Тьма наступает - Лиза Смит

Как ей хотелось бы, чтобы вместо Мэтта рядом была Мередит или Бонни! Нет, она не хотела, чтобы та или другая испытали такую же боль, — просто Мередит придумала бы план В и Г, пока Елена придумывала планы А и Б. А Бонни уже давно подняла бы на Дамона свои темные глаза, наполненные слезами и способные растопить любое сердце...

Но тут Елена вспомнила о красной вспышке за рей-бэнами и передумала. Она уже не была уверена, что хотела, чтобы Бонни оказалась сейчас поблизости от Дамона.

Из всех мужчин, которых Елена знала, Дамон был единственным, кого она так и не сумела сломать.

Уф. Мэтт был упрям, а Стефан порой бывал просто невыносим. Но у обоих внутри были ярко раскрашенные кнопки с надписью «нажми меня», и надо было потратить совсем немного времени, чтобы освоить этот механизм, — хорошо, иногда — не чуть-чуть, а побольше, — и даже самый неподдающийся парень оказывался вполне управляемым.

За одним исключением...

— Все, цыплятки, время прошло.

Елена почувствовала, как какая-то сила — она не знала какая — вырывает Мэтта из ее рук и поднимает стоймя. Что-то держало его на месте, вертикально, и Елена знала, что это не сила его мускулов.

— Ну, чем будем заниматься? — Дамон прохаживался взад-вперед, держа ветку виргинской сосны в правой руке и похлопывая ею по ладони, — Ах вот оно что, — добавил он, словно совершил открытие, — красавица и отважный рыцарь собираются слиться в поцелуе.

Бонни, сидя в комнате Стефана, сказала:

— Мередит, я спрашиваю тебя в последний раз. Ты нашла резервную копню?

— Нет, — отсутствующим голосом ответила та. Но не успела Бонни свалиться снова, как она добавила: — Я нашла совсем другую записку. Письмо.

— ДРУГУЮ? И что там написано?

— Ты можешь стоять? Думаю, будет лучше, если ты посмотришь сама.

Бонни, которая лишь совсем недавно стала дышать ровно, худо-бедно доковыляла до компьютера.

Она прочитала текст на экране — прочитала целиком, кроме нескольких последних слов, — и ахнула.

— Дамон что-то сделал со Стефаном! — сказала она. У нее было такое ощущение, словно ее сердце ухнуло куда-то вниз, а все остальные органы последовали за ним. Елена ошиблась. Дамой все это время был на стороне зла. И сейчас не исключено, что Стефан уже...

— Мертв, — сказала Мередит, мысли которой проделали тот же путь, что и мысли Бонни. Она подняла на Бонни свои темные глаза. Бонни поняла, что в ее собственных глазах стоят слезы.

— Сколько времени прошло с того момента, как ты и последний раз звонила Елене или Мэтту? — спросила Мередит.

— Не знаю. Я вообще не понимаю, сколько сейчас времени. Я звонила два раза после того, как мы вышли от Кэролайн, потом один раз у Изабель, а после этого мне либо говорят, что ящик для голосовой почты переполнен, либо что они находятся вне зоны доступа.

— У меня почти то же самое. Если они поехали к Старому лесу... Ты сама знаешь, что там со связью.

— А теперь, даже если они оттуда выйдут, мы не можем послать им сообщение, потому что забили их ящик для голосовых сообщений...

— Электронное письмо, — сказала Мередит. — Старый добрый имейл. Пошлем Елене сообщение по электронной почте.

— Точно! — Бонни ударила кулаком по воздуху, но гут же осеклась. После секундного колебания она сказала почти шепотом: — Нет.

В ее голове эхом отдавались слова из письма Стефана: «Я верю в инстинктивное желание Мэтта защищать тебя, верю в благоразумие Мередит и интуицию Бонни. Скажи им, чтобы они сами об этом не забывали».

— Нельзя говорить ей о том, что натворил Дамон, — сказала она, хотя Мередит уже начала торопливо вбивать текст. — Может быть, она и сама уже знает. А если не знает, это может навлечь на нее новые беды. Она сейчас с Дамоном.

— Тебе сказал Мэтт?

— Нет. Но Мэтт был вне себя от боли.

— А это не могли быть эти... жуки? — Мередит посмотрела на свою лодыжку, где на гладкой оливковой коже краснело несколько рубцов.

— Могли. Но это не они. И на деревья непохоже. Это было... чистая боль. И я не знаю, не могу объяснить, откуда я знаю, что это сделал Дамон. Просто знаю, и все.

Она заметила, как расфокусировались глаза Мередит, и поняла, что она тоже вспоминает слова Стефана.

— Ладно. Мое благоразумие требует, чтобы я тебе поверила, — сказала она. — Кстати, Стефан пишет слово «благоразумие» по-современному, по-американски, — добавила она. — А Дамон пишет его так, как писали раньше. Да и остальные слова тоже. Думаю, Мэтта беспокоило именно это.

— Можно подумать, что Стефан смог бы оставить Елену одну, когда вокруг творится вся эта чертовщина, — с негодованием сказала Бонни.

— Да ладно. Дамону удалось обмануть всех нас, и мы все так и подумали, — напомнила Мередит. Она любила напоминать о вещах наподобие этой.

— Кстати, а не стащил ли он деньги? — вдруг сообразила Бонни.

— Не думаю, хотя давай проверим. — Мередит отодвинула кресло-качалку. — Дай-ка мне вешалку.

Бонни вытащила из шкафа вешалку, схватив для себя одну из блузок Елены. Она была велика, поскольку досталась Елене от Мередит, но по крайней мере грела.

Мередит пошарила изогнутым концом металлической вешалки по всем краям половицы, которая казалась самой многообещающей. Она уже собралась оторвать ее от пола, как вдруг в открытую дверь постучали. Обе девушки подпрыгнули.

— Это всего лишь я, — донесся из-за огромной спортивной сумки и подноса с повязками, кружками, сэндвичами и пахучими марлевыми бинтами вроде того, которым лечили Мэтта, голос миссис Флауэрс.

Бонни и Мередит переглянулись, и Мередит сказала:

— Заходите и позвольте вам помочь.

Бонни уже взяла у нее поднос, и миссис Флауэрс опустила сумку на пол. Мередит продолжала отрывать половицу.

— Еда, — с благодарностью сказала Бонни.

— Да. Сэндвичи с индейкой и помидорами. Угощайтесь. Извините, что меня не было так долго, но не могла же я попросить компресс, чтобы он готовился быстрое, — говорила миссис Флауэрс. — Давным-давно мой младший брат говорил... о, боже милосердный! — Она смотрела туда, где только что лежала половица. Приличного размера пространство под ней было битком набито стодолларовыми купюрами, аккуратно перетянутыми банковскими бумажными лентами.

— Ух ты! — сказала Бонни. — Никогда не видела столько денег!

— Вот именно. — Миссис Флауэрс развернулась и стала раздавать чашки с какао и сэндвичи. Бонни жадно вгрызлась в сэндвич. — Обычно люди прятали то, что им надо, за плохо прилаженный кирпич. Но, как я вижу, молодому человеку нужно было побольше места.

— Спасибо за какао и сэндвичи, — сказала Мередит после того, как несколько минут уплетала сэндвичи и запивала их какао, одновременно возясь с компьютером. — Но если вы собирались полечить нас от этих порезов и прочего, то, боюсь, мы просто не можем ждать.