Гончаров - Владимир Мельник

Но социальный портрет Обломова — это далеко не всё. С другой стороны, поскольку в романе действуют коренной русский человек (Обломов) и полунемец (Штольц), также несомненно, что романист сконцентрировал свое внимание не только на социальной проблеме обломовщины, но и на коренных проблемах русского национального менталитета. Ведь Гончаров, наряду с Пушкиным, Гоголем, Тургеневым, Толстым, Достоевским, — один из наиболее выдающихся наблюдателей феномена национального характера. «Обломов» и «Обрыв» представляют собою целую энциклопедию русских типов, а «Фрегат «Паллада»» демонстрирует незаурядные способности писателя мгновенно и точно схватывать существо национального характера в самых незначительных бытовых проявлениях. Национальное у Гончарова объясняет поведение человека едва ли в меньшей степени, чем социальное. Для Добролюбова, который подчинял своё эстетическое чувство общественной позиции, Обломов прежде всего — чисто социальный тип, классический носитель обломовщины, олицетворение неподвижности, косности да и элементарной лени. Но в те же самые годы в Обломове критика увидела и другие черты. Так, для A.B. Дружинина гончаровский Обломов — национальный и эстетический тип, герой созерцательно-поэтического склада, милый и симпатичный человек. В Илье Ильиче Дружинин видит много положительного, истинно поэтического. Он первым подметил, что Гончаров поистине любит своего героя и не только критикует его, но и любуется им.

Размышление о достоинствах и противоречиях русского характера в «Обломове» оттенены параллелью Ильи Обломова с русским немцем Андреем Штольцем. Гончаров, питавший определенные симпатии к англичанам, отразил вслед за другими русскими писателями реальную ситуацию в России, где «западный элемент» чаще всего был представлен именно немцами, составившими особую этнокультурную группу под названием «русские немцы».

Большую роль играл при этом личный опыт писателя, чья жизнь прошла в Поволжье и Петербурге — двух регионах традиционного поселения русских немцев. В какой-то степени русские немцы, оказались даже причастны к воспитанию Гончарова. В одной из своих автобиографий он писал: «Здесь у жены священника, немки, принявшей Православие, он положил основание изучению французского и немецкого языков». Очевидно, уже в этот период, на Волге, писатель увидел образцы «немецкого воспитания», основанного на привитии привычки к упорному и энергичному труду, а также к нравственной самостоятельности личности, к ответственности, долгу. Сильные стороны этого воспитания не могли не броситься в глаза и не служить постоянным фоном для размышлений об обломовщине, размышлений, начавшихся очень рано. Это воспитание названо Гончаровым «трудовым, практический воспитанием».

Писатель хорошо знал жизнь русских немцев ещё и потому, что их было достаточно много на всем его последующем жизненном пути: в университете, на службе, в кругосветном плавание, даже среди родственников (по линии жены его брата, H.A. Гончарова). Особенно большое место в этом ряду занимают «остзейцы», которых Гончаров наблюдал во время своей службы в Петербурге, а впоследствии, в период летнего отдыха в течение нескольких лет, в Прибалтийском крае. На эти впечатления накладывались другие — непосредственно от Германии, куда он впервые попал в 1857 году. Из всего этого вырабатывались представления писателя как о немецком национальном характере, так и о роли которую играют в русской жизни немцы.

Кроме того, Гончаров включался здесь в определённую традицию восприятия немцев в русской культуре. В русской литературе со времен незабвенного Бирона немецкая тема развивалась часто с резко негативным оттенком. Как правило, подчеркивались такие черты, как методичность немца, порою доходящая до жестокости, недостаток душевности, исключительная расчетливость, скупость, стремление взять верх над русским человеком и т. д. При этом с удовлетворением отмечалась «жидкая натура» немца по сравнению с русским. Одним из наиболее характерных примеров является образ Бирона в «Ледяном доме» И. И. Лажечникова. Стоит напомнить и о «грехе» Германна из «Пиковой дамы» A.C. Пушкина. Н. В. Гоголь, начиная с «Ганца Кюхельгартена», развивает в своем творчестве немецкую тему, причем иногда на грани национальной пародии, воспроизводя народно-фольклорное восприятие немца русским человеком. Его герои употребляют многие пословицы, сложившиеся в русском языке про немца. Так, во «Владимире третьей ступени» персонажи рассуждают о немецкой скупости: «Вот уж немецкая сигарка… Скряжничает, проклятая немчура… На свой счет не выпьет пива, немецкая сосиска!» В «Ночи перед Рождеством»

Гоголь изображает чёрта через сравнение с немцем: «Спереди он совершенно немец…» Образ «немца-черта», немца, принесшего в Россию западную «чертовщину», глубоко философичен и органичен, он так или иначе проявляется в произведениях многих авторов в русской литературе. В «Невском проспекте» Гоголь дает традиционное восприятие немецкой методичности: «Шиллер был совершенный немец… Еще с двадцатилетнего возраста, с того счастливого времени, в которое русский человек живет на фу-фу, уже Шиллер размерил всю свою жизнь и никакого, ни в коем случае, не делал исключения… Он положил себе в течение десяти лет составить капитал из пятидесяти тысяч, и это уже было так верно и неотразимо, как судьба…» В этом же гоголевском духе рассуждает о немцах-соседях обломовский слуга Захар: «А где немцы сору возьмут… Вы поглядите-ко как они живут! Вся семья целую неделю кость гложет. Сюртук с плеч отца переходит на сына, а с сына опять на отца. На жене и дочерях платьишки коротенькие: все поджимают под себя ноги, как гусыни… Где им сору взять?» Однако для Гончарова никогда не были характерны шапкозакидательские настроения. Он был истинным патриотом России, а потому всегда видел и слабые места русского человека. Он даёт Захару высказаться на грани самопародии: «У них нет этого вот, как у нас, чтобы в шкафах лежала годами куча старого изношенного платья или набрался целый угол корок хлеба на зиму…»

Гончарову принадлежит заслуга взвешенной, объективной, собственно исторической постановки вопроса о роли русских немцев в историческом развитии страны. Впервые на сравнении способностей русского человека и немца к деятельности на благо России строилась концепция русского романа. Автор, обладающий большой степенью национальной самокритичности и духовной свободы, решает вопрос в пользу немца, а не русского, что не могло не породить бесчисленных обвинений в отсутствии патриотизма. В сущности, в основу своей концепции Гончаров положил горькие признания, сформулированные в приведенных выше цитатах из его статьи и письма: «Это, конечно, досадно, но справедливо»; «Они научат… нас своим, в самом деле завидным племенным качествам, недостающим славянским расам…»