Жесткий ответ - Владимир Колычев

Вопрос этот дался Артему нелегко. Как нелегко ему было оставаться один на один с человеком, который пытался его убить.

— Зачем вам это? — недоуменно вытаращился на него Сергей Максимович.

— Просто хочу знать, в какую сумму оценивается состояние моего отца…

— Тогда при чем здесь кредит в банке? Вы хотите, чтобы банк прислал аудиторов, которые дали бы независимую оценку?.. Глупость какая. Если вы мне не доверяете, можете сами создать независимую аудиторскую комиссию, они вам составят полную картину состояния дел… Как я понял, вы хотите продать фирму своего отца?

— Даже если бы хотел, я пока не имею на это права. Я ведь еще не вступил в права наследования…

Сергей Максимович задумался. Или сделал вид, что задумался.

— Как я понял, вам не нужен бизнес вашего отца. Но вам срочно нужны деньги. Что ж, мы можем прийти к компромиссу…

Примерно такой ответ и ожидал услышать Артем. Он знал, что Сергей Максимович хочет прибрать к рукам фирму его отца. И если ему не удалось ликвидировать Артема, то он не прочь будет выкупить ее. За половину или даже четверть реальной стоимости.

— Я слышал, вы хотели бы организовать собственный музыкальный проект, — проявил он осведомленность.

— Откуда вы знаете?

— Валентина Сергеевна говорила. Жаловалась на вас.

— Жаловалась?

— Ну да. Вы же запросили огромную сумму. Или четверть миллиона долларов для вас не такие уж и большие деньги? — сыронизировал Сергей Максимович.

— Большие…

— И для вашей покойной матери это тоже были большие деньги… Хотя в принципе она могла бы изыскать средства…. Вам по-прежнему нужны двести пятьдесят тысяч долларов?

— Я бы не отказался…

— Хорошо, вы можете получить деньги. Миллион долларов вас устроит?

— Миллион долларов?!

— Вы считаете, это мало?

— Нет, я как раз считаю, что это… Да, пожалуй, миллион долларов будет в самый раз… Но, как я понимаю, за это я должен буду отказаться от прав на компанию отца?

Сергеи Максимович долго и внимательно смотрел на Артема. Как будто решал, не смеется ли он над ним. Наконец спросил.

— А вы могли бы отказаться?

— За миллион долларов?.. Мог бы…

Артем не знал точно, в какую сумму реально оценивается компания отца. Может, в два, а то и в пять миллионов Но ему хватит и одного. И он не должен был торговаться. Потому что в этом случае он бы платил сам. Ценой своей жизни.

Лучше синица в руке, чем крест на могиле…

— Мы можем договориться. Вы отказываетесь от прав на компанию в мою пользу и получаете деньги. Миллион долларов…

— К-когда я могу получить деньги? — запинаясь от волнения, спросил Артем.

— А когда они вам нужны?

— Чем раньше, тем лучше.

— Три дня вас устроят?

— Три дня? А через два нельзя? Или лучше завтра…

— До завтра я не успею. Разве что послезавтра…

— Вы сами подготовите бумаги, где я должен буду поставить подпись?

— Как вам будет угодно. Если вы хотите, чтобы этим занялся я, пожалуйста…

Пусть лучше бумаги и деньги готовит, чем киллера к нему посылает.

— Миллион долларов?! — переспросила Алена. — И он готов тебе их отдать?

— Да. Все сразу, наличными и послезавтра…

— Если так, то это хорошо… Что ты собираешься делать дальше?

— Займусь оформлением заграничной визы. Куда бы ты хотела со мной уехать?

— Я же сказала, за границу я больше не хочу.

— Но нам нельзя оставаться здесь. Как только я получу деньги, мне немедленно нужно исчезнуть. Сергей Максимович и те, кто за ним, не дадут мне покоя…

— Какая глупость! Какой резон им трогать тебя после того, как ты продал им свои права?

— Чтобы я в будущем не опротестовал наш договор.

— Логично… Но совсем не обязательно уезжать за границу. Можно уехать на Алтай, например. Экологически чистые места. Там хорошо. С деньгами хорошо тем более. Поверь мне, там нас никто не найдет. Если, конечно, нас будут искать… Только я знаю, ты в эту глушь не поедешь.

— Почему?

— Там нет консерватории…

— Без консерватории обойдусь. И музыку заброшу. Хотя нет, не заброшу. Потому что ты моя музыка. Я тобой буду заниматься… А ты сама туда хочешь ехать? Тебе не будет там скучно?

— Там, где ты, скучно не бывает. Я с радостью поеду с тобой хоть на край света!

Это были не просто слова. Это была райская песнь для влюбленного.

— Рома, ты хорошо подумай, как могло оказаться так, что на месте преступления была замечена твоя машина? — спросил Круча.

— Почему именно моя? Мало ли серебристых «Фольксвагенов» на свете. Если бы свидетель номер заметил…

— Нет, свидетель номера не запомнил. Хотя, возможно, преступники этого и добивались. Потому что это была твоя машина. Они убили Бурыкина, упаковали в багажник твоего «Фольксвагена», вывезли труп за Глубокое озеро, сбросили его, а машину вернули на место. Во всяком случае, багажник твоей машины они открывали — это точно.

— Вопрос — как они могли это сделать?

— Совершенно верно.

— Ответ — не знаю. Сигнализацию отключить могли. Подобрать частоту на компьютере не проблема. А вот как открыть багажник без ключа, чтобы не оставить следов…

— А если они воспользовались родными ключами? Ты такой вариант исключаешь?

— Ну да, Рита моя взяла ключи и передала преступникам.

Я ей надоел. Решила избавиться…

— Избавилась?

— Нет.

— Значит, она ни при чем… Соберись с мыслями, подумай, откуда у преступников могли быть ключи от твоей машины…

— Ну, ключи они могли подобрать. Если какой-нибудь суперспец работал…

— По суперспецам будем работать. А пока отвечай на мой вопрос. Или что-то мешает?

— Моральный облик строителя капитализма.

— А если конкретней?

— Я этой зимой с одной красоткой познакомился. Федот знает. В поезде, когда мы в Москву возвращались…

— Да, да, — кивнул Федот. — Ее Викой звали…

— Помнишь.

— Ты еще ей телефон свой оставил.

— Феноменально!

— И она тебе позвонила, так?

— Я буду звать тебя просто гений… Она мне позвонила. А дальше… Дальше лучше не спрашивай… Но я ей все-таки дал отставку, честное слово…

— А ключи от машины ты ей не давал?

— Ты что, на нее думаешь? Чушь! Она же случайная. Она не могла… Хотя… Хотя ключи я ей давал. Я ее тогда в машине оставил. Сам домой пошел, должен был вернуться. Но не вернулся…

— Вика твоя в машине оставалась, правильно?

— Ну да… Только ключи с собой она не забирала. Я их в почтовом ящике утром обнаружил. Она их туда бросила, когда уходила. Нет, не она это, не она…

— Надо бы с ней встретиться, поговорить, — решил Круча.

— Зачем? — встрепенулся Рома.

— Вдруг что прояснится. Вдруг вся эта каша из-за нее заварилась…

— Говорю же, Вика здесь ни при чем.

— А если при чем?

— Тогда встречайтесь с ней сами. Я пас!

— Соблазна боишься?

— Точно, его, гада, и боюсь… Это же не просто женщина, это само искушение. Невозможно удержаться… Нет, если вы собираетесь ее проверять, то без меня…

— Адрес?

— Адрес не помню. Но место помню — дом покажу, квартиру…

К Вике они поехали втроем. Рома, с ним Круча и Федот.

Нашли дом, квартиру.

Рома спустился вниз на лестничный пролет. Федот нажал на клавишу звонка. Минуты через две открылась дверь.

— Нам Вика нужна, — сказал Круча.

— Вика?! А вы кто будете? — послышался женский голос. — Не Роман случайно?

— Роман! — мгновенно сориентировался Федот.

— Я так и поняла… Нету Вики, съехала она. Говорит, несчастная любовь. К родителям уехала…

— Куда?

— В Псковскую область куда-то. Куда точно, не сказала…

— А вы кто будете?

— Мы с мужем квартиру эту снимаем. После Вики въехали… Да, она вам письмо оставила. Просила, если вы придете, вам передать…

Больше ничего насчет Вики выяснить не удалось. Степан и Федот спустились к Роме, отдали ему письмо.

— Тебе, Ромео, от твоей Джульетты…

Письмо оказалось самой обыкновенной сентиментальной слякотью. Люблю, жить не могу, уезжаю… Но Рому пробрало до самых печенок. Вот, значит, как Вика любила его.

Любила и понимала. Знала, что он не может бросить семью, чтобы быть рядом с ней. В отчаянии она уехала к родителям.

Куда именно, не написала. Письмо было вложено в конверт без обратного адреса.

Степан и Федот тоже прочли письмо, тоже растрогались.

— Уехала твоя Джульетта…

— Уехала, — кивнул Рома. — Но не только из-за меня.

У нее парень был. Гнусный тип, скажу я вам. Вика гнала его от себя. Меня просила с ним поговорить.

— Поговорил?

— А как же! Объяснил ему политику партии, он все понял. Но совсем ли угомонился — не знаю. Может, снова к ней полез?