию. После Корфиния сдался Сульмон. К Цезарю тем временем прибыл еще один из галльских легионов, восьмой, вместе с 22 когортами новобранцев и 300 всадников, посланных царем Норика.[609]