Клуб бездомных мечтателей - Лиз Мюррей

Когда мне утром не хотелось вставать, я вспоминала о своих преподавателях. Я понимала, что не могу позволить себе валять дурака, когда они вкладывают в свою работу так много энергии и сил.

В Академии я окончательно избавилась от негативного отношения к школе. Вместо недовольства обучение стало вызывать радость и чувство, что ты достигаешь поставленной перед собой цели. Я поверила, что могу изменить жизнь к лучшему.

Если ты любишь учителей, значит, ты любишь свою школу. Если учителя верят в тебя, значит, ты сам начинаешь в себя верить. Такая логика была наиболее актуальной в начальный период обучения, когда на мне стояло клеймо прогульщицы и лентяйки. Проблема заключалась в том, что я видела и оценивала себя с точки зрения взрослых – родителей, преподавателей, работников социальных служб и психоаналитиков. Если они давали мне понять, что я полная неудачница, то я начинала себя таковой чувствовать. Но если мне говорили, что я могу преодолеть сложности и многого добиться, я заражалась их оптимизмом.

Я верила людям, обладающим знаниями и опытом. В свое время мисс Недгрин сочла меня «жертвой» (несмотря на то, что желала мне добра). После этого я сама стала думать, что я жертва. Когда преподаватели Академии говорили мне, что я способна на большее, я верила им и действительно добивалась большего. Теплые отношения с учителями помогли мне поверить в свои силы.

За время обучения в Академии я многому научилась. Я участвовала в постановках пьес Шекспира (играла в «Макбет» и «Гамлете»), участвовала в работе органов студенческого самоуправления, в качестве представителя Академии ездила на региональные конференции. Я перестала носить черную и перешла на яркую одежду. Я перестала стесняться и стала зачесывать волосы так, чтобы смотреть в лицо всем, с кем общаюсь. Я поняла, что имею право на собственный голос и собственное мнение. Личный пример моих учителей оказался заразительным, и мои преподаватели стали для меня образцом для подражания.

С Евой мы познакомились на факультативных лекциях, которые проходили по понедельникам и средам. Я записалась в тот класс, потому что за него давали один зачет, а мне за два года надо было собрать сорок зачетов. В классе было пятнадцать девушек и только один парень по имени Джонатан, который уверил всех нас, что он «самая настоящая девочка».

На первое занятие мы собрались в кабинете консультанта по учебной работе Джесси Кляйн, расположившись на диванах и принесенных из коридора железных стульях. Нашу преподавательницу звали Кейт Барнхарт. Она была тучной, в очках и с копной рыжих, торчащих во все стороны волнистых волос. Казалось, что на Кейт было накинуто стеганое одеяло, так много декоративных разноцветных заплаток было пришито к ее одежде. Она часто улыбалась, демонстрируя идеально белые зубы.

Кейт вела предмет под названием «Сексуальное образование», в ходе которого учащиеся изучали проблему СПИДа и ВИЧ.

Кейт начала свое выступление вопросом:

– Скажите, а ваш парень никогда не говорил вам, что не хочет пользоваться презервативом потому, что его член слишком большой?

Все захихикали.

– О да! – закричал Джонатан.

– Спасибо, Джонатан, – сказала Кейт. – Пожалуйста, поднимите руки, с кем подобное случалось.

Несколько девушек подняли руки.

– Так вот, – продолжила Кейт. – Теперь поднимите руку те, чей парень отказывался пользоваться презервативом.

Большинство девушек в классе подняли вверх руки. Мне самой неоднократно приходилось уговаривать Карлоса пользоваться презервативом, но я думала, что это проблема, связанная исключительно с ним.

– Спасибо, девушки и Джонатан.

– Да, мэээм! – ответил Джонатан, подражая женщинам с южным акцентом.

Среди девушек послышались смешки, и некоторые из учениц повернулись к Джонатану, чтобы «дать ему пять».

– Отлично, – сказала Кейт. – А теперь смотрите внимательно.

Она достала красный презерватив, разорвала упаковку и начала его растягивать, как растягивают тесто для пиццы.

– На моих занятиях вы многое узнаете о СПИДе и ВИЧ, а также о предупреждении и лечении венерических заболеваний.

Кейт сняла очки и положила их на колени. Потом засунула руки внутрь презерватива и начала его растягивать в ширину до гигантских размеров. Весь класс замер, когда она стала натягивать презерватив на голову. Мы засмеялись, а Кейт натянула презерватив себе ниже носа. Потом она начала вдыхать ртом и выдыхать носом в презерватив, который стал раздуваться, как воздушный шарик. Потом она взяла английскую булавку и уколола шарик, и тот разлетелся на куски.

Мы дружно захлопали.

– Итак, у кого такой большой член, что не влезает в презерватив? Таких людей просто нет. – Кейт снова водрузила на нос очки. – Первое, что вы должны запомнить: для того, чтобы быть здоровой, надо знать себе цену. Каждая из вас – человек, и у каждой из вас есть человеческое достоинство. Вы имеете право, чтобы было так, как вы хотите и как вам нравится. Ваше удобство и безопасность имеют значение. Вы не обязаны подчиняться парню, потому что в любви и сексе все равны. Никогда не забывайте, что у вас есть то, что ему нужно, следовательно, у вас гораздо больше силы, чем вы можете предполагать.

Я посмотрела на Джесси, которая во время лекции находилась в кабинете, и улыбнулась. Я была рада, что две взрослые дамы завели с нами эту беседу на женские темы. Они делились с нами секретами, и мне это было приятно.

– Ваше хорошее моральное и психическое самочувствие напрямую связано с чувством собственного достоинства и уверенности в себе. Ваше тело – священный храм, который вы должны хранить и не давать делать с ним то, что считаете неправильным. Вы должны стать стражем храма вашего тела, и вы сами решаете, что в этом храме происходит, – говорила Кейт.

Она заразила нас своим энтузиазмом. Я прекрасно понимала связь уверенности в себе и успеха. Я задумалась, почему позволяла Карлосу плохо ко мне относиться. Он был очень близок к тому, чтобы меня сломать. Я не нашла в себе сил ему противоречить. Кстати, давным-давно с инцидентом в ванной у Рона разобралась Лиза, а не я.

«Вы должны стать стражем храма вашего тела, и вы сами решаете, что в этом храме происходит».

Потом мы с Кейт обсуждали вопросы, которые она начинала со слов «А знаете ли вы…».

– А знаете ли вы, что взбитые сливки могут вызвать вагинальную дрожжевую инфекцию? Точно так же, как и любые другие продукты, в которых много сахара, при контакте с вашими половыми губами.

– Что может вызвать? – раздался вопрос.

Это была симпатичная белая зеленоглазая девушка, в высоких кожаных сапогах и с кольцом в носу. Девушку звали Евой, и я ее мельком видела на занятиях по некоторым другим предметам. Она одевалась, как клубная особа, которой нравится хип-хоп. Ее губы были накрашены розовой помадой с ярко-красной обводкой по контуру, а отдельные пряди длинных каштановых волос, собранных в хвост, были выкрашены в белый цвет.

– Всегда приводит к инфекции? – озабоченно спросила она. Все засмеялись.

– Интересно, чем это ты там занималась? – шутливым тоном спросил Джонатан и снова «дал пять» нескольким девушкам из класса.

– Нет, дорогая, – ответила Кейт. – Не всегда. Но надо быть очень внимательной.

– Вот как, – сказала Ева, успокаиваясь. – Спасибо за ответ. Дело в том, что на этикетке такие последствия не указаны, так что полезно было узнать.

Она рассмеялась, после чего рассмеялись и все остальные.

Ева жила поблизости от Академии на пересечении Двадцать восьмой улицы и Восьмой авеню. За исключением одного раза, когда я с папой посещала какого-то его знакомого, я никогда в жизни не была внутри жилых домов на Манхэттене. Я думала, что Ева должна быть богатой, но оказалось, что вместе со своим отцом Юриком, который пережил холокост, она живет в красном кирпичном здании, обитатели которого – престарелые и малоимущие.

Юрик был художником. В младенчестве мать – бабушка Евы – тайком вывезла его из еврейского гетто в Варшаве.

Они жили в большой светлой квартире с двумя спальнями. Вся квартира была увешана абстрактными картинами отца Евы на тему холокоста.

– Глядя на эти картины, мне становится стыдно, что я не умираю от голода, – сказала Ева, шутливо показывая на картину с изображением исхудавших людей, потерявшихся в лесу, и микроволновую печь под ней.

– Ты смешная, – сказала я ей.

Ева подала поздний ужин – две тарелки пасты в форме «бантиков» с фасолью и морковью. Я с ней постоянно смеялась, и при этом она была очень наблюдательной и много чего правильно замечала. С ней оказалось очень легко общаться. Мне она сразу понравилась, как только я увидела ее в классе.