Чародейка - Екатерина Оленева

В памяти Надежды мелькали картины, накладываясь одна на другую.

Две всадницы несутся по осеннему лесу, комья земли летят из-под копыт: Горивэя и Джайна.

В следующий момент Надежда в машине стоит в многокилометровой пробке. Руки привычно ощущают бархатистую твердость послушного руля. Ярким пятном прорезает набученную влагой серость дня сигнал светофора.

Вот Джайна пересекает залу, в конце которой её ждет человек с вечно юным лицом. Серебристые волосы красивыми волнами лежал вдоль строгого ледяного лица. Отец протягивает к Джайне руки.

Маленькая Надя навзрыд плачет у гроба родителей. Наверное, с тех пор одиночество кажется ей более приятной перспективой, чем возможность потерять того, кого любишь?

Джайна обожает мужа, человека, вытащившего из неё душу, вырвавшего сердце, заставившего предать саму себя и закончить свои дни в вязкой трясине.

Надежда никогда ничего подобного не переживала. Её жизнь – это вечное выполнение долга. Спасать чужие жизни – снова и снова. Вне светового круга и хирургического скальпеля не жизнь, просто существование.

Два мира. Две жизни. Между ними ничего общего. Кроме души, прожившей их.

- Я не могу до конца поверить, что где-то в этом теле действительно живет частичка существа, проклявшего меня. – Шелестел голос Горивэи. - Джайна давно стала не то, чтобы легендой – легенда, это Рай. А она, моя маленькая сестричка, не более, чем тайна. Слишком моя, чтобы ею делиться с кем-то.

Голос Вэи звучал тихо, мелодично, невесомо – «музыка ветра».

- Теперь говорить об этом поздно, наверное? - Вздохнула Надежда. - Скажи, ты хоть любила его? Или он был очередным капризом?

Горивэя наклонила голову. Необыкновенно пышные длинные локоны водопадом потекли вниз.

Страха не было - только грусть. Не горе, неистовое и отчаянное, требующее утоления - спокойная, тихая, мудрая печаль. Изменить ничего не возможно. Никакому раскаянию, никакой любви не преодолеть расстояния, длинной в две тысячи лет - немыслимое количество дней, часов и минут.

То, что явилось Надежде в воспоминаниях и то, что стояло рядом, столь же рознились между собой, как чистая акварель и рисунок, нарисованный скупой тушью. Контур, - не более. Правда ли, что вампиры теряют душу?

- Не отсутствие души – проблема вампиров. – Засмеялась Вэя.- Мы не в состоянии утратить тело. Хочешь знать, на что это похоже? Снег и холод, бесконечные льды, серые призраки и пустая шелуха, в которую превращаются люди, когда выпиваешь их кровь. Вот и все. Ни солнца. Ни тепла. Ни любви.

- Ты ещё способна любить, Вэя?

- Я ещё помню о том, что это такое.

Две женщины стояли друг против друга: живая и мертвая.

- Ты должна вернуть Рая.- Сказала мертвая. - Согласись, два тысячелетия пролежать под гнетом тины - достаточное наказание за маленький адюльтер, что мы некогда с ним себе позволили? Что может быть ужаснее, чем невозможность вздохнуть полной грудью? Представить, что можно лежать на дне и не дышать тысячелетиями… Бр-р!

-Согласна, - кивнула Надя. - И с тем, что это ужасно. И с тем, что этому следует положить конец.

Во взгляде Вэи промелькнуло насмешливое сочувствие:

- Это действительно ты. Порывисто и необдуманно соглашаться на авантюру, последствия которой предугадать невозможно, – как же это на тебя похоже, Джайна! Даже перейдя из одного тела в другое, ты осталась прежней: уязвимой и глупой. Ох, Джайна, Джайна, - покачала головой вампирша. – Я вот, как видишь, изменилась гораздо больше. Но в одном мы по-прежнему солидарны, правда? Тебе ведь любопытно увидеть, каким он стал, наш Рай?

За то, чтобы чудовище никогда не смеялось, Надежда была готова отдать пять лет жизни. Как могут быть вполне мелодичные звуки столь отвратительны?

Приблизившись, вампирша обняла Надежду за талию, почти обвиваясь телом, как змея вокруг шеста – гибкая, холодная кобра.

- Трионский Змей – вот все, что осталось от некогда столь блистательного принца, - выдохнула она Надежде в ухо.

Горивэя усмехнулась краешками губ, отдаляясь. В том, как она перемещалась, плавно скользя по воздуху, ничего человеческого не оставалось.

- Ты готова добровольно сотрудничать?

Надежда закусила губу. Может быть, в Бога она не верила. Раньше. Теперь начинала сильно сомневаться в том, что её атеистические воззрения верны. Но в том, что существует зло, сомневаться не приходилось. В основе зла всегда лежит ложь, - мать демонов.

Горивэя давным-давно играет на стороне «левых», без которых «правых», конечно, быть не может. Но сути дела это не меняет – все, что принадлежит Злу, поведет ко Злу. Заключая договор со слугой Сатаны (Надежда допускала мысль о том, что понятие сие не более, чем аллегория, но все же), нужно понимать, кому после этого придется служить.

Но с другой стороны? С другой стороны Надежда знала, что должна. Должна Горивэе, должна Раю, о судьбе которого думать вообще было откровенно страшно. Сохранил ли он разум, обитая в этих болотах? Лежать на дне, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, под тяжестью ила, мутной воды, кишащей тысячами подобиями жизни, сохраняя способность чувствовать и мыслить?! Кошмар.

Надежда потрясла головой.

- Что ты хочешь сделать, Вэя?

- Я уже говорила: хочу вернуть Рая, снять проклятие и найти покой для моей души. Цель моя настолько благая, насколько ты только могла бы пожелать. Как в прошлой жизни, так и в этой.

Надежда усилием воли подавила тяжелый вздох. Верила ли она? Скорее всего, нет. Края истории не сходились, не стыковались, не сплетались. Правда заключалась в том, что вампирша желает освободить Рая. А раз Надежда, будучи Джайной, сумела его погрести, значит, по логике вещей, способна и извлечь?

- Так ты поможешь мне, Джайна?

Что-то в глубине души, в самом-самом дальнем уголке, не давало возможности отказаться.

- Я сделаю, как ты хочешь, Вэя. Ты ведь не сомневалась, что и так будет, правда?

Глава 2

Воскрешение

Спустя час после разговора женщины стояли в центре Райской топи. Болото в лунных лучах выглядело довольно безобидно: почти чистое поле, только кое-где сиротливо проклевывались пучки травы.

- Утопленники и плавуны нас не тронут?

- Ни живое, ни мертвое по доброй воле не осмелится приблизиться ко мне, - успокоила Надежду хищница в людском обличье.

«Джайна» хорошо их понимала. Будь её воля, она тоже держалась бы подальше и от зловещих мест, и от пугающих сущностей. Однако, приходилось брести следом на Вэей, силясь не вспоминать о том, как они перемещались по воздуху минуту назад. Не задумываться о том, зачем они углублялись в эти «райские» кущи.