Олег Черниговский: Клубок Сварога - Виктор Поротников

Олег не сказал ничего ни Арсению, ни Протогену, поскольку знал, что с ним желает встретиться сам император. У него жила надежда, что Вотаниат, коль он доброго мнения об его отце, не только дарует ему свободу, но и поможет отомстить Всеволоду Ярославичу за смерть Романа.

Однако все оказалось не просто. Перед самой встречей с императором к Олегу в темницу пожаловал новелисим[115] Тимофей, который бесцеремонно потребовал от узника подписать грамоту. В ней было написано, что князь добровольно поступает на службу к императору ромеев и вдобавок передаёт в дар Тмутаракань и Корчев. Олег наотрез отказался подписывать.

В тот же день Олег встретился с василевсом, стариком лет семидесяти, который благодаря высокому росту, крепкому сложению и южному загару выглядел довольно молодо. Сразу было видно, что Никифор Вотаниат всю жизнь провёл в армии. Он не обладал приятными манерами, был вызывающе груб и надменен. Облачённый в пурпурные, расшитые золотом одежды, с золотой тиарой на голове и с символами власти в руках, бывший мятежный полководец, а ныне император, увидев, что Олег не подчинился церемониймейстеру и не поклонился, вскочил с трона и закричал громко и резко:

- На колени, червь! Иль ты не видишь, кто перед тобой! Склони голову, иначе я велю швырнуть тебя в нечистоты. Эй, слуги, согните этого упрямца!

Из толпы византийских вельмож, блистающих золотом украшений и разноцветьем пышных одежд, выскочили сразу несколько человек в одинаковых коротких туниках и сандалиях на босу ногу. Они кинулись было на Олега, но получили от него столь решительный отпор, что двое, сбитые с ног, так и не смогли подняться. Остальные трое безуспешно боролись с Олегом, покуда тот не сломал одному из них руку. Когда несчастный закричал от боли, другой слуга потащил его в сторону. Самого здорового из слуг, темнокожего гиганта Олег схватив за тунику, поднял над головой и швырнул прямо к подножию императорского трона.

Толпа знатных ромеев хором ахнула и невольно расступилась в стороны от разъярённого русича.

Тут уже на Олега набросилась стража, повинуясь императору, который гневно топал ногами:

- Тащите в темницу этого пса! Да не церемоньтесь с диким скифом! Волоките его в яму и подлейте туда навозной жижи, чтобы этот гнусный мерзавец насквозь провонял смрадом. В дерьме ему самое место! В следующий раз, негодяй, ты будешь ползать передо мной на коленях и лизать пыль у моих ног. Ехидна! Червь!…

Стражи тащили Олега по залам дворца, а зычный голос императора звучал им вслед, отдаваясь гулким эхом в высоких сводах. Более громкого и неприятного голоса Олегу слышать не приходилось.

Но ему повезло. О случившемся узнала императрица и, вмешавшись, запретила помещать Олега в зловонную яму, где обычно проводили свои последние дни приговорённые к смерти насильники и убийцы. Его перевели в тюрьму, находившуюся в крепости у военного порта, и обращение с ним осталось по-прежнему предупредительным.

Вскоре Олег, встретился со своей двоюродной сестрой Марией, которая была замужем за начальником гарнизона крепости. Муж Марии был родным братом свергнутого Никифором Вотаниатом василевса Михаила Дуки. От Марии Олег узнал, что Дука человек скромный и слабовольный, по сути, за него управляли государством придворные евнухи. Это оскорбляло высшую знать Царьграда и предводителей ромейского войска, которые помнили славные победы василевса Романа Диогена, доводившегося отчимом Дуке. Вот почему никто из знати не поддержал его, когда Никифор Вотаниат восстал в Азии и объявил о своих притязаниях на трон. Михаил Дука постригся в монахи, а его красавица-жена сочеталась браком с занявшим трон Вотаниатом. Мария рассказывала Олегу про императрицу, с которой она была в дружеских отношениях и которую звали также Марией. Императрица была родом из Грузии, её отцом был царь Баграт, союзник ромеев против сельджуков.

В темнице Олега ещё не раз навещали приближенные василевса, пытаясь уговорить подписать злосчастную грамоту, обещая взамен титул куропалата[116] и предводительство над дунайским войском ромеев.

Олег продолжал упорно отказываться. Тогда по приказу императора и, как выяснилось позднее, тайно от императрицы его заковали в цепи и на корабле отправили на остров Родос. Пленника держали в цепях до самого прибытия на остров.

Кораблю пришлось пробиваться сквозь зимние штормы, от этого Олег сошёл на берег крайне измотанный болтанкой и шумом грозных волн. За все пять дней пути он не съел ни крошки, страдая от морской болезни, и от слабости еле держался на ногах.

Город, где Олегу предстояло дальше влачить участь пленника, носил то же самое название, что и остров. Город имел семь гаваней, в которых помимо торговых судов стояло много боевых кораблей ромеев с двумя-тремя рядами весел. Белокаменные крепостные стены Родоса тянулись по возвышенностям, окружавшим городские кварталы. Улицы были в основном широкие и прямые и имели небольшой уклон: город напоминал чашу благодаря холмам, окружавшим с трёх сторон приморскую долину.

Цитадель Родоса была видна издалека из-за своих мощных четырёхугольных башен и стен, сложенных из огромных каменных блоков. Она примыкала к военной гавани и к сухому доку, где чинились повреждённые корабли. По сути, цитадель была разделена на две крепости: нижнюю, расположенную у моря, и верхнюю, господствующую над городом.

Командир дромона, доставивший Олега, передал своего пленника в руки стражей в присутствии катепана Ксенона. Согласно устному приказу императора, Олега следовало держать под строгим надзором до особого распоряжения из Столицы.

Ксенон поселил пленника в большом доме в самом центре цитадели, приставив к нему стражу из тридцати варягов. Вернее, Олега разместили в доме, который полностью принадлежал страже. Простоватый Ксенон не делал различия между варягами и русами, считая варварами и тех и других, полагая, что общей их родиной является северная сторона у берегов далёкого Студёного моря.

Предводителя варяжского отряда звали Хэльмар, ом был родом из Дании. Хэльмар скоро подружился с Олегом: его тоже по воле Никифора Вотаниата сослали из Столицы на Родос как зачинщика мятежа варяжской дружины.

Варяжская дворцовая гвардия состояла на службе у византийских императоров ещё со времён Владимира Святого, впервые приславшего в Царьград отряд наёмников как особый дар. Варяги, во все времена славившиеся безудержной храбростью, выносливостью и силой, со временем стали главной опорой трона ромейских василевсов. В лучшие времена Империи варяжская гвардия насчитывала до шести тысяч воинов. Ныне их возле трона ромейских владык было гораздо меньше, всего около двух тысяч. Ко времени правления Никифора Вотаниата в столице помимо варягов несли службу наёмные отряды из немцев и англосаксов.

Хэльмар был падок на вино и женщин. Выпив лишнего, он отличался болтливостью и вспышками беспричинного гнева. Однажды, вернувшись из ночного караула, Хэльмар разбудил Олега и предложил попробовать винца, принесённого одной местной трактирщицей, на которую любвеобильный Хэльмар недавно положил глаз.

Олег, который последнее время мучился бессонницей, с готовностью согласился. Разливая в бронзовые чаши темно-красное вино, Хэльмар описывал Олегу, до чего же хороша в постели «грудастая Меланья».

- Она что, приносит тебе вино прямо в караульную башню?- удивился Олег.

- Не совсем, - с усмешкой ответил Хэльмар. - Я спускаю Меланье верёвку в том месте, где восточная стена делает угол, и поднимаю наверх прелестницу. Ну а развлекаемся мы, конечно, в караульной башне. А чего опасаться? Мои воины меня не выдадут, ведь все они мои земляки. Они последовали за мной на Родос добровольно.

Хлебнув вина, Хэльмар принялся рассказывать, как он пострадал из-за зависти к нему главного военачальника варяжской гвардии - Намбита. Намбит был родом из Швеции.

- Хотя какой к черту Намбит свей, ведь его мать была немкой, - бурчал Хэльмар, закусывая ветчиной и солёными оливками, - этот полунемец сместил меня из сотников в простые воины за то, что я во время состязаний в присутствии этериарха[117] трижды поразил цель топором, копьём и стрелой, получив в награду золотой ларец, украшенный изумрудами. У жадюги Намбита глазищи так и загорелись при виде роскошного ларца. Он так разволновался, что лишь дважды точно метнул копье, всего один раз поразил цель из лука, а топоры и вовсе кидал не туда, куда надо.

Хэльмар захохотал, вспомнив сконфуженное лицо своего недруга.

- Когда ларец оказался у меня в руках, то Намбит едва не лопнул от обиды и зависти. Он смотрел на меня такими глазами, словно я отнял у него самое дорогое. Мне бы промолчать в тот момент, но я не сдержался и, подмигнув, сказал, мол, ничего не поделаешь: лучшим достаётся лучшее. Потом был пир, на котором я сидел рядом с этериархом, хотя это место всегда принадлежало Намбиту. С того дня все и началось…