Эдера (СИ) - Гридасова В.

Ознакомить Джулио с каталогами Валерио поручил Клаудии, а когда проект был выбран, заказчик попросил Клаудию поехать с ним за город, чтобы лучше представить, как такой дом будет смотреться на местности. Там, за городом, их застала гроза, и, укрывшись под каким-то случайным навесом, они разговорились.

— Расскажи подробнее о себе, — предложил Джулио своей спутнице, и она, уловив в его словах не праздное любопытство, а некоторый искренний интерес, так же искренне и просто поведала о наиболее важных событиях в её жизни.

— Как видишь, до сих пор моя жизнь проходила под знаком неразделённой любви, — грустно пошутила Клаудия, закончив свой рассказ. — Но лучше такая любовь, чем вообще никакой, — добавила она. — Я благодарна судьбе за то, что она уберегла меня от брака с одним адвокатом, которого я не любила, но чуть было не вышла за него замуж.

— Да, я согласен с тобой, — вдруг горячо поддержал её Джулио. — Безответная любовь мучительна, однако сознание того, что бесконечно дорогой тебе человек живёт с тобой в одном мире, в одном городе, наполняет твою жизнь особым смыслом.

— А ты когда-нибудь говорил этому человеку… этой женщине о своей любви? — спросила Клаудия.

— Нет! И никогда не скажу! Она любит своего мужа, и я хотел бы видеть её всегда счастливой, пусть и не со мной.

— Я впервые вижу мужчину, испытывающего такое глубокое чувство любви, — призналась Клаудия, не скрывая своего восторженного отношения к собеседнику.

Встретившись на следующий день с Эдерой, Клаудия только и говорила, что о Джулио: какой он редкий, тонкий и глубокий человек.

— Уж не влюбилась ли ты в него? — спросила Эдера.

— Возможно, — не стала скрывать Клаудия. — Но мне опять не повезло: Джулио любит женщину, которая, по его словам, чуть ли не святая. Правда, он тоже считает свою любовь безнадёжной, потому, что эта женщина замужем и любит мужа.

— Вот несчастье, — вздохнула Эдера, догадавшись, о какой женщине идёт речь. — Вы с Джулио могли бы стать прекрасной парой. Не оставляй его. Возможно, узнав тебя поближе, он тоже это поймёт.

Джулио в те дни часто бывал в доме Эдеры, наблюдая за состоянием здоровья Валерио, которое по-прежнему оставалось неустойчивым. Однажды Эдера позвала к себе Джулио и рискнула поговорить с ним откровенно.

— Есть одна особа, которая питает к тебе прекрасное чувство, — сказала она, — которая любит тебя! Но у неё не хватает смелости признаться тебе в этом. Она боится, что ты можешь неверно её понять. В прошлом она совершила ошибку и очень из-за неё страдала…

— Неужели ты говоришь мне о… — Джулио хотел сказать: «о себе», но в самый последний момент понял, что речь идёт, вероятнее всего, о Клаудии, а потому осёкся.

— Джулио, твоё сердце способно на большую любовь, — продолжила между тем Эдера, — которая могла бы сделать счастливой Клаудию. А ты гоняешься за какой-то несбыточной мечтой.

— Ах, Эдера, — разочарованно произнёс Джулио, — единственная моя мечта — видеть счастливой тебя. А ты в последнее время выглядишь такой печальной.

— К сожалению, это и в самом деле так, — не стала скрывать Эдера. — Страсть Андреа к живописи всё больше отдаляет его от меня. Я думаю, что он меня уже не любит.

— Ты ошибаешься, — попытался успокоить её Джулио. — В жизни каждой семейной пары бывают не самые счастливые моменты. Но я уверен, Андреа понимает… Или, во всяком случае, поймёт со временем, что ты — самое большое его достояние.

Леона уже больше недели находилась в Риме в психиатрической клинике, но пробиться к её сознанию врачам всё никак не удавалось: она по-прежнему вела себя так, будто убила своего сына.

Эдера же не имела возможности исподволь подготовить Андреа к мысли, что его мать жива, потому что с некоторых пор он все дни и ночи проводил в мастерской и с женой практически не встречался.

Но вот лечащий врач Леоны пришёл к заключению, что помочь Леоне может только шок, то есть она должна попросту увидеть своего сына. Поэтому Валерио позвонил Андреа в мастерскую и попросил его хотя бы ненадолго приехать домой.

О том, что его мать жива, Эдера и Валерио сообщили Андреа как можно более мягко и осторожно, однако его реакция опять оказалась неожиданной.

— Я знал это! Я чувствовал, что она жива! — воскликнул Андреа и тут же набросился на Эдеру: — Но как ты смела, скрывать от меня такую важную новость? Ты что, всё ещё боишься за меня? Всё ещё держишь меня за идиота, который не помнит своего имени? Вы оба — лицемеры! Относитесь ко мне, как к больному. Не принимаете всерьёз моё занятие живописью!.. Мне тяжело находиться с вами в одном доме. Я, пожалуй, поеду ночевать в мастерскую.

— Боже мой! — потерянно произнесла Эдера, когда Андреа ушёл. — Он, кажется, совсем забыл даже о том, что его мать — жива!

Но она ошиблась в своём предположении: Андреа вовсе не забыл о матери. Просто он торопился в мастерскую, где у него было назначено свидание с Мелоди.

— Моя мать жива! — сообщил он своей новой возлюбленной. — И когда мне разрешат с нею увидеться, я расскажу ей о выставке и главное — о тебе! Не сомневаюсь, она сумеет оценить твою красоту, твою элегантность и вообще всё, что ты сделала для меня.

— Перестань, — смущённо произнесла Мелоди. — Я делаю это, потому что люблю и ценю тебя как художника! А ещё я нашла покупателя…

— Кто-то хочет купить мои картины? — оживился Андреа.

— Нет, — теперь уже искренне смутилась Мелоди, совсем сбитая с толку такой наивностью и непосредственностью Андреа. — До выставки этим вряд ли стоит заниматься. Я имела в виду покупку твоей фирмы… Ну, помнишь, мы говорили с тобой?..

— Да, помню, — рассеянно ответил Андреа.

Мелоди, разумеется, не стала рассказывать ему о том, что уже уплатила Вискалки двенадцать миллионов якобы за покупку двенадцати картин. Об этом ему в нужный момент должен был сказать сам Вискалки. Разговор о продаже «Недвижимости Сатти» она тоже свернула, боясь чересчур давить на психику этому очарованному глупцу.

В «Недвижимость Сатти» внезапно явилась финансовая инспекция, и Эдера вынуждена была нарушить уединение Андреа:

— Тебя разыскивает Казираги, — сказала она по телефону. — Надо сейчас подъехать в офис для встречи с инспектором.

— Но причём тут я? — возмутился Андреа.

— Ты — ответственное лицо, официальный владелец фирмы, — напомнила ему Эдера.

— Господи, за что мне это наказание, эта проклятая фирма! — воскликнул в сердцах Андреа. — Из-за неё некогда работать. Я должен от неё освободиться! Она душит меня!..

Примерно, то же самое он заявил и Казираги, на что управляющий вынужден был заметить:

— Не распускайся, не то инспектор подумает, будто нам есть что скрывать.

— А ты уверен, что всё в порядке, Франко? — спросил Андреа.

— Безусловно, — уверенно ответил Казираги.

— Но вдруг они обнаружат какие-то неточности или даже ошибки? А я должен буду отвечать за чужие промахи? Мне не следовало взваливать на себя такой ответственности! Откуда я знаю, что вы тут натворили!

— Это уж слишком, Андреа! — воскликнул оскорблённый Казираги.

— Я сейчас ему отвечу, Франко, — сказал Валерио, въезжая в кабинет на своём кресле.

— Синьор Валерио, вам вовсе не надо было нарушать предписание врачей и приезжать сюда, — встретил его Казираги. — Это обычная финансовая проверка.

— Как видишь, — Валерио указал на Андреа, — моё присутствие здесь всё же оказалось необходимым. Я должен сказать моему зятю, что в этой фирме работают честные, порядочные люди, которым я полностью доверяю. От ошибок же, действительно, никто не застрахован. Вот и я, кажется, совершил ошибку, передав фирму в твои руки. Но ошибка и преступление — разные вещи, и я требую, чтобы впредь ты не смел, оскорблять моих коллег, чьими трудами, и создана фирма! А также прошу тебя сдерживать своё дурное настроение в присутствии Эдеры. Я уже не могу видеть, как она из-за тебя страдает.