i dfee46a8588517f8 - User

«смуты», обвинена в слабости и бездарности. В связи с этим дворянство твердо вознамерилось защиту российской «государст­венности», которая, конечно, полностью отождествлялась с его собственными интересами, взять под свой неусыпный контроль. Именно с этой целью и возникла общероссийская дворянская организация — Совет объединенного дворянства или в просторе­чии «объединенные дворяне».

Структура ее была двучленной: ежегодные съезды уполномо­ченных дворянских обществ, посылавшихся губернскими дворян­скими собраниями, и Постоянный совет — центральный исполни­тельный орган, выбиравшийся съездом. Постоянный совет являлся тем центром, который направлял и осуществлял политику «объе­диненного дворянства». Его сила и влияние были очень велики, особенно в первые годы. Огромную роль играл состав совета. В него избирались по преимуществу люди, имевшие большие связи при дворе и в правительстве, часто члены Государственного совета, высокопоставленные чиновники в прошлом, кандидаты на крупные посты в правительстве и армии. Тесная родственная связь с кама­рильей и правительством обеспечивала Постоянному совету боль­шие возможности для достижения преследуемых дворянством целей.

Пик политического влияния Постоянного совета приходится на 1906—1907 гг. В секретном циркуляре от 12 января 1908 г. совет прямо признавал, что главную роль в переходе царизма к столыпинской аграрной политике и в осуществлении третье­июньского государственного переворота, который «дал нам третью Государственную думу», сыграла общедворянская организация 35.

В последующие годы наметилась хотя и медленная, но тем не менее постоянная тенденция к снижению политической роли и активности Совета объединенного дворянства. Этому содейст­вовал ряд причин, но главной была специфика организации. В том же секретном циркуляре говорилось: «Значение объединен­ной дворянской организации и ее необходимость (после того как она выполнила упомянутые выше две главные задачи.—А. А.) остаются в силе, во-первых, как постоянного стража в будущем в случае возможного под влиянием разных случайностей поворота государственной политики в сторону, противоположную интересам государства (т. е. «объединенного дворянства». —А. А.), во-вто­рых, как теоретического выразителя взглядов дворян перед Госу­дарственной думой по тем или другим государственным воп­росам» Зб.

Уже в этих словах обнаруживается внутренняя противоречи­вость организации. Признается, что она предназначена действо­вать лишь в чрезвычайной ситуации, когда произойдет нежела­тельный, с точки зрения «объединенных дворян», поворот в поли­тическом развитии страны. Именно таким критическим периодом была революция 1905—1907 гг. В промежутках же между «пово­ротами» съездам и Постоянному совету нечего, собственно, было делать, и последняя фраза о теоретическом выражении общедво­рянских взглядов перед Думой служит доказательством этому. Правая часть Государственной думы и Государственного совета весьма последовательно и объемно выражала как «теоретические», так и практические устремления поместного дворянства. Трудно было найти лучших «теоретиков», чем Пуришкевич и Марков 2-й, А. А. Бобринский и П. Н. Дурново. Первые два весьма энергично развивали дворянские «теории» в Думе, вторые — в Государст­венном совете.

Еще больше указанная противоречивость обнаруживается при анализе устава общедворянской организации. Суть дела здесь состояла в том, что он также исходил из чрезвычайной, а не «нор­мальной» ситуации. Устав давал Постоянному совету, по сути дела, чрезвычайные права, ставившие его фактически над органи­зацией. Параграф 13 устава (пункт «в») предоставлял Постоян­ному совету право обращаться, не спрашивая согласия губернских дворянских организаций (хотя все губернские предводители, со­гласно уставу, были членами Постоянного совета) и не дожидаясь съезда, в случаях, «не терпящих отлагательств», к главе прави­тельства с политическими заявлениями принципиального характе­ра. Наступил или не наступил такой момент, решал сам Постоян­ный совет. Хотя формально, как предусматривал устав, совет выступал от своего имени, на деле он говорил от имени всего «объединенного дворянства».

Кроме того, устав давал совету право кооптации 'на съезд и в самый совет, которым он широко пользовался. Достаточно сказать, что даже первый председатель Постоянного совета А. А. Бобринский был кооптированным, а не избранным членом совета. В результате создавалось двойственное положение. С одной стороны, «объединенные дворяне» признавали пользу кооптации, поскольку кооптируемые были, как правило, весьма влиятельные в правительственных и придворных кругах люди. Но в то же время «объединенных дворян» порой раздражала и тревожила та роль, которую стали играть на съездах и в совете кооптируемые: пользуясь своим авторитетом и весом, они если и не направляли деятельность съездов и Совета, то оказывали на них влияние, несоразмерное с их численностью.

На первых порах отмеченные уставные «излишества» не вно­сили в дворянскую организацию никакого диссонанса. Наоборот, деятельность и заслуги Постоянного совета чрезвычайно превоз­носились в связи с той ролью, которую он сыграл в переходе правительства к столыпинской аграрной политике и третьеиюнь­ской Думе, а следовательно, превозносились и заслуги кооптиро­ванных, ибо их влияние оказалось особенно важным в этот момент. Акции Постоянного совета стояли достаточно высоко и в после­дующие годы.

Но вот на горизонте появилось первое легкое облачко, которое оказалось провозвестником большой бури, до основания потряс­шей общедворянскую организацию пять лет спустя. В мае 1911 г. черниговское губернское дворянское собрание вынесло решение о лишении Постоянного совета права кооптации и обращения по своей инициативе к правительству, т. е. превращения его в исполнительный орган съезда в прямом смысле слова. Это постановление стало предметом обсуждения на VIII съезде «объе­диненных дворян» в 1912 г. и подверглось самой ожесточенной критике со стороны Маркова 2-го, Самарина и др. Марков 2-й прямо заявил, что в случае принятия требования чернигов­цев «не нужно нам объединения дворянских обществ, не нужно нам совета». Сила последнего в том и состоит, что он «вправе во вся­кую минуту обратиться к государю императору (по уставу — к председателю Совета министров, право обращения непосред­ственно к царю имел только съезд. — А. А.) и делать такой доклад, который совет найдет нужным сделать ради интересов дворянст­ва»'7. В том же духе выступали и другие. В качестве главного довода ссылались на заслуги перед «объединенным дворянством» таких кооптированных членов Постоянного совета, как А. А. Боб­ринский, В. И. Гурко, А. А. Нарышкин, А. С. Стишинский и др. 38

Тем не менее, несмотря на такой дружный отпор, не кто иной, как сам Постоянный совет, уговорил непримиримо настроенное большинство съезда проголосовать за некоторые поправки к уста­ву, которые представляли определенные уступки черниговскому дворянству 39. Секрет состоял в том, что не только последнее, но и еще несколько дворянских обществ дали понять, что они могут выйти из организации, если Постоянный совет откажется проявлять гибкость по вопросу о своих прерогативах.

Выпад черниговцев на первый взгляд выглядит совершенно случайным и даже малопонятным. Своим правом «возвысить го­лос» совет воспользовался до этого только один раз, в 1907 г., а кооптация была сведена к минимуму.

Но если вдуматься, странного тут ничего не было. Поскольку программа «объединенного дворянства» была исключительно не­гативной — не допустить никаких реформ и стоять на страже незыблемости самодержавия, ежегодные съезды стали с утоми­тельным однообразием повторять друг друга, интерес к ним со стороны дворянства постепенно начал падать. Неизбежным след­ствием этого стало возникновение недовольства диктаторской по­литикой Постоянного совета среди некоторых губернских органи­заций, настроение которых и выразило черниговское дворянство.

Либеральный лагерь быстро подметил эти признаки упадка и начал пророчить близкий конец общедворянской организации. Однако затем он вынужден был признать, что его надежды оказа­лись сильно преувеличенными. За год с небольшим до начала войны октябристский официоз констатировал, что наряду с Думой «существует еще, так сказать, приватный парламент, обладающий большим влиянием на ход нашей государственной жизни», — «объединенное дворянство», политика которого «находит живое отражение в настроениях сфер, направляющих внутреннюю поли­тику нашего отечества»40.

Особенно сильно это влияние в годы, предшествовавшие войне, сказывалось в вопросе о назначениях. Как свидетельствовал В. Н. Коковцов, «большей частью» назначения в Государствен­ный совет шли под «негласными влияниями» Совета объединенно­го дворянства, который провел туда «из своей среды» Бобрин­ского, Струкова, Арсеньева, Куракина, Охотникова «и немало других»41. За несколько месяцев до начала войны два активных члена Постоянного совета — Н. Н. Янушкевич и И. Н. Ладыжен­ский — были назначены соответственно начальником генерального штаба и управляющим делами Совета министров 42.