Плоский мир: краткая история ХХI века - Томас Фридман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Еще один случай, требующий сортировки.
ОТ «КОМАНДОВАТЬ И КОНТРОЛИРОВАТЬ» К «СОТРУДНИЧАТЬ И РЕШАТЬСЯ»Еще до отставки Колина Пауэлла с поста государственного секретаря мне удалось взять у него интервью. Оно проходило в его офисе на седьмом этаже Государственного департамента в присутствии двух пресс–атташе. Конечно же, в какой–то момент я не смог удержаться и спросил, где он был, когда понял, что мир стал плоским. В ответ прозвучало единственное слово «Google». Пауэлл рассказал, что в 2001–м, когда он вступил в должность, если у него возникала нужда в той или иной информации — скажем, прочитать текст последней резолюции ООН, — он должен был вызывать помощника и ждать минуты, если не часы, пока нужный документ окажется у него на столе. «Сегодня я просто набираю в строке Google «СБ ООН Резолюция 242» и на экране появляется текст».
С каждым прошедшим годом, сказал Пауэлл, он обнаруживал, что все больше занимается нужными изысканиями самостоятельно, и в этот момент один из помощников заметил: «Да, он больше не спрашивает об информации, информация у него уже есть. Он спрашивает о том, какие предприняты действия».
Пауэлл, бывший член правления «Америка онлайн», регулярно пользовался электронной почтой, чтобы поддерживать связь с министрами иностранных дел, а также, если верить одному их его помощников, на саммитах регулярно обменивался мгновенными сообщениями с английским коллегой Джеком Стро — как если бы они были парой старшеклассников. Благодаря спутниковой связи, сказал Пауэлл, от него сегодня не может скрыться ни один иностранный министр. По его словам, разыскивая на предшествующей неделе министра иностранных дел России, он сперва выловил его по сотовому телефону в Москве, затем тем же способом в Исландии, наконец, по тому же сотовому телефону он достал его в столице Лаоса Вьентьяне. «У каждого из нас есть номера сотовых друг друга», — сказал Пауэлл о своих коллегах.
Вывод, сделанный мной на основе услышанного в Государственном департаменте, заключается в том, что когда мир становится плоским, иерархии демонтируются не только маленькими людьми, которые учатся действовать глобально. Они душатся и из–за того, что большие люди становятся способны действовать на самом локальном уровне — в том смысле, что у них появляется возможность делать многие вещи самостоятельно. Меня по–настоящему поразило сообщение провожавшей меня младшей сотрудницы аппарата Пауэлла по связям с общественностью, которая мимоходом проронила, что с помощью электронной почты Пауэлл может добраться до нее или ее начальницы в любое время суток — через их коммуникаторы «Блэкберри», — причем этой возможностью часто пользуется.
«От него просто отбоя нет», — шутливо отозвалась она о его постоянных поручениях по электронной почте. И тут же добавила, что в предыдущие выходные, делая покупки с подругами, она получила от Пауэлла мгновенное сообщение с очередным поручением. «Подруги были в шоке, — сказала она. — Маленькая я, а общаюсь с самим госсекретарем!»
Вот что происходит, когда вы переселяетесь из вертикального (командно–контрольного) мира в горизонтальный (коммуникативно–кооперативный). Ваш начальник теперь может заниматься своими делами, одновременно занимаясь вашими. Он может быть не только государственным, но и своим собственным секретарем. Он может давать вам поручения днем и ночью. Поэтому вы никогда не выходите из процесса, вы всегда в нем. И, значит, вы всегда в курсе. Начальство, если того желает, может сотрудничать более непосредственно с большим количеством сотрудников аппарата, чем когда–либо прежде, — кто бы они ни были, на каком бы уровне иерархии ни находились. Однако чтобы не уступать в информированности начальству, подчиненным впредь нужно будет стараться изо всех сил. Сегодня значительно чаще, чем вчера, разговоры начальников с помощниками начинаются со слов: «Это я уже знаю, в Google я уже залезал! Лучше скажи, что мне с этим делать».
И это тоже требует сортировки.
МНОЖЕСТВЕННОЕ РАССТРОЙСТВО САМОИДЕНТИФИКАЦИИМножественные ипостаси, которые требуют сортировки, возникают не только у компаний и сообществ — отдельные люди тоже не избегнут этой участи. В плоском мире противоречия между нашими ролями потребителя, работника, гражданина, налогоплательщика и акционера со временем будут становиться только острее.
«В XIX веке, — сказал бизнес–консультант Майкл Хаммер, — главный конфликт разыгрывался между трудом и капиталом. Сегодня две его стороны — это работник и потребитель, и компания оказывается в положении посредника. Потребитель обращается к ней и требует: «Хочу большего за меньшие деньги». После чего компания обращается к работнику и говорит: «Если мы не дадим ему большего за меньшие деньги, нас ждут тяжелые времена. Никто не гарантирует тебе работу — ни я, ни профсоюз, — ее гарантирует только потребитель»».
Как сообщала в выпуске от 1 ноября 2004 газета «Нью–Йорк тайме», в 2003 году «Уолл–Март» потратил всего лишь порядка 1,3 млрд. долларов из своего 256–миллиардного дохода на медицинское страхование 537 000 своих работников, то есть 45% от их общей численности. В то же время его крупнейший конкурент — «Костко хоулсейл» — застраховал 96% полностью или частично занятых на своих предприятиях, имеющих право на получение этого вида льгот. Такое право работники «Костко» получают после трехмесячного испытательного срока для полностью занятых, и шестимесячного — для занятых частично. В «Уолл–Март» большинство работающих полное время должны ждать шесть месяцев для оформления страховки от работодателя, а остальные — в лучшем случае два года. Согласно информации «Тайме», в «Уолл–Март» полностью занятые имеют средний месячный оклад 1200 долларов (8 долларов в час), и компания требует от работников 33–процентного возмещения стоимости предоставляемых льгот, хотя и планирует снизить эту долю до 30%. В медицинских страховых программах, спонсируемых «Уолл–Март», месячные дополнительные взносы на семейную страховку доходят до 264 долларов, а за непокрываемые услуги его работникам иногда приходилось выкладывать из собственного кармана до 13 000 долларов. Подобные траты на медицинское обслуживание делают его недоступным даже для тех в «Уолл–Март», кто обладаем правом на страховку, сообщала «Таймс».
Но в той же самой статье дальше говорилось: «Если есть на свете место, где внутренняя политика «Уолл–Март» находит поддержку, это Уолл–стрит. Биржевые аналитики не раз пеняли Костко» на ее непомерно высокие трудовые затраты». «Уолл–Март» пожертвовал большим слоем подкожного жира, чем «Костко», которая сохранила значительную его часть, потому что он обладает иным представлением об обязательствах перед своими работниками. Соответственно, за отчетный год прибыль «Костко» до налоговых вычетов составила лишь 2,7% от дохода, меньше половины аналогичного показателя «Уолл–Март» (5,5%).
Покупателю «Уолл–Март» внутри нас хочется минимальных цен, ему не нужны затраты на посредников, человеческую амортизацию, и т. д. Акционеру «Уолл–Март» внутри нас хочется, чтобы он безжалостно избавился от всякого подкожного жира в своей системе снабжения и системе дополнительных льгот для сотрудников — нам нужна его жирная прибыль. Но работнику «Уолл–Март» внутри нас ненавистны те жалкие крохи, которые он бросает своим новичкам. И гражданину «Уолл–Март» внутри нас прекрасно известно, что поскольку эта крупнейшая компания в Америке не покрывает медицинских нужд всего персонала, кое–кто из обделенных в один прекрасный момент окажется в очереди к кабинету скорой помощи при местной больнице, и платить за его лечение придется налогоплательщику. «Тайме» опубликовала результаты исследований администрации штата Джорджия, согласно которым «более 10 000 детей работников «Уолл–Март» состояли в списках губернаторской программы по детскому медицинскому страхованию, на которую из бюджета штата ежегодно отчисляется 10 млн долларов». Аналогично, «одна больница в Северной Каролине подсчитала, что 31 % ее пациентов, сообщивших, что они работают в «Уолл–Март», пользуются услугами финансируемой совместно федеральным правительством и правительствами штатов программы для малоимущих «Meдикэйд», а еще 16% не имеют страховки вообще».
В своей вышедшей в 2004 году книге «Женщины по дешевке: Эпохальное сражение за права трудящихся на «Уолл–Март»» журналист Лайза Фезерстоун проследила судьбу крупнейшего процесса об ущемлении прав женщин, ответчиком в котором выступал «Уолл–Март». В интервью Salon.com, посвященном выходу книги (22 ноября 2004)? она сделала следующее важное наблюдение: «Американским налогоплательщикам приходится скидываться, чтобы помочь работникам «Уолл–Март», потому что многим из них требуются дополнительные медицинские услуги, обеспечение жильем, продовольственные талоны — существует множество аспектов, в которых они не в состоянии обеспечивать сами себя. В этом заключена довольно горькая ирония, если учесть репутацию Сэма Уолтона как американского символа самодостаточности. Мне кажется особенно бесчестным и удручающим тот факт, что «Уолл–Март» так поддерживает республиканских кандидатов: в их карман идет 80% их корпоративных взносов на предвыборные кампании. Но ведь республиканцы обычно выступают против тех самых программ общественной взаимопомощи, от которых так зависит «Уолл–Март». Ему вообще–то полагалось бы быть первым защитником идеи государственного медицинского страхования. «Уолл–Март» следует, по крайней мере, признать, что из–за его неспособности дать положенные гарантии своим работникам мы должны активнее развивать в Америке социальное государство».