Княгиня Ольга - Александр Антонов

Прощание княгини Ольги с императором Константином было коротким. Он еще раз попытался добиться ее расположения, напомнил, что он все‑таки ее крестный отец. Ольга сумела отшутиться:

— Мы с тобой, великий государь, будем ласковы друг к другу в Киеве. Жду тебя. И ежели приедешь, на речке Почайне не будешь стоять две недели.

На другой же день после прощального обеда княгиня Ольга и ее свита покинули Царьград. Конный поезд — все для него было закуплено в Царьграде — растянулся на полверсты. Уходил из бухты Золотой Рог и караван судов, многие из которых были загружены мраморными плитами и другими материалами для храма в селе Берестове.

Глава двадцать седьмая

УТЕШЕНИЕ

Путь посольства Ольги из Византии был трудный и долгий. Караван преодолевал горы и реки, шел дикими лесами и пустынными дорогами. Кони выбивались из сил на размытых дождями полевых шляхах. Да и люди устали. Болгары, в ту пору дружественные русичам, помогали Ольге как могли: и корм для коней продавали, и брашно для княгини и ее свиты вдоволь выносили к каравану. Болгарин Иван рассказывал землякам, как богатырь Добрыня спас его и моравку Ганну от рабства. Эта весть катилась впереди русичей, и им оказывали еще больший почет.

Вскоре княгиня Ольга достигла Угорского княжества. Порубежные воины угры вначале никак не хотели пускать караван Ольги на свою землю. Больше суток простояли русичи табором на рубеже Угорского княжества. И больше бы простояли, если бы, на их счастье, не оказался близ южных рубежей сам угорский князь Такшоня. В Царьграде Такшоня слышал, что княгиня Ольга гостит у императора Константина, но увидеть ее не смог. И когда Такшоне доложили, что к рубежу его земли приехала княгиня Ольга со свитой, он не мешкая помчал со своими охотниками к месту стоянки княгини русичей.

Такшоня многажды был наслышан о ней в пору подавления древлянского бунта и представлял себе Ольгу страшилищем, злой кикиморой, потому как только такая могла так жестоко покарать своих подданных. Каково же было его удивление, когда он увидел вовсе не пожилую женщину, хорошо сохранившую свою красоту. Огромного роста, полный, но подвижный Такшоня, с медно — красным лицом, бесом закружил близ Ольги, забыв о том, что сам уже густо убелен сединами. В свите Такшони оказалась его дочь в охотничьем костюме, отроковица тринадцати лет. И князь в первую очередь представил ее Ольге:

— То княжна Ильдеко, уже невестится. И потому спрашиваю тебя, великая княгиня, нет ли в твоем роду знатного жениха моей красавице? — смеясь и хлопая себя по толстым ляжкам, спросил Такшоня.

Ольга присмотрелась к отроковице пристально. Понравилась ей крепкая и рослая не по возрасту княжна, нраву веселого, как и батюшка, и лицом пригожая, но не красавица. «Да ведь с лица‑то воду не пить, — подумала княгиня, примеряя Ильдеко для Святослава, — Что ж, Угорское княжество — не Византийская империя. Однако угры древний и богатый преданиями народ». И сказала Ольга:

— Что ж князь Такшоня, на скатерти нас трапеза ждет. Идем, присядем, чару вина выпьем да и поговорим.

Такшоня выпить и закусить не прочь. Голоден, как дикий вепрь. Когда присели на ковер под раскидистым буком и чаши вином наполнили, Ольга и порадовала угорского государя.

— А что, князь Такшоня, мы с тобой в счастливый час встретились. Хочу видеть твою Ильдеко своей невесткой. Вот только имя пусть она возьмет наше, да будет Предславой.

— Да кто бы возражал! Предслава — доброе имя! — воскликнул Такшоня.

— Слышал ты, поди, что у меня есть сын Святослав, великий князь Киевский и всея Руси. Потому, думаю, на попятный не пойдешь?

— Да как же пойти‑то?! Ведь такая судьба раз в сто лет приходит, — засуетился Такшоня и от радости полный ковш вина выпил, — Ух, даже не верится!

— Ну поверь, поверь. Это сказала я, мать Святослава.

Свершивши сговор, княгиня Ольга и князь Такшоня прошли вместе всю его землю и достигли русских рубе жей. Там и расстались. Да рано. Через два дня Святослав и Ильдеко встретились бы, потому как гонцы Ольги давно уже примчали в Киев, и теперь князь Святослав шел с дружиной навстречу матери. И не напрасно. По юго — западным землям Руси, где еще не было застав, вольно гуляли печенеги. Они приходили на правобережье Днепра из Молдавии. В пути воины Святослава не раз видели на окоеме конных печенегов. Ближе к дружине Святослава они не осмеливались подходить.

Встреча Ольги и Святослава случилась в степи. И была радостной. Мать, как и в прежние встречи, удивилась возмужанию сына. В свои шестнадцать лет он был уже не отроком, но мужем.

— Вот и дождалась денечка, когда все державные дела отдам в твои крепкие руки, — обнимая сына, радовалась Ольга.

— Матушка, мы еще поговорим о том, а пока укройся в кибитке. Вон как порошу метет, — беспокоился сын.

Стояла середина ноября. Степь уже укрыл снег, было морозно, ветрено. Все предвещало раннюю зиму. Но Днепр еще не замерз. И Ольга, увидев могучую реку Руси, подумала, что караван судов из Царьграда, может быть, пробьется в Киев до ледостава. Ее деятельной натуре хотелось уже в зиму завезти в Берестово все материалы для храма, а ранней весной начать его возводить.

В Киев княгиня Ольга вернулась накануне христианского праздника Введения во храм Пресвятой Богородицы. На площади перед княжескими теремами княгиню Ольгу встречали тысячи горожан. И было миролюбие между язычниками и христианами. Они смешались в толпе и вместе кричали: «Слава великой княгине! Слава!» В трех храмах города в сей час трезвонили колокола. Священники встретили княгиню Ольгу с иконой Иисуса Христа. А жрецов княгиня на всем пути до княжеского двора не встретила ни одного. Даже верховный жрец Богомил не вышел встречать княгиню. Но Ольгу сие не огорчило и не взволновало. Ее радовал народ, заполнивший площадь и приветствующий ее радостными возгласами. И вельмож и послов, кои следовали за Ольгой, горожане встретили приветливо. И священники их осеняли крестами, словно уже знали — да так и было, — что перед ними не язычники, а христиане. И княгине Ольге было хорошо от этого. Она не спешила скрыться за теремными воротами, ей хотелось побыть с киевлянами, кои, несмотря на плохую погоду, не спешили покинуть площадь. Знать, помнили они все, что сделала Ольга для них. И новая вера ее не была для россиян помехой в добрых чувствах к своей матушке княгине. Так, под радостные возгласы горожан Ольга добралась, наконец, до своих теремов. А на теремном дворе ее ожидало такое же множество россиян.

Тут собрались все старцы градские, вельможи из Киева и из ближних городов, посадники, воеводы не у дел, отроки и отроковицы из знатных родов. Все они выражали свое почтение к великой княгине более сдержанно, но благожелательно. И это тоже радовало Ольгу, потому как видела она, что даже самые ярые противники ее крещения пришли на встречу с нею. «Что ж, я вам тоже воздам добротою. Я позову вас на пир и расскажу о всем, что видела в Царьграде».

А свита Ольги в сей час уже вся растаяла за ее спиной. Послы и вельможи смешались с толпой, обнимались, целовались с близкими, с друзьями, знакомыми. И было сие чудом, потому как встречались язычники и христиане. И, с одной стороны, это были отцы, матери, жены, сестры, братья, еще преданные Перуну; с другой — вельможи, послы, челядь, вернувшиеся из Царьграда и принявшие там новую веру.

И пришло к великой княгине утешение, что не напрасно она дерзала и шла через тернии. Верила она теперь, стоя пред лицом своего народа, что ее шаги за черту язычества к светлой Христовой вере не явились тленными, но послужили примером уже многим и послужат во сто крат большему числу россиян в будущем.

Ольга была названа своим народом вещей. Однажды старцы, не те, что в сей час стояли пред нею, а нынешние мужи зрелые, скажут через тридцать с лишним лет: «Если бы плох был закон греческий, то не приняла бы его бабка твоя Ольга, а была она мудрейшая из всех людей». Так говорили россияне великому князю Владимиру накануне крещения Руси.

А пока, забыв об отдыхе, Ольга уже думала о том, как и с чего начать державные дела. Княгиня больше не настаивала на том, чтобы Святослав взял в свои руки все бразды правления державой. Она сама решила постоять еще у кормила государственной власти. Великая Русь еще нуждалась в новых уставах и уроках. Впрочем, загадывать Ольга не стала. Доверилась естественному ходу жизни. И не ошиблась.

Князь Святослав еще в степи был озадачен предложением матушки встать во главе державы. И как только у него выдался свободный час, он пришел к ней и спросил:

— Матушка, я смущен тем, что услышал от тебя в степи. Перескажи, может, не так понял.

Ольга задумалась. Вроде бы уже решила стоять у кормила державы. Однако же сочла нужным посмотреть на сына поближе, узнать, чем он жил последнее время. Потому сказала: