В царском кругу. Воспоминания фрейлин дома Романовых - Варвара Головина

Многие люди уверены, что если они научатся делать то, что им неприятно, то станут добрыми христианами. Отсюда под внешним благочестием часто прячется страстное, озлобленное, ограниченное состояние ума и сердца. Конечно, такие люди делают добро, молятся, постятся, умерщвляют плоть, подают милостыню. И, однако, все их ненавидят. Они считают, что их гонят как учеников Христа, и делаются в глубине души желчными, с великим усилием оставаясь внешне кроткими. Они отвратительны и отбивают всякое желание следовать по пути Божиему. Почему же они так плохо делают добро, почему они сдавливают свой дух и свое сердце религией, как тисками? Все потому, что они забыли любовь, они создали себе ложную святыню из-за своего ограниченного понимания Бога.

Ах, как хорошо сказал Св. Августин: «Возлюбите прежде, а потом делайте что хотите». Так и мы должны стремиться любить Бога, и даже наши слабости и ошибки должны служить нашему обращению к Богу, если мы удаляемся от Него. Но, делая работу души, будем стараться не задушить ее. Будем брать пример с природы: все в ней стихийно, цветок растет и с каждой минутой получает свой солнечный луч и каплю росы. Он тянется к солнцу и расцветает. Разве он трудится над своим цветом и запахом? Нет, в царстве милосердия все дается иначе, а разве Господь любит нас меньше, чем цветок? Будем тянуться к Нему, и Его свет создаст нас, но не будем пытаться создавать себя сами. Бог — это жизнь, поэзия, свет, бесконечное развитие ума и сердца.

Люди, пытающиеся Ему служить и ограничивающиеся узкими педантическими системами, исключающими способность мыслить, думать, любить, походят на тех, кто, восхищенный солнечным светом, наполнившим комнату, закрыл бы ставни, чтобы не выпускать очаровавший его солнечный луч, и в результате оказался бы в темноте.

Мне кажется, самое верное правило быть набожным без опасения — не делать себе из этого профессию и никогда не говорить об этом. Во-первых, этого требует смирение, во-вторых, это поможет избежать создания себе из набожности системы и общественного положения. Общественное положение — это хорошо сказано. Бывает общественное положение красавицы, кокетки, щеголихи, женщины умной, талантливой, ученой, легкомысленной, доброй матери семейства, великолепной танцовщицы, благочестивой женщины. Как только создашь себе систему, проявишь себя в каком-либо качестве — кончено, тут же стремительно тобой овладевает пошлость, а истинному чувству, жизненной силе, убежденности нет больше места. Истинная набожность, а не возведенная в принцип, должна нас делать годными ко всему: благоговейными к Богу, почитающими родителей, милосердными ко всем, хорошими хозяйками дома, любезными в обществе, угождать другим, а не себе. Господи! Как же это трудно, как нужно молиться и любить Бога, чтобы достигнуть этого. Господи Боже, научи меня любить, и если я не права в том, что написала, внуши мне правильные и справедливые мысли, мне нужно было это написать, потому что часто, когда я вижу отражение Бога в людях, я начинаю не то чтобы сомневаться, но смущаться. Мне нужно знать, что это всего лишь мутное и грязное зеркало, отражающее свет, а сам свет неизменно светел, и именно его надо искать и любить, вместо того чтобы видеть в несовершенстве других, даже самых лучших людей, наш собственный порок. Нужно преклониться перед истиной, которую не могут запятнать наши пороки, напротив, они сами уничтожаются ею.

25 февраля

Мне хотелось бы выразить всю горечь души. Ах, какой слабой, ничтожной, презренной я чувствую себя, какой усталой и неспособной к борьбе. Как часто жизнь бывает тягостна для меня. И прежде я ощущала ту же пустоту, то же отсутствие сочувствия и сетовала на других. Теперь, когда мое сердце ищет повсюду вокруг себя кого-то более сильного и лучшего, чем оно само, чтобы опереться, но встречает только обиду, — я больше никого не виню, не возмущаюсь, но меня охватывает горькая тоска. Увы, такова наша общая участь, и все мы достойны жалости. Нет гармонии между людьми, и в сердце каждого человека есть глубоко звучащие струны, ни в ком не находящие отзвука; сильное горе, не имеющее ни имени, ни названия, невысказанная боль, не встречающая сочувствия, эти струны находят отзвук только в молитве, в общении с потусторонним миром. Но нас оскверняет обыденная жизнь, мелкое пошлое существование, ограниченное, полное тягот, в котором мы совершаем множество ошибок, блуждаем в нищете, и вдруг осознаем, какие мы недостойные, и не осмеливаемся даже молиться. Бедная душа, ты подобна цветку, упавшему в грязь.

Боже, как я понимаю монастырскую жизнь. Я знаю все прописные истины, которые говорят, возражая против монастырей: мол, можно сделать больше добра в миру. Конечно, можно, если душа создана, чтобы преодолевать серьезные жизненные невзгоды, но чтобы одолевать мелкие ежеминутные неурядицы, непрестанно встающие на пути и преследующие нас, нужно быть совершенством.

А я так далека от него — где мои милосердие, терпение, смирение?!

Боже мой, каждый день я говорю: «Да исполнится воля Твоя», и в то же время постоянно ропщу на жизнь, устроенную по воле Твоей. О Боже мой, помоги мне терпеливо переносить все невзгоды и продвигаться, пусть тяжело и медленно, по выбранному мною пути, но не оставляй меня наедине с моим бессилием. Помоги переносить со смирением великое одиночество души, чтобы в день второго пришествия я могла бы просить прощения за свои грехи и поведать Тебе все мои страдания.

Господи, дай мне когда-нибудь стать достаточно доброй и отрешенной от земного, только строгие и серьезные неустанно идут к цели. Мы же часто вялы, слабы, равнодушны. Я бы хотела прийти к Иисусу, но я так одинока и так пала духом, так грешна и нигде не нахожу поддержки. Каждым движет эгоизм и самолюбие, каждый ищет себя и не ищет Иисуса, и я не нахожу никого, кто подал бы мне руку, кто сказал бы мне: «Пойдем вместе, я сильнее, я помогу тебе, ты дурна, но я тебя люблю, покажу путь и направлю тебя. Мы будем любить друг друга, во славу Божию».

Каждый хочет любить и быть любимым, но хочет этого эгоистически и требует от вас совершенства, чтобы сотворить себе кумира. Но вы полны несовершенств, и тогда вас отвергают и сердятся, что не могут вас обоготворять. Мне кажется, я была бы счастлива, если б нашлась хоть одна душа, к которой я могла бы прийти, стать на колени и признаться в своих грехах, чтобы эта душа была христианской, более сильной и лучшей, чем я, чтобы она меня побранила, вразумила, помолилась за меня, придала мне мужества и научила, как прийти к Богу. Мне кажется, что сама я ничего не могу. О, кто не был, как я, вечно предоставлен сам себе в поисках блага, тому незнакомо страстное желание иметь авторитетного друга и покровителя, который руководил бы вами и был бы вами почитаем. Я завидую первым христианам, которые жили, как бы постоянно прощаясь с миром, с его привязанностями и тщетой, и хотела бы стараться, как они, всегда владеть своим сердцем, внушить ему отрешенность, смирение и терпение, когда оно захочет полюбить и быть любимым. Ах, насколько лучше маленькая келья, из окна которой виден клочок неба и где можно непрестанно молиться, чем этот мир, в котором вечно теряешься, вечно ждешь и не находишь. Господи, я знаю, что грешна, грешна, потому что не достаточно Тебя люблю, я ничего не даю, поэтому у меня на сердце так пусто. Мы полюбим добро только тогда, когда научимся любить людей, как Ты, любить терпеливо и смиренно ради их блага, а не нашего собственного. Но я так слаба, часто чувствую себя такой усталой, усталой от того, что должна утешать других, когда они пребывают в таком же унынии, как и я, не должна быть к ним строгой и безразличной, не должна оставаться бесполезной и ненужной, какой я чувствую себя теперь. Господи, помоги мне быть доброй к тем, с кем мне доведется рядом жить. Избави меня от всякого зла, от которого я не могу избавиться своими силами. Господи, ты знаешь, как я бессильна.