13 диалогов о психологии - Соколова Е.Е.

А.: Подобным же образом объясняется Уотсоном и то, что один человек значит для нас много больше, чем другой: все это происходит благодаря сочетанию стимула, вызывающего безусловную приятную эмоцию, с условным. С: Кошмар какой-то, такое упрощение проблемы!

А.: Представь себе, такое “упрощение” играет определенную роль в столь любимой тобой психотерапии. Кажется, ты в начале наших бесед сказал, что у тебя есть ксерокопия какой-то работы по бихевиоральной терапии? С: Признаюсь тебе, я еще не открывал ее.

А.: Теперь у тебя есть хороший повод это сделать. Открой ее, и ты убедишься, что такими весьма простыми приемами излечиваются очень многие нервно-психические расстройства, например: истерические параличи, истерические же глухота, слепота, ночное недержание мочи, различные страхи (или, как их называют психиатры, фобии), половые извращения и тому подобное (См. [23, с. 113-114]). Конечно, арсенал используемых методик с тех пор существенно расширился, но в основе их лежит все то же обусловливание и “размыкание” условных связей.

Так, например, используется прием, заключающийся в демонстрации больному, испытывающему какую-то фобию (боязнь животного или полета на самолете), “иерархии обстоятельств”, вызывающих страх, то есть создаются специальные ситуации, которые выстраиваются в “цепь” по силе их способности вызвать страх у больного, и каждая из этих ситуаций переживается им. Это может быть организовано как в реальности (но технически осуществить это очень сложно), так и в представлении больного. С: То есть?

А.: Больной последовательно воображает себя в одной из предлагаемых ситуаций в течение какого-либо времени (например, в течение 15-40 секунд), затем представляет себе другую, успокаивающую ситуацию и достигает состояния релаксации (расслабления). Затем он представляет себе еще более волнующую ситуацию — и вновь воображает “успокоительную” и так далее. Тем самым происходит торможение реакции страха за счет размыкания связи между ней и объектом, ее первоначально вызывающим (См. [23, с. 114]). С: Послушай, но это ведь не бихевиористская схема: испытуемый ведь пользуется уже воображением, то есть вызывает образы, которые Уотсон отвергал как предмет изучения.

274 Диалог 6. Что может наблюдать психолог? Конечно, поведение А.: Я рад, что ты это заметил. Действительно, в этих приемах поведенческой терапии чувствуется влияние уже не классического бихевиоризма, а необихевиоризма, который представляет собой развитие идей Уотсона путем “обратного” введения в арсенал исследователя отвергаемых в классическом бихевиоризме понятий “образ”, “познание”, затем “потребность”, “цель” и так далее. Но об этом — чуть позже, а пока вернемся к Уотсону. На основе врожденных реакций формируются приобретаемые в течение жизни привычки, мышление и речь.

Образование привычек изучалось Уотсоном на материале обучения стрельбе из английского лука, где испытуемым был сам Уотсон. В каждой попытке фиксировалась точность попадания в цель. Обнаружилось, что вначале, естественно, точность стрельбы невелика, затем быстро увеличивается, после чего улучшение результатов происходит не столь быстро, пока, наконец, не достигается предел достижений для данного лица в данном виде деятельности: кривая выравнивается. Из этих экспериментов Уотсон сделал вывод, что образование навыков и — шире — привычек идет механическим образом, постепенно, без осмысления происходящих при этом процессов. Несколько позже отечественным ученым Николаем Александровичем Бернштейном было показано, что в данных экспериментах была представлена лишь “внешняя” сторона образования навыка; на самом деле происходит скрытое от глаз внутреннее преобразование навыков, то есть “повторение происходит без повторения”. Но бихевиористы, игнорируя внутреннюю сторону поведения, считали, что в основе любого заучивания (приобретения привычки) лежат данные механические законы. С: Неужели эти довольно скучные вещи тоже нашли какое-то применение в практике? “Тренинг умений” в бихевиоральной терапии

А.: Представь себе. Да, бихевиористы “не видели” случаи научения буквально “с ходу”, но ведь в некоторых ситуациях научение происходит и путем постепенного внешнего “прилаживания”, внешнего подражания без специального анализа или даже особого привлечения внутренних условий. На

этом строятся формы поведенческой терапии при обучении навыкам социального поведения. Лучше всего это происходит в специальных группах “тренинга умений”. К. Рудестам: К видам жизненных умений, которым обучают в группах, относятся: управление тревогой, планирование карьеры, принятие решений, родительские функции, коммуникативные умения и тренинг уверенности в себе… В группах пациентов с тяжелыми нарушениями тренинг умений может касаться развития элементарных навыков, таких, например, как есть, не проливая [24, с. 287]. С:Яне совсем понял, как это происходит.

А.: Используются, например, приемы “подражания” образцу, то есть действиям руководителя группы или какого-то ее участника; эти действия могут быть записаны и на видеомагнитофон; происходит репетиция поведения, то есть “проигрывание” возможных действий в различных житейских ситуациях: выражение просьбы или отказа, умение вступить в разговор и выйти из него, умение общаться с различными группами населения и должностными лицами (продавцами, таксистами, начальником, подчиненными). Что при этом думает или чувствует человек — в данных группах не столь важно: важно “отработать” лишь “внешний рисунок” поведения. С: Что же, это тоже нужно для жизни.

А.: И, наконец, мышление и речь также рассматриваются в бихевиоризме как приобретенные навыки.

Проблема мышления и речи в бихевиоризме

Дж. Уотсон: Мышление есть поведение, двигательная активность, совершенно такая же, как игра в теннис, гольф или другая форма мускульного усилия. Мышление также представляет собой мускульное усилие и именно такого рода, каким пользуются при разговоре. Мышление является просто речью, но речью при скрытых мускульных движениях [22, с. 43]. С: Значит, мышление - это беззвучная речь?

А.: Не совсем так, хотя у бихевиористов можно найти и эту формулу.

Дж. Уотсон: Бихевиористы в настоящее время считают, что всякий раз, когда индивид

думает, работает вся его те-

276 Диалог 6. Что может наблюдать психолог? Конечно, поведение лесная организация (скрыто), каков бы ни был окончательный результат: речь, письмо или беззвучная словесная формулировка. Другими словами, с того момента, когда индивид поставлен в такую обстановку, при которой он должен думать, возбуждается его активность, которая может привести, в конце концов, к надлежащему решению. Активность выражается: 1)в скрытой деятельности рук (мануальная система реакций); 2) чаще — в форме скрытых речевых движений (вербальная система реакций); 3) иногда — в форме скрытых (или даже открытых) висцеральных реакций… [Там же]. С: Каких-каких?

А.: Висцеральные означает реакции внутренних органов, например кишечника. Дж. Уотсон: Если преобладает 1-ая или 3-я форма, мышление протекает без слов. Бихевиористы высказывают предположение, что мышление в последовательные моменты может быть кинестетическим, вербальным или висцеральным (эмоциональным)… Эти соображения показывают, как весь организм вовлекается в процесс мышления…; они доказывают, что мы могли бы все же каким-то образом мыслить даже в том случае, если бы не имели вовсе слов. Итак, мы думаем и строим планы всем телом… [22, с. 44-45]. С:Ая всегда считал, что мышление невозможно без слов.

А.: В курсе психологии мышления ты узнаешь, что существует так называемое “наглядно-действенное” мышление, которое совершается посредством действия; существует и образное мышление, когда человек “мыслит образами”, существует мышление и других типов, но о них мы еще очень мало знаем. Бихевиористы при всей их механистичности защищали идею различных типов мышления, которая, кстати, не всеми психологами признавалась. Заслуживает внимания и то, что любое мышление, согласно бихевиористам, всегда представляет собой физиологический процесс, который можно уловить с помощью приборов; нет такой “чистой” мысли, которая не была бы облечена в скрытые физиологические — или может быть физические — процессы, что было подтверждено в ряде последующих трудов, в том числе отечественных психологов [25]. С: Значит, и в бихевиористском подходе есть своя правда.

“Молярный” (когнитивный) необихевиоризм Э. Толмена 277

“Молярный” (когнитивный) необихевиоризм Э. Толмена

А.: Конечно, только это, как всегда, лишь часть правды. Очевидная механистичность классического бихевиоризма вызвала попытки его “дополнения” у так называемых необи-хевиористов. Одним из них был Эдвард Чейс Толмен, учение которого носит название “молярного” (то есть “целостного”) и когнитивного бихевиоризма. Уже из названия видно, что Толмен счел возможным вернуть в бихевиоризм отвергаемые Уотсоном переменные вроде “образа” или “цели”. При этом довольно простые эксперименты Толмена на белых крысах (а крысы вообще были излюбленным объектом исследования бихевиористов, не видевших принципиальной разницы между поведением человека и животного) доказали, что далеко не все в поведении крысы может быть объяснено по схеме “стимул-реакция”. Например, крыса научалась путем проб и ошибок находить корм в одном из отделений лабиринта (на рисунке 4 обозначено буквой Н). Через некоторое время она запускалась в лабиринт, где привычный ей ход наглухо закрывался, но зато было открыто множество других ходов (рисунок 5).