Горький пепел победы - Валерий Иващенко

А ремонт ведущей к воротам замка дороги и опоясывающего рва, а посуда для столовой и кухонь замка, да ещё и ламии-кавалеристки что-то плохо с отрядами пикейщиков взаимодействуют. И в таком духе, и так далее.

Над мокрым и немного взъерошенным спросонья Ферри-Бэй поднималось новое солнце. Возникали новые вопросы и новые хлопоты, громче и оживлённее становилась суета на улицах да работных местах - короче, начинался новый день.

Однако Селина и Верайль бегло разобрались с текущими делами, а потом переглянулись. Хватит отлынивать, сколько ни оттягивай, а неизбежного не отсрочишь.

- Дочь наша, подойди сюда, - ламия стояла почти у центра тронной залы и пытливо всматривалась в сердце неведомым образом устроенной в полу звезды.

Хотя непонятная даже обеим чаровницам девчоночка и обреталась где-то на кухнях, где втолковывала гоблинским поварам таинства эльфийской кухни, но замок прилежно донёс до той произнесённые вполголоса слова.

Они объявились почти одновременно - задумчивый Жулик, что нёс на подносе по-прежнему завёрнутую в тряпицу книгу - и неприлично красивая невесть кто. Весёлая и беззаботная, словно ей предстояло не отправиться на ту сторону бытия, а съездить на пикник в охотничий домик или прогуляться в сад.

- Встань здесь, - Селина насупила брови, и девица послушно скинула туфельки.

Один маленький шаг. Но когда знакомая незнакомка, воплотившая в себе слишком уж много, встала в центре равновесия Сил, замок внезапно взволновался. По залам и галереям пронёсся холодный ветер, а придремавшая на спинке трона сова приоткрыла глазищи и неодобрительно защёлкала крепким клювом. Соображает, птаха диковинная…

- Возьми книгу, дочь моя, открой - и возвращайся с добычей.

То оказались последние слова, услышанные на прощание представительницей всего самого в мире прекрасного. Потому что руки её нетерпеливо откинули на подносе ветхую ткань. Миг-другой нерешительности - и две женские ладони крепко ухватили толстенький, почти квадратный фолиант. Медные части застёжки щёлкнули словно замочек, до поры запиравший заключённую дверь меж мирами.

И в то мгновение, когда пальцы наугад раскрыли книгу, изнутри хлынул ослепительный свет. Словно помноженное стократ сияние солнца, он заглянул в сразу показавшуюся сумрачной залу.

Удивительно - однако с закрытыми глазами держащая фолиант девица ухитрялась отбрасывать сразу четыре тени. Все разные, приплясывающие, однако легко и безошибочно узнаваемые. И всё же, сияние постепенно, словно нехотя померкло. Каждой из прежних обладательниц теней касались руки Хозяина… а значит, нельзя причинить им вред… придётся подчиниться воле… входи уж…

С сухим хлопком книга захлопнулась. Упала в центр опустевшего круга Силы в центре четырёхлучевой звезды, по которой ещё метались крохотные молнии остаточных разрядов. Сами собою защёлкнулись обратно застёжки - а только что ещё державшая их девица отправилась в неведомое и непознанное.

Да и познаваемое ли? Во всяком случае, Жулик о том загадывать не стал. Воровато зыркнув на впавших в глубокую и печальную задумчивость обеих ведьм-маркиз, демон украдкой цапнул с мраморного пола одну из махоньких толик Силы и торопливо засунул в рот.

Тут же его перекособочило, вздыбило, а глаза полезли на лоб. Он просиял ярким светом, словно стеклянная статуя на солнце - а потом осыпался сухой струйкой дурно пахнущей пыли.

- Дурачок, - мудрая Селина покачала головой. - Всё ему мало было… но, возможно, оно и к лучшему.

Верайль подняла задумчивые глаза и поинтересовалась, выйдет ли всё как задумано? Найдут ли они друг друга там? Что ж, бывают на свете непростые вопросы, на которые не бывает ответов.

Скажем так - всё будет хорошо, даже если выйдет иначе…

Часть шестая

- Командир, когда устал, само собой надо медленнее, но и шажки помельче, - надсадный голос Чайки едва пробивается сквозь бухающую в виски багровую пелену. - А когда силы есть - тогда да, ноги циркулем и ломиться через эти бугры как лось.

Хорошая девка эта Чайка. Укутанная маскировочными лохмотушками снайперка кажется продолжением её не только руки, но и глаза. И когда птичка эта, выкормыш из гнезда вроде бы и не существующего десантно-диверсионного училища, начинает петь - враги что-то резко и неумолимо начинают уменьшаться в числе.

Мы отдыхаем. Этот марш-бросок сквозь дюны доконал бы даже неутомимого лося. Песочек и камушки хрен с ним, здоровым мужикам и одной девахе не в убыток. А вот остатки укреплений недавно взорванных дотов уже куда хуже - в этих обломках серого бетона с торчащими из них огрызками ржавых арматурин ногу сломать проще простого. Только, самое паскудное не это. Куда-то в этот район ночью саданули хорошим залпом реактивных снарядов. И что-то я не слышал, чтобы здорово рвануло.

Если ракеты просто не сработали - во что я упрямо не верю - тогда нам по барабану. А вот если из-под лопнувших обтекателей сюда насыпалось полтонны самовзводящихся противопехотных мин с длинными усиками датчиков - наше дело "пиши пропал". Потому что стоит лишь чуть потревожить такого таракана… хорошо если прямо на небе окажешься. А то как пить дать ногу оторвёт, и твоим же товарищам придётся терзаться, глядеть тебе на прощание в глаза, прежде чем из милосердия нажать на спуск.

Чайка уже перекатилась на брюхо. Поелозила, чуть вжимаясь в щебёнку прикрытой броником наверняка просто отпадной грудью, и теперь высматривает что-то в прицел. Даже очки-хамелеоны капельками не сняла. Форс держит, стервочка - или боевиков дешёвых насмотрелась?

- Хорошая ты девчонка, Чайка… но дура.

- Эт-т почему же? - мастер-сержант чуть смещает снайперку и опять высматривает что-то в хаосе камня и теней.

Неожиданно за меня вступается Лёха. Здоровый малый, обвешанный оружием и амуницией словно новогодняя ёлка, он сейчас лежит на спине под прикрытием здорового валуна и с выражением неописуемого блаженства смотрит в плывущее почти над головами хмурое небо.

- А потому что командир всегда прав, Чайка. Забыла, штоль?

Он проворно словно барсук пересовывается набок, судорожно извивается - чтобы не маячить над макушкой валуна и не сообщать всей округе о своём неуёмном существовании - и начинает уплотнять магазины. Выщёлкивает патроны из почти опустевших, набивает их до упора в три выбранных им после тщательного осмотра. А пустые складывает стопкой, и по мере того как она растёт, типично рязанская и весьма грязная физиономия Лёхи принимает озабоченное выражение.

- Три полных рожка и ещё один на хорошую очередь… - сообщает он неутешительный итог.