Повести и рассказы (-) - Виктор Тарасов

Потом Обнорски разглядел паромщика, вертевшего ручку лебедки, и сам паром, который состоял из нескольких бочек, накрытых досками.

- Эй, а машину он выдержит? - крикнул Обнорски еще до того, как паром уткнулся в берег.

Паромщик равнодушно посмотрел на него и отвернулся, он был одет в белую хламиду до пят и, казалось, врос в паром, совершенно не двигался.

Геолог был озадачен, затем вспомнил ритуальное приветствие, которому его учил Алов: - Холодной воды тебе на голову и вкусной жратвы в брюхо! Тот же эффект, - паромщик разглядывал трос, словно впервые его видел. Обнорски выругался и стал заводить "Ралли" на паром. Заскрипела лебедка, они двинулись. Обнорски решил замять свою неловкость, он спросил: - А как зовут тебя, приятель?

- Харон!

- Что? - У геолога челюсть заходила от страха. - Ты назвал себя Хароном?

- Нет, это ты меня так назвал. Я почувствовал, что это будет тебе приятно - именовать меня Хароном, вот я тебе это и сообщил.

- Хорошенькое дело! Ты хоть знаешь, кто это был? Что же, у вас имен собственных нет?

- Постоянных нет. Каждый раз мы именуем друг друга по-разному. Все меняется, мы меняемся, имена меняются.

- Ах да, новый язык. А как вы друг друга узнаёте?

- Нам не нужно узнавать, мы знаем друг друга от рождения.

- Осторожней, не зацепи за корягу! A вообще надежный этот паром?

- Надежный. Он может перевернуться, но никогда не утонет!

- Что? Так он переворачивается?

- Шутка. Не бойся, лишнее с парома упадет, нужное останется.

- Тоже шутка?

- Нет, философия. Откуда ты знаешь, что тебе нужно на самом деле?

- А самоопрокидывающийся паром знает?

- Судьба твоя знает! - паромщик обернулся и оскалил гнилые зубы в улыбке, а глаза его закрывали... белые лишаи! "Слепой! Господи, мне попался слепой паромщик! Как же мы доедем?" - Не бойся, мы же по канату, туда-сюда. Не промахнемся!

- А я и не боюсь! - вяло заметил Обнорски. - Стой, а с кем это я говорю? - он наконец заметил, что паромщик отвечает, не разжимая губ.

- Ты говоришь сам с собой, - отвечал тот как можно более дружелюбно, улыбаясь. - Меня зовут Твоя Судьба...

- Что?! Ах да, шутка. Вернее, этот ваш обычай называться по-разному... - Обнорски чувствовал себя скверно после этого пятиминутного разговора. "Хорошенькое дело! Что же меня дальше здесь ждет?" Ни слова не говоря, он поплелся к вездеходу, решив остаток пути проделать, крепко держась за руль, в "Ралли" с работающим двигателем.

Впрочем, переправа закончилась благополучно. Выведя машину на высокий берег, Обнорски остановил ее, чтобы осмотреться. Паром, скрипя добиблейской лебедкой, уползал обратно и вскоре скрылся за островами. В селении никто не проявлял интереса к внезапному появлению машины, даже детей и собак не было видно.

Пока на него не обращали внимания, Обнорски решил взять пробы, он включил приборы и вышел, чтобы собрать походный бур. Одного взгляда на приборы было достаточно, чтобы убедиться: "фонило" довольно сильно. Геолог почувствовал волнение, но нужно было узнать, что это не поверхностное технологическое заражение. Бур, неуклюже передвигаясь на шести ногах, взял несколько проб с поверхности и с незначительной глубины. Пробы оказались "чистыми" - значит, "фонило" из глубины.

Это указывало на залежи...

Но существовала еще одна возможность заражения, и Обнорски решил связаться с главным диспетчером.

Помехи были сильные и устойчивые, в пустыне происходило неведомо что, но вскоре послышался голос Шутина: - Слышу тебя, Иван. Вышел в район поиска? Рад за тебя. Скажи свои координаты как можно точнее, чтобы знать, где тебя искать, на крайний случай.

Обнорски некоторое время раздумывал, не исказить ли, на всякий случай, координаты, а там видно будет. Но потом дал свой пеленг и даже описал селение. Потом спросил чиновника то, что его больше всего интересовало:

- Диспетчер, официальный запрос. Нет ли в этом месте где-нибудь захоронений отходов?

- А, ладно, подожди, - Шутин был недоволен. - У тебя же карта есть!

Пауза.

- Нет, картотека молчит о могильниках в тех краях!

- А старые полигоны, обогатительные фабрики, АЭС?

- Нет, в память компьютера никаких таких сведений не внесено. Нашел что-то интересное? И глубоко?

- Простая формальность. Не хочу работать с помехами. Конец связи.

- Прощай, координаты принял. Конец связи.

Окончив разговор, Обнорски приказал буру складываться и принял таблетку от радиации - хватать лишние рентгены не хотелось.

Еще раз осмотрел записи приборов и убедился, что "фонит" откуда-то из глубины, и основательно. Но откуда именно и что?

Естественных разломов не было заметно, ландшафт вокруг был сильно искажен выветриванием и заносами песка из пустыни, а может быть, и войной, если она тут была. Обнорски включил двигатель.

Появление "Ралли" в городке не вызвало ни малейшего волнения и более того - не привлекло внимания. Несколько быстрых ребячьих взглядов через дырявый забор, да толстая баба, застывшая, как тумба, с ведром воды возле своего крыльца, открыв рот, - вот и все, на что мог рассчитывать "Ралли", хотя и заслуживал большего. Обнорски решил найти местные власти, чтобы произвести на них впечатление гербом и номером министерства или, на худой конец, дать взятку. Но, сделав несколько кругов по пыльному и захламленному центру, рассматривая дома и вывески, понял, что власть здесь - понятие относительное. Он попробовал расспрашивать прохожих, но те игриво смеялись и убегали, останавливаясь и улыбаясь издалека, ожидая продолжения игры. Все это Обнорски очень не понравилось. Естественное поведение - это хорошо, но и какой-то порядок должен быть.

Он въехал на площадь и подвел "Ралли" к фонтану, разломанному и сухому не одну сотню лет. Что изображали фонтанные статуи, вообразить было трудно, поскольку ни воды, ни самих статуй не было, а остались одни ноги, торчащие из постамента, словно статуи ушли узнать, куда подевалась вода, да так и не вернулись. А забытые ноги продолжали танцевать свой неподвижный танец, не ведая о времени.

Обнорски вышел из "Ралли" и закурил, неприязненно глядя на гипсовую могучую и круглую пятку неведомого атлета, изображавшую в незапамятные времена официальный оптимизм.

Наконец из какой-то подворотни появился человек, и по его уверенной поступи Обнорски понял, что это именно тот, кого он искал.

Основательность человека возрастала по мере того, как он приближался, так что геолог стал опасаться, не вернулся ли постаревший атлет на свое фонтанное место, но первый же вопрос: "Кто такой?!" развеял иллюзию.

- Геолог Иван Обнорски в командировке.

- Так, значит, Обноскин?

- Почему, собственно? - возмутился было Иван, но, вспомнив путаницу с местными именами, принял мудрое решение. - Зовите меня просто Иван.