Княгиня Ольга - Александр Антонов

— Перескажу. Поведу разговор начистоту. Готов ли ты, сын мой, взять бразды государевы в свои руки, чувствуешь ли ты силу управлять державой? А я бы отошла от дел.

Святослав был вдумчивым юношей и ответил не сразу но, как перед вступлением в битву, взвесил свои силы. И понял, что еще молод единолично взять кормило великой державы, что не обнимает умом и сердцем беспредельные просторы Руси, не поймет населяющие ее народы, коими должен управлять с высоты великокняжеского трона. Но главное, что удерживало его от единовластия, это личные желания. Он хотел пока оставаться только князем — вождем дружины. Он думал силой оружия расширить пределы Руси и потеснить кочевые племена на их извечные земли за Итиль, за Хвалынское море. Он смотрел по вечерам туда, где садилось солнце, и ему хотелось лететь к нему и достичь берегов Дуная, где раскинулись неоглядные просторы славянской земли. И он понял, что ежели встанет на великокняжеский трон, то окажется птицей со связанными крыльями. А как он мечтал покорить все области по Дунаю, все восемьдесят славянских городов! И о том сказал:

— Не обессудь, матушка, но ежели есть в тебе силы постоять еще у кормила, прошу, постой. Твои уставы и уроки принесли в державу добрую жизнь. А я боюсь, мне то богатство не сохранить. Ты подняла Русь выше всех держав во внутреннем устройстве. Зачем же мне, несмышленому, урон твоим делам наносить?

— Но когда‑то надо отважиться. Ноне самое время, пока я жива, — испытывала Ольга сына.

— Нет, матушка, не кличь на себя худа. Живи долго во славу. А придег час, и я встану у кормила, твоей мудростью питаемый. Пока же позволь мне с дружиной рубежи державы защищать да земли ее приумножать.

Доводы сына показались Ольге по — взрослому убедительными и сильными. Она с легким сердцем благословила его на ратные дела. Сама же решила блюсти свои уставы, писать новые, пока не затуманится разум. «Господи, да сколько же дел впереди державных. Еще не везде погосты и становища устроены, еще ловы по многим землям не обозначены. И тиуны кой — где мздоимничать начали, менять надо. И в порубежные державы послов пора отправлять. Пусть знают, что великая княгиня Руси отныне христианка. К тому же крестная дщерь императора Константина Багрянородного. Сие важно потому, что германский император Оттон тщится вывести свою державу вперед пред Византией. Русь же оттеснить в хвосты». Мысли взбудоражили Ольгу. Дабы успокоить себя, ей нужно было что‑то делать немедленно.

— Ладно, сын мой, сколько даст Бог, постою у кормила. А там не взыщи. Пока же поднимай щит Олеговой славы, живи походами.

— Земной поклон тебе, матушка, — И Святослав низко поклонился, — Теперь же позволь удалиться, воеводы ждут.

— Подожди чуть, сын мой, главного я не сказала, как родительница твоя. Присмотрела я тебе невесту, не простую, а знатную. Княжну народа вольного и могучего.

— Матушка, да зачем она мне, невеста‑то?! — воскликнул, как несмышленыш, Святослав. — В седло она со мной не поднимется, в походы не пойдет, дабы на снегу спать. В теремах сидеть будет, меня на поводу держать. А я в тех теремах раз в год бываю, дабы тебя почтить да себя показать.

— Вот зачастил, непутевый! Ты же великий князь, а не какой‑то боярский сын. Тебе о наследнике престола надо думать.

— Но всему свой час, матушка.

— Верно. Так ведь и тебя не сегодня женят. Достигнешь возраста и… Да и Предславе нужно девичества достичь. Ей пока тринадцать лет.

— Так бы и сказала, матушка. Там еще много воды в Днепре угечет.

— Так и сказала. Теперь же иди к воеводам. Да пришли ко мне Добрыню.

— Здравия тебе, матушка. — Князь поклонился и ушел.

Добрыня куда‑то запропастился, сказывали, в кузню, что на Почайне стояла, умчал. Но Ольга о нем помнила. И че рез два дня отправила его в Берестово. Он был за старшего над двумя десятками горожан. С ним же Микула и Акун ушли. И было велено Добрыне найти белого камня на стены храма и серого на опоры и подвалы. Уехал в Берестово и каменных дел мастер Ираклий, крепкий сорокалетний грек, способный построить храм. И Добрыне было наказано во всем исполнять волю мастера Ираклия. Он же еще в Киеве проявил заботу о будущем храме, узнал у бывалых людей, где можно добыть известковый камень. Еще попросил княгиню Ольгу распорядиться к лету приготовить десять тысяч куриных яиц. Ковалям велел ковать железные полосы, квадраты, хомуты, скобы — все по рисункам, кои вручил им. Да мешкать не велел.

Не успела княгиня Ольга проводить Ираклия и Добрыню в Берестово, как пришел отец Григорий выразить просьбу горожан. Просили они великую княгиню разрешить им построить каменный храм. Речь о новом храме шла в трапезной, в присутствии многих вельмож, кои побывали в Царьграде. Услышав сие, они не поскупились и сделали большие вклады на возведение храма.

Зимние дни в том году летели быстро, словно корова их слизывала. А по первой весенней воде под Киев пришли суда под греческими флагами. Явились послы, коих обещал прислать Константин Багрянородный. Весть о прибытии послов принес княгине Ольге посольский чиновник Гудвин.

— Матушка княгиня, что передать послам царьградским, когда их примут? — спросил он.

Обида на Багрянородного у Ольги еще не выветрилась. Цепко ее Держала память великой княгини. Да чтобы избавиться от нее навсегда, Ольга решила все‑таки досадить послам василевса.

— То и передай греческим людям. Я дам императору все, что обещала. Только пусть прежде послы его постоят у меня на Почайне столько, сколько я стояла у него в гавани Суд.

Княгиня Ольга сдержала свое слово. Через две недели она приняла послов и было им сказано, что дары, кои обещала, и дружина в две тысячи воинов уйдут в Царьград летней порою. Пока же Ольга озаботила себя иным важным делом, снаряжала послов в Германскую империю, к высокомерному императору Оттону Первому. Когда семь послов во главе с Гудвином предстали перед княгиней Ольгой, она наказала им:

— Как примет вас император, скажите ему, что великая Русь хотела бы обмениваться послами с Германской империей. Мы ищем мира и дружбы и хотим, чтобы наши торговые гости вольно продавали свои товары германцам, а чтобы их купцы то же самое делали на Руси. Еще передайте императору, что великая княгиня отныне пребывает в лоне христианской церкви и есть крестная дщерь императора Константина Багрянородного, потому как от его рук крещена

А чтобы чванливый Оттон был сговорчивее, Ольга сказала послам, что она дает согласие пускать на Русь германских миссионеров. Но сей шаг Ольги обернулся для нее большой досадой.

Император Оттон вскоре же прислал на Русь своего епископа по имени Адальберт. Княгиня Ольга приняла его с подобающей ему почестью. Но с первого же часа встречи с Адальбертом у Ольги закралось в душу сомнение в благих намерениях епископа. Он был высокомерен и резок в суждениях. Он говорил, что только католицизм есть высшая форма христианства.

— Вам, великая княгиня, не надо было идти в Византию и там принимать крещение в православную веру. Истинная вера у католиков. Только они познали истинного Бога. Только католикам Господь Бог шлет откровение и призывает защищать от неверных и правоверных гроб Господень и Святую землю.

Княгиня не пустилась в споры с епископом о том, чья религия ближе к Богу Она лишь пожалела о том, что рядом с нею нет отца Григория. Да вскоре священник появился в княжеском тереме, примчал из Берестова, как только узнал, что в Киев прибыл епископ Адальберт.

— Ты, матушка княгиня, выпроводи его поскорее за пределы Руси. Проповеди его вельми вредны для православия, — заявил отец Григорий, — Он чернит ее уставы и каноны, считает, что наше милосердие наносит только вред христианству. Еще он утверждает, что россияне недостойны высшей религии, их удел — язычество.

— Но, может быть, он не священнослужитель? — спросила Ольга, — Как может он возводить хулу на церковь, кою почитают во всем мире?

— Сего не ведаю, матушка княгиня. Но вряд ли ему следует быть священнослужителем. О том нужно отписать тому, кто послал его на Русь.

Тем же летом княгиня Ольга выпроводила Адальберта из Киева и из пределов своей державы. А как избавилась княгиня от германского миссионера, так укатила с отцом Григорием в Берестово. Диву далась Ольга, как ходко шли дела в селе по возведению храма. Уже выкопали котлован, возвели фундамент под стены и под опоры. Подвал был поделен на каморы, и в одной из них устроили усыпальницу.

Ольга пробыла в Берестове несколько дней. И при ней пришел обоз с мраморными плитами и церковной утварью, закупленными в Царьграде. Да в те же дни белгородцы начали привозить белый камень для стен храма, который добывали на своей земле под присмотром Добрыни.

Осмотрев первые возы с камнем, мастер Ираклий похвалил:

— Искусно вырезан камень, хорошо ляжет в стены.