Клуб бездомных мечтателей - Лиз Мюррей

Кен мне очень понравился, но при этом я чувствовала себя неуверенно в его присутствии. Он не был похож на парней из района, в котором я выросла, и именно поэтому я немного нервничала. Кен был высоким блондином, красавцем с зелеными глазами, в которых играли золотые искорки, его кожа была загорелой, что подчеркивала контрастная белая майка с надписью «Все люди равны». Он учился в Брауновском университете и, как я подслушала из его разговора с Анной, только что закончил отношения, в которых долго находился.

Не знаю, как получилось, что мы с Кеном сели вместе. Супервайзер сказал, чтобы мы репетировали нашу речовку парами. Я была одета в черную майку с надписью «Korn»[22] и толстые черные джинсы, потела и постоянно завязывала волосы в хвостик, чтобы чем-то занять руки. Кену не очень просто давалась речовка, но он старался и звучал, в общем-то, убедительно.

– Молодец, – похвалила я его с бо́льшим энтузиазмом, чем хотела вложить в эти слова, и покраснела.

– Спасибо, – сказал он и улыбнулся. Он тоже покраснел, начал путаться в словах и рассмеялся.

Я не могла отвести от него глаз.

После прибытия на место наш супервайзер Шен обозначил район, где каждый из нас должен был работать. Новым и неопытным агентам давали плохие участки, улицы, на которых жили бедные люди в неказистых домах. Агенты с опытом и документированно хорошей историей сборов получали участки пожирнее, на улицах, где жили люди побогаче, с ухоженными газонами и статуями перед домами. Зачастую, чтобы дойти от улицы до такого дома, нужно было потратить минут пять.

В первый день работы мне дали плохую и бедную улицу с низким потенциалом сбора пожертвований. Супервайзер сказал, что моя дневная норма составляет 120 долларов, и пожелал удачи. Когда микроавтобус забрал меня в девять вечера, я собрала 240 долларов чеками, которые радужным веером были прикреплены зажимом к моей папке для бумаг.

– Нормально? – спросила я супервайзера, передавая ему чеки.

Шен два раза пересчитал сумму на чеках, держа их в свете фар микроавтобуса, и ответил:

– Отлично.

Со следующего дня мне поручили работать в богатом районе, где ежедневно я собирала по нескольку сотен долларов пожертвований.

Старожилы NYPIRG изначально не думали, что я стану таким успешным агентом, потому что настроение даже самого хорошего сотрудника начинает портиться после того, как перед его носом несколько раз захлопнут дверь. Но ведь никто не обещал мне, что эта работа будет легкой. Коллеги начали судачить, пытаясь понять причину моего успеха, и гадали: «Лиз очень волнует проблема защиты окружающей среды», или «Она прошла очень хороший курс продаж», или «У нее большой опыт работы».

Все эти объяснения, конечно, не имели под собой никаких оснований. Причина моего успеха была простой: я была голодной и эти летние месяцы не планировала отдыхать. В отличие от моих коллег, которые хотели весело провести каникулы и не вкладывали в работу много сил, я должна была накопить денег на то время, когда мне надо будет учиться и у меня не будет возможности работать. Я откладывала каждый цент. Впервые в жизни я начала активно трудиться и зарабатывать, чтобы выбраться из той дыры, в которой оказалась. Только в этом и заключалось мое конкурентное преимущество.

Кроме всего прочего, я испытывала и голод иного толка, который мне самой было сложно понять и объяснить. Я наблюдала совершенно новую для себя жизнь. Никогда раньше я не заходила в большие дома, перед которыми на усыпанных гравием дорожках стояли несколько автомобилей, а дети катались на дорогих велосипедах по улицам, где были посажены высокие деревья. Двери мне открывали домохозяйки, за юбки которых держались дети. Мне нравился прохладный воздух и звук работающего кондиционера. Я показывала бумаги с данными исследований и рассматривала внутреннюю обстановку каждого дома, в который входила. Мне было интересно увидеть, как живут люди, потому что их жизнь была такой непохожей на мою собственную.

Каждый новый дом был настоящим приключением, каждый разговор – волнующим и интересным. Я с нетерпением предвкушала, что нового увижу за следующей дверью, которая передо мной откроется.

Но самыми лучшими днями того лета были те, когда мы работали в паре с Кеном или на соседних участках. Когда микроавтобус отъезжал, мы часто начинали работать вместе. Мы не планировали заранее, кто именно и что будет говорить, но между нами существовало настоящее партнерство. Мы хорошо работали в паре. Мы делали дневную норму, а потом немного больше, чем от нас требовали, и, если у нас оставалось время до того, как нас заберет микроавтобус, садились в тенечке, чтобы поболтать.

Сперва я не знала, что интересного могу рассказать Кену. О матери? Или о жизни на Юниверсити-авеню? Может быть, о том, как я убежала из мотеля от Карлоса? Или о том, как пару дней назад ночевала в вагоне метро? Я справедливо предполагала, что это не самые увлекательные и интересные темы для беседы. Зачем говорить о грустном, когда стоит ласковое лето, поют цикады и пахнет землей? Если все, что связано с подробностями моей жизни, сплошное «грузилово», зачем об этом вообще вспоминать?

Поэтому я давала Кену возможность рассказывать о своей семье, о бывшей девушке и университете, в котором он учился. Я внимательно слушала все, что он мне говорил. Потом мы изображали Николь и Шена, смеялись, болтали о работе. Чаще всего просто много смеялись.

Мне было легко рядом с Кеном, в окружении красивых домов, ухоженных лужаек и подстриженных кустов. Мне было легко смеяться и представлять, что окружающая нас идиллическая жизнь когда-нибудь, возможно, будет доступна и мне.

Однажды, когда в августе я ехала на поезде линии А в Академию, чтобы заполнить какие-то бумаги, я увидела Сэм. Она сидела в вагоне линии С, стоявшем на противоположной стороне платформы. Мы заметили друг друга, когда двери вагонов наших поездов уже закрылись. Поезда, в которых мы сидели, тронулись и двинулись в одном и том же направлении, как скаковые лошади на ипподроме. Мы ехали параллельно в темном тоннеле.

Я приложила ладонь к стеклу двери, и Сэм сделала то же самое. Мы начали смеяться, такой неожиданной показалась нам эта встреча. Сэм показала мне средний палец. У нее были зеленые волосы, собранные в два пучка на голове, и она была одета в длинную рубашку и длинную юбку. Сэм выглядела здоровой, и мне показалось, что она набрала вес по сравнению с нашей последней встречей. Жестами я пыталась показать ей, что надо выйти на следующей остановке, но пролетающие между нами колонны мешали ей понять, что я имею в виду. Тем не менее нам все-таки удалось понять друг друга, мы вышли на Четырнадцатой улице и крепко обнялись на платформе. От Сэм пахло мылом и детской присыпкой. Я дрожала от радости.

– Где ты все это время пропадала? – закричала Сэм, ударяя меня по плечу.

Тогда, в мотеле, наши отношения стали напряженными из-за Карлоса, но теперь, в этот ясный августовский день много месяцев спустя, я чувствовала, что люблю ее, как сестру.

– Да нигде, – ответила я. – Я занимаюсь своей жизнью. У меня теперь есть работа. Хочешь прогуляться?

Мы вышли на улицу и двинулись по Челси. Я была удивлена, когда Сэм достала пачку сигарет и закурила, но ничего не сказала о ее новой привычке. Я не хотела навязывать ей свое мнение после долгого периода разлуки.

Сэм рассказала, что нового произошло в ее жизни. Она жила в приюте, в котором неплохо себя чувствовала, новые подруги стали ее семьей. Она собиралась выйти замуж за Оскара. Пока они не строили никаких определенных планов, но Сэм знала, что они обязательно поженятся. Ее лучшей подругой была девушка из приюта по имени Лайла, которая будет на свадьбе подружкой невесты.

– Мы даже хотим сделать татуировку GHFL – Group Home for Life[23].

– Отлично.

Мы гуляли, и я редко поднимала глаза, пиная впереди себя небольшой камушек. Может быть, мне приснилось, что мы с Сэм были когда-то так близки? Интересно, скучала ли она по мне? Я по ней точно скучала.

– Послушай, не хочешь пройтись со мной до моей новой школы? – спросила я ее.

– Конечно! – ответила Сэм. Она была в тот день свободна, так что могла даже и записаться в школу.

Вместе с Сэм мы дошли до Академии, и она заполнила анкету. Эприл сказала Сэм, что ей в ближайшее время перезвонят. Пери на месте не было, поэтому мы пошли назад к метро, спустились на станцию и расстались на платформе. Сэм написала синей ручкой мне на ладони телефонный номер своего приюта. Она крепко меня обняла. «Вот и все», – пронеслось у меня в голове. Мы пообещали друг другу скоро увидеться. Сэм сказала, что обязательно позовет меня на свадьбу. И даст знать, когда с ней свяжутся из Академии.