Плоский мир: краткая история ХХI века - Томас Фридман

Естественно, некоторым американским работникам умственной сферы из–за китайской конкуренции наверняка придется сменить работу — но это будет горизонтальная миграция на рынке труда, в рамках одного и того же сегмента. С расширением и усложнением этого сегмента можно не сомневаться, что появится достаточное количество достойно оплачиваемых рабочих мест для любого, кто заботиться о поддержании своих навыков в конкурентоспособном состоянии. Поэтому не беспокойтесь ни о судьбе наших интеллектуалов, ни о судьбе китайских — на этом разросшемся рынке они не пропадут.«Что значит «не беспокойтесь»? — спросите вы. — Разве мы должны забыть о том, что эти восемьдесят китайцев будут готовы работать за гораздо меньшие деньги, чем восемьдесят американцев? Как поступить с этим неравенством?»

Поскольку переходный период займет какое–то время, некоторые американцы действительно почувствуют на себе его влияние. Но такой перепад давления не затянется надолго. Согласно Полу Ромеру, специалисту по новой экономике из Стэнфордского университета, требуется понять одну простую вещь: зарплата китайских работников умственного труда была такой низкой потому, что несмотря на глобальную востребованность их знаний — не меньшую, чем знаний их американских коллег, — они были заточены в стенах государственной экономики. Представьте себе участь северокорейского специалиста по компьютерам или хирургии головного мозга и какие смешные деньги он должен получать, живя в своем государстве–тюрьме! Соответственно, по мере открытия китайской экономики миру, по мере ее реформирования уровень заработков китайских работников умственного труда станет постепенно приближаться к американским/среднемировым показателям, и при этом наши зарплаты не будут опускаться на прежний китайский уровень. В Бангалоре подобную тенденцию можно наблюдать уже сегодня: конкуренция между индийскими программистами стремительно поднимает их заработки до уровня их американских и европейских коллег — после десятилетий застоя в условиях изолированной индийской экономики. Вот почему американцы должны прилагать все усилия для продвижения и ускорения экономических реформ в Индии и Китае.

Тем не менее, кое о чем беспокоиться следует — о судьбе тех 20 американских низкоквалифицированных рабочих, которым в новые времена придется напрямую схлестнуться в конкурентной борьбе с 920 китайцами. Одна из причин, по которой нашим 20 американцам так хорошо платили в прошлом, заключается в том, что относительно 80 американцев–специалистов их было не так уж много. Каждой экономике требуется определенное количество низкоквалифицированного ручного труда. Но после того как Китай и Америка связали себя соглашением о свободной торговле, в нашем двухчастном мире стало 940 работников ручного труда и 160 — умственного. Американцы, занятые замещаемой деятельностью — чем–то, что может с равным успехом делаться и в Китае, — будут вынуждены столкнуться с серьезной проблемой, и в этом не может быть никакого сомнения: их зарплаты обязательно понизятся. Чтобы поддержать или улучшить свой уровень жизни, на рынке труда им придется мигрировать не горизонтально, а вертикально. Им придется повысить свой образовательный уровень, усовершенствовать свои интеллектуальные навыки, чтобы найти достойное место в разросшемся американо–китайском мире. (В восьмой главе я подробно остановлюсь на обязанности общества гарантировать всем своим гражданам возможность получить эти навыки.) - Как замечает Пол Ромер, на примере нашей собственной истории мы хорошо знаем, что рост числа работников умственного труда необязательно приводит к понижению уровня их заработков, в отличие от тенденции, характерной для работников низкой квалификации. С 1960–х по 1980–е количество Выпускников вузов росло лавинообразно, и, тем не менее их Заработки росли еще быстрее. Потому что вместе с увеличением размеров и сложности всеобщего экономического пирога росли и потребности населения, а это лишь подталкивало спрос на людей, которые способны справляться со сложными и специализированными задачами.

Частичное объяснение этого факта, говорит Ромер, заключается в том, что существует разница между идеальными и физическими благами. Если вы работник интеллектуальной сферы, производящий и продающий те или иные идеальные блага — консалтинговые, финансовые или маркетинговые услуги, музыку, ПО, дизайн, новые лекарства, — то чем больше рынок, тем больше людей, на чей платежеспособный спрос вы можете рассчитывать, И чем больше ваш рынок, тем больше специальностей и ниш в нем появляется. Если вы предложите новую Windows или новую виагру, вы теоретически имеете шанс продать ее всему миру. Поэтому труженики идеальной сферы процветают в эпоху глобализации, поэтому для Америки благо, что она имеет самый большой контингент работников идеального труда».

Но если вы торгуете ручным трудом — или древесиной, или сталью, — ценность вашего предложения необязательно должна вырасти с расширением рынка, более того, она может снизиться, утверждает Ромер. Существует лишь ограниченное число производств, которые купят ваш ручной труд, и это притом, что желающих зарабатывать им очень много. То, что предлагает рынку простой рабочий, может быть куплено только одним заводом или одним человеком в определенный момент, тогда как товар программиста или фамацевта–разработчика — идеальный товар — можно сразу сбывать по всему миру.

Вот почему Америка как страна будет прекрасно себя чувствовать в мире свободной торговли — при условии, что она продолжит неустанно производить работников интеллектуального труда, способных создавать идеальные блага для всемирного потребления и занимать новые вакансии, возникающие по мере расширения глобального рынка и объединения интеллектуального потенциала в рамках единой глобальной платформы. Если в мире есть только фиксированное число достойных заводских вакансий, предела вакансий в сфере идеального производства не существует.

Когда мир, в котором было пятнадцать фармацевтических компаний и пятнадцать программистских компаний в Америке (всего тридцать) плюс две фармацевтические компании и две программистских компании в Китае (всего четыре), сменяется миром, в котором есть тридцать фармацевтических и программистских компаний в Америке и столько же в Китае, это означает, что в нем возникает пространство для большего числа инноваций, большего числа эффективных лекарств,больших возможностей для специализации, это также означает, что в нем возникает больше людей, которые способны все это купить.

«Глобальный пирог растет по той простой причине, что сегодняшние прихоти становятся завтрашними потребностями», — сказал Марк Андриссен, один из основателей «Нетс–кейп» и зачинателей целой отрасли глобальной экономики — электронной коммерции, — в которой сегодня заняты миллионы специалистов по всему миру, специалистов, чьи специальности не существовали даже в фантазиях людей, когда Билл Клинтон стал президентом. Раньше я иногда заходил в кафе пропустить чашечку–другую, но сегодня, когда существует «Старбакс», мне просто необходим мой кофе, и эта новая потребность породила целую новую отрасль. Мне всегда хотелось иметь возможность без труда находить нужную информацию, но сегодня, когда существует Google, мне просто необходимо иметь поисковик к своим услугам. Соответственно, вокруг поиска возникла целая новая отрасль, и Google партиями нанимает докторов математических наук — пока их не скупили Yahoo! и «Майкрософт». Люди всегда думают, что все; что должно быть изобретено, наверняка уже существует. Но это ошибка.

«Если вы верите в безграничность человеческих желаний и потребностей, — сказал Андриссен, —это означает, что существует бесконечно много еще не созданных отраслей, бесконечно много еще не открытых предприятий, бесконечно много потенциальных вакансий, — и единственный ограничитель в данном случае — это ваше собственное воображение. Мир одновременно выравнивается и поднимается. И мне кажется, что за доказательствами далеко ходить не нужно: взгляните на любой отрезок истории, и вы поймете, что с каждым новом подъемом торговли и сообщений между людьми мы имели резкий рост экономической активности и качества жизни».

После конца Второй мировой войны, после того как Америка интегрировала лежащую в руинах Европу и Японию в глобальный торговый оборот, оба региона стали с каждым годом Стремительно модернизировать свои промышленные, исследовательские и сервисные отрасли, часто импортируя, а иногда даже воруя для этого американские идеи и оборудование _ точно так же, как Америка поступала с Англией в конце XVIII века.И тем не менее за шестьдесят прошедших лет наш уровень жизни повышался с каждым десятилетием, а уровень безработицы — несмотря на все мрачные пророчества по поводу аутсорсинга — оставался тем же самым, чуть больше 5%, то есть примерно половину среднего показателя для самых развитых европейских стран.