Суд времени. Выпуски № 35-46 - Сергей Кургинян

Сванидзе: После введения и до того, как он у нас был разрушен?

Бабурин: И до 30 года, примерно до 30 года. Экономисты могут и другие…

Сванидзе: То есть вы считаете, что после 30-го года у нас уже не было?

Бабурин: Нет, я потом… Потом плановая экономика…

Кургинян: Потом была мобилизационная.

Бабурин: …пошла к своему расцвету. Но через мобилизационный период войны. Там были уже другие ситуации.

Сванидзе: Значит так, что после войны у нас реальной плановой экономики уже не было.

Кургинян: Восстановление.

Бабурин: После войны через мобилизационную экономику смогли вывести все регионы России, даже пострадавшие, к достойному уровню жизни за 10 лет, чего север-юг Европы не смог сделать за 70 лет. Уровнять сейчас, и…

Сванидзе: Я прошу прощения, т. е. у нас в советское время был уровень жизни выше, чем в Европе?

Бабурин: У нас, уже говорилось сегодня, в 60-м году мы во многом лидировали по уровню жизни, и…

Сванидзе: Спасибо! Спасибо.

Кургинян: Теперь, Сергей Борисович, Ваше слово.

Чернышёв: Рискуя прослыть подсадной уткой уважаемого коллеги Млечина, я скажу такую, может неожиданную вещь. Сейчас уровень нашей рыночности начинает отставать от уровня мировой плановости. По долгу службы мне приходится иметь дело с корпорациями, работающими в сфере Big Farma. И когда они начинают стыковаться с нашей рыночной системой, выясняется что их уровень планирования столь высок, что они не в состоянии с нами контачить. Это напоминает не попытку стыковки «Союз-Аполлон», а попытку впрячь кобылу в поезд «Сапсан». Нам абсолютно необходима серьёзнейшая реформа финансовой системы, введение широкого класса современных немонетарных инструментов. Нам надо опять радикально разделить контуры денег инвестиционных и денег расчётных (это совершенно разные инструменты). Вот поэтому перед нами, как ни странно, имеется проблема реформ в части создания плановой экономики. Нам надо срочно поднимать уровень нашего национального рынка до уровня мирового планирования. А мы пока ещё обсуждаем вчерашние, позавчерашние проблемы.

Кургинян: Госпожа! (указывает на Е. Н. Ведута) Что Вы думаете о плане?

Ведута: Нам нужно восстановить управляемость развития нашей экономики. Управляют людьми, используют СМИ, много говорим. А задача — как заставить экономику двинуться в сторону роста качества жизни. И тот опыт, которым владел Советский Союз, по согласованию взаимосвязи производителей с точки зрения конечных потребителей, — это бесценный опыт цивилизации, признаваемый всеми. Его выбросили за борт в 91 году! И вот сегодня, когда потребуется выход из глобальной системы управления, наш уникальный опыт гораздо более востребованный, чем та рыночная экономика, которой нас обучили и в результате мы с вами сегодня сидим на разрушенном производстве, лишились нормального здравоохранения, в образовании идут реформы, понижая уровень знаний. Всех волнует то, что будет завтра с нашими детьми и внуками. И примитивные крики «Рынка! Рынок всё решит!» — бессознательные, неосознанные — это гибель, хаос цивилизации. Требуется сознательное управление экономикой. Требуется, в том числе, обобщение опыта СССР…

Сванидзе: Завершайте.

Ведута: …для выхода на новую траекторию движения цивилизации.

Сванидзе: Сейчас короткий перерыв, после которого мы продолжим слушания.

Сванидзе: В эфире «Суд времени». Напоминаю вопрос: Исчерпала ли себя в современном мире планово-экономическая модель? Леонид Михайлович, прошу Вас.

Млечин: Я бы предложил высказаться по поводу того, что сейчас прозвучало. Я бы хотел попросить двух экспертов: Евсея Томовича Гурвича, известнейшего экономиста, и потом Евгения Петровича Бажанова, доктора наук и профессора. Пожалуйста, Евсей Томович.

Гурвич: Плановая модель сохранилась в нескольких странах, но она полностью потеряла свою привлекательность.

Плановая экономика получила свой шанс. Почти целый век она действовала в самой большой по площади стране мира, и ещё во множестве самых разных стран разных частей света. И везде она обанкротилась. Единственным исключением стал Китай. Но он достиг успеха благодаря отказу, фактически, от плановой экономики, переходу к рыночной модели. Но только у него этот отказ и переход происходит не быстро, как у нас, а они растянуты во времени. Нет сомнения, что рано или поздно они придут к чисто рыночной экономике. Люди голосуют ногами. Множество людей хотят жить в развитых странах, с рыночной экономикой. В Западной Европе, Северной Америке. Но никто не бежит на Кубу, или в Северную Корею.

Млечин: Даже в Китай не бегут!

Гурвич: Даже в Китай возвращаются некоторые китайцы из других стран. Эта экономика во многом была основана на энтузиазме. Но энтузиазм нельзя поддерживать бесконечно долго. Американский президент Авраам Линкольн сказал: «Можно долгое время дурачить одного человека, можно небольшое время дурачить много людей, но невозможно долго дурачить много людей».

Млечин: А вот скажите мне, пожалуйста. Вот, тем не менее, сейчас (ностальгически, что ли) кажется, что были славные времена. Или это из-за того, что сейчас трудная жизнь и не получилось всё то, о чём мечтали, чего хотели, что нам обещали, что не сбылись надежды? В чём дело? Вот, обратите внимание (психологически), и здесь сидящая аудитория, и тех, кто нас сейчас смотрит, они душой, мне кажется, находятся там. Им кажется, что там было здорово.

Гурвич: В социалистические времена все люди воспринимались государством как дети. Это то, что называется — патерналистская модель. Они ничего не решают, от них ничего не зависит. Они должны ходить работать на заводе, в научном институте. Государство решает всё за них. Эта модель, которая удобна. Детство все вспоминают с умилением, но нельзя всю жизнь оставаться детьми в коротких штанишках.

Млечин: Евгений Петрович, а теперь, пожалуйста, Вы скажите, с Вашей точки зрения, как специалиста по Китаю. Вот в Китае-то мы имеем дело с плановой экономикой, так считается?

Бажанов: Коллега уже сказал главное. Я хочу вспомнить, я вчера встречался с одним китайским профессором. И он мне говорит: — Как у вас много умных людей в России, умных экономистов.

Я говорю: — А что ж мы от вас стали отставать, если у нас много умных?

А он говорит: — У вас умных много — мудрых маловато.

Я говорю: — А какая разница между умными и мудрыми?

А он говорит: — Умные люди могут много хорошего сделать, но они не всегда учитывают уроки прошлого.

Вот давайте вспомним китайскую модель. В 1949 году коммунисты пришли к власти. И они взяли нашу модель. Административно-командная, директивная экономика. И под нашим руководством, фактически, при нашей помощи, на наши деньги (в значительной степени), создали промышленность. Действительно создали. Но она имела все недостатки нашей промышленности. И вот китайцы тогда говорили (это у них очень модно было среди народа): — Надо жить по принципу 4-х «всё равно».

Сванидзе: Завершайте.

Бажанов: Хорошо работаешь, плохо работаешь, много работаешь, мало работаешь — всё равно. Завершать уже надо?

Сванидзе: Ну, понемногу, понемногу.

Бажанов: А я, собственно, собирался начать. Значит, товарищ Мао Цзедун решил, что социализма не хватает — добавил ещё. Это известные вещи — «Великий скачок». Заставил плавить чугун и сталь в огородах. Потом, «культурная революция» — вообще окончательный удар по рынку, по капитализму. Огурцы в огороде выращиваешь — капиталист, надо добивать как крысу, которая перебегает дорогу, как тогда говорили в Китае. И вот 1978 году пришли к власти люди, реформаторы. И Дэн Сяопин — архитектор китайских реформ выдвинул лозунг: Обогащайся! Если ты обогащаешься за счёт своего труда — ты становишься маяком. Все остальные, вслед за тобой, тоже начинают обогащаться. Но, в отличии от нас, они, конечно, не пошли (как Вы правильно сказали) по пути «шоковой терапии». А всё, шаг за шагом, как они говорят: переходим речку, нащупывая камни ногами. Постепенно. Начали с сельского хозяйства — его, фактически, приватизировали. Раздали землю в аренду крестьянам и взметнулось производство.

Сванидзе: Завершайте.

Бажанов: Они назвали это «следующая революция». Это не отказ от всех госпредприятий. До сих пор 1/3 крупных предприятий остаются государственными. Но это государственные предприятия, которые работают в рыночной среде, которые должны давать прибыль, которые должны конкурировать, которые должны заниматься инновациями, экспортировать продукцию и так далее. И никто, ни один человек в Китае не говорит, что не следует двигаться дальше в этом направлении.