Опасная игра - Анита Миллз

— Но как ты можешь?..

— Погоди-ка минутку, прежде чем набрасываться на меня, как дикая кошка, дай мне договорить до конца.

— Но ты же…

— Так вот, после того как ты окончательно придешь в себя, я отправлюсь спать в твою комнату. Таким образом, если эта парочка вернется сюда, им придется иметь дело со мной.

Она молча смотрела на него, и он чувствовал, что готов утонуть в бездонной глубине этих глаз.

— Верь мне, Рена, — мягко проговорил он и, опустив руку, добавил: — Я никому не позволю обидеть тебя.

Ей показалось, что он вот-вот ее поцелует, и, когда этого не случилось, она почувствовала облегчение, смешанное, однако, с некоторым разочарованием.

— Хорошо, только мне понадобится моя ночная рубашка. Так что мне нужно будет сходить за ней.

— Не беспокойся, я сам принесу ее, прежде чем лягу спать.

Он подошел к ночному столику, где стояла бутылка, вытащил зубами пробку, налил в глиняную чашку на три пальца виски и, возвратившись к Верене, сунул чашку ей в руки:

— Вот, держи.

Она сидела и с сомнением глядела на эту жидкость, казавшуюся в полумраке комнаты чуть ли не черной по контрасту с белой чашкой.

— Не знаю, стоит ли мне это пить, — пробормотала она. — Я едва только отошла от домашнего вина мистера Брассфилда и не горю желанием испытать нечто подобное еще раз. Ни сейчас, ни когда-либо в будущем.

— То было вино, а это — виски. Именно от вина чувствуешь себя так, будто твоей головой выстрелили из пушки, — но не от виски. Не бойся, — подбодрил он ее, — ты только попробуй.

Она чуточку отпила и, поморщившись, проглотила:

— Фу, какая гадость.

— Ничего, потом станет приятнее, — успокоил он ее. — Пей понемногу и без напряжения. И старайся не выпить все за один раз.

— Я не смогла бы, даже если бы захотела.

Видя, что он явно ожидает от нее дальнейших усилий, она решилась на второй глоток, на сей раз побольше. Ощущение было такое, будто ее внутренности обожгло огнем.

— Ну вот, уже лучше. А дальше пойдет само собой.

— Послушай, это вовсе не обязательно — я имею в виду, меняться комнатами. Я не совсем уж такая дурочка, чтобы открыть им второй раз, уверяю тебя.

— Здесь ты будешь чувствовать себя спокойнее. Итак, где же твоя ночная рубашка?

Он был слишком близко, комната слишком маленькой, а виски слишком обжигающим, чтобы она могла «чувствовать себя спокойнее», но вслух она этого не сказала.

— Она… она в саквояже, я думаю, — запинаясь, пробормотала она. — Я собиралась ее достать, но в комнате было так жарко…

Сама мысль о том, что он будет рыться в ее вещах, прикасаться к ее нижнему белью, казалась ей в высшей степени неприличной.

— Может быть, лучше схожу я?

Но ему необходимо было вырваться из этой комнаты, чтобы хоть на время отвлечь свои мысли от Верены.

— Нет, оставайся здесь. Через минуту я ее принесу тебе. Потом возьму кое-какие свои вещи, которые понадобятся на утро, и избавлю тебя от своего присутствия. Тебе лишь останется запереть дверь, надеть ночную рубашку и забраться в постель. Допивай свое виски и будешь спать как младенец, — пообещал он и для убедительности добавил: — Слово Мор… — Но вовремя спохватился: — Слово Маккриди!

— Даже не знаю… — пробормотала она, с сомнением глядя на чашку.

— Зато я знаю. Там не так много, чтобы беспокоиться о последствиях.

Когда за ним закрылась дверь, ей стало как-то не по себе, она почувствовала себя совсем беззащитной. «Какая же я все-таки дурочка», — отчитала она себя и отхлебнула еще немного. Тепло от виски начинало разливаться по всему ее телу. Нет, пока у нее есть Мэтью Маккриди, ей ничего не грозит. Еще один глоток — и новые волны приятного тепла. Что ж, она в его комнате, и даже если они вернутся за ней, здесь они ее искать не станут. Теперь ей уже не о чем беспокоиться.

Медленно и рассеянно потягивая свое виски, она предалась размышлениям о том, что же за человек этот Мэтью Маккриди. Ей все больше казалось, что он далеко не так опасен, как ей представлялось сначала. Когда его темные волосы были взъерошены, а карие глаза — сонные, как тогда, утром, на ферме у Сета и Сары, он выглядел совсем как мальчишка-переросток, только что проснувшийся. Лишь только побрившись и одевшись, он снова превратился во все рассчитывающего, искушенного завсегдатая игорных домов. Мама была не права, подумала она. Не все красивые мужчины опасны.

Помня о разлитом на полу керосине, он не торопился зажигать спичку. Ощупью обойдя кровать, он стал шарить по полу, пока не наткнулся на ее саквояж. Лучше всего было бы просто отнести ей эту штуку вместе со всем ее содержимым, и тогда она смогла бы взять оттуда все, что ей нужно, а он был бы избавлен от необходимости запускать туда руки и перебирать все эти панталоны с оборочками и лифы.

Такая вот она, мисс Верена Мэри Хауард, — чопорная и в то же время практичная. Когда он впервые увидел ее на палубе парохода, она показалась самой хорошенькой девушкой, которую ему только доводилось встречать по эту сторону реки Миссисипи, и с тех пор, несмотря на все, что произошло, он не изменил своего мнения. Жаль только, что она не встретилась ему в Новом Орлеане. Она бы у него ходила в тончайших шелках и парче, в лучших бельгийских кружевах и атласных туфлях. Ему нетрудно было ее представить блистающей среди самых изысканных красавиц штата Луизиана. Впрочем, она явно не из таких девушек. Точно так же, как и не из тех, кем можно увлечься, а потом так просто оставить. Такие, как она — при всей их благопристойности и серьезности, — похожи на зыбучий песок: мужчина не успевает опомниться, как его безвозвратно затягивает коварная стихия. Они — это тихая гавань, где мужчина становится на причал после бурно проведенной молодости.

Но что касается лично его, то он сейчас оказался без гроша в кармане, да к тому же его разыскивает полиция. И ему еще чертовски не скоро захочется где бы то ни было становиться на причал. Пальцы его нащупали мягкую ткань, оборки и кружева — должно быть, это панталоны, и, судя по всему, из самых лучших. Он извлек их из саквояжа, убедился, что так оно и есть, и возвратил на место. Как это ни парадоксально, подумал он, но, по сравнению с ним, она во сто крат опаснее. Потому что, если говорить по сути, именно у таких добропорядочных женщин, как Верена Хауард, всегда на руках выигрышные карты. И хотя, будучи игроком, он готов идти на риск даже при незначительных шансах на выигрыш, играть в игру, у которой нет конца, он еще не готов. И готов будет очень не скоро.

Поднимая саквояж с пола, он почувствовал, что тот как будто стал легче, и понял, что не закрыл его. Он нагнулся и сгреб упавшую одежду с пола. Когда он выпрямился, ему стал слышен исходящий от одежды легкий запах лаванды, и этот нежный аромат обладал гораздо большей силой воздействия, чем те крепкие духи, которыми завлекавшие его в свои сети женщины, бывало, пропитывали буквально все, начиная от корсетов и кончая любовными письмами. Некоторое время он стоял неподвижно, с наслаждением втягивая в себя этот мягкий лавандовый запах, ассоциировавшийся со свежестью и чистотой, а затем сунул все в саквояж, не забыв на сей раз закрыть его.