Алое сердце черной горы (СИ) - Кирилл Миронов

— Они уйдут. — уверенно протянул Артемир, бросив косой взгляд в сторону ущелья, словно пытаясь просверлить его насквозь и поразить сглазом враждебного сарга. — Они несут потери, а ответить не могут — пехоты и пушек при них нет. Рано, или поздно, но они вернутся в Фортерезию.

— Что ж, воля твоя, приор. — с ложным смирением в озлобленном голосе прошептал несогласный Датокил, развернулся и отошел к войскам, ожидающим приказа. Кориган последовал его примеру, вернувшись к своей Второй Армии. Артемир же искал успокоения в компании Монны, которая кляла предательство фортерезцев всей той скромной бранью, которую только знала…

* * *

Артемир не зря поощрил в себе доверие к собственной интуиции. Всадники саргов, хоть и продолжили попытки прорвать ущелья, но абсолютно безуспешно, и постепенно их стремление сошло на нет. Поняв, что они просто теряют своих воинов зазря, к наступлению ночи они отошли, преодолев подъем и скрывшись в землях Фортерезии. Артемир выслал им вослед разведчиков, и они подтвердили истинность отступления врага. Вернулись они в крайне дурном расположении духа, и Артемир в страхе догадывался, что так сильно удручило его бойцов.

— Ох, Артакан, дай мне сил… — дрожащим голосом прошептал Артемир, миновав разоренные повозки с провизией и взобравшись на вершину спуска, ведущего к полю прошедшей битвы и входам в ущелья.

Сразу за изгибом вершины его взгляду открылась ужасающая картина того, что сделали сарги с поверженной Третьей Армией. По обеим сторонам дороги, уходящей вглубь горной страны, докуда только может достать глаз человеческий, лежали изувеченные трупы равенцев и союзных добровольцев. Почти каждого, даже самого незначительного солдата по-своему искалечили: кому-то выжгли глаза, кого-то лишили гениталий, кому-то вспороли живот и вырезали внутренности… Жестокость пыток и казней поражала до самых основ взбудораженное воображение Артемира и всех, кто решился присоединиться к нему в осмотре окрестностей, многих вывернуло наизнанку.

Нашли и Салатора… Тело заголовского генерала лежало обезглавленное в траве. С него сняли все доспехи, дабы удобство кромсания плоти не было ничем ограничено. Его голова показательно была нанизана рядом на копье и обращена лицом к тракту. Некогда красивое и задорное равенское лицо было иссушенным и покрыто грязью, уже мутнеющие глаза закатились, не желая смотреть на мир, жестокость обитателей которого лишала жизней других с таким непревзойденным усердием…

Артемир, подавляя в себе мешанину из тошноты, великой скорби и всепотопляющего чувства вины, бережно снял голову Салатора и положил ее рядом с телом.

— От Третьей Армии мало что осталось, но распускать ее, предавая забвению, не хочу… — тихо проговорил Артемир рядом стоящему Датокилу. — Возглавишь выживших…

Безмолвно кивнув, Датокил принял ответственность над десятком обескровленных отрядов, оставшихся от Третьей Армии. Тех же воинов, что не пережили сражение, было решено ритуально сжечь, чем и занялись выжившие, собирая тела и складывая на месте будущего погоста. Никто не воздержался от акта уважения к своим павшим товарищам, даже Артемир. Он наравне со всеми носил почивших в веках воинов, но, узнав очередного убитого, пожалел об этом всей неудержимой силой своего равенского нутра. Этим убитым была бедная Алила, приписанная приором к армии Салатора. Совершенно подкошенный очередным ударом черствой судьбы, Артемир не удержал слез, и мертвая девушка начала расплываться и подрагивать в глазах равенца. Увы, эти, хоть и иллюзорные, но движения — единственное проявление жизни, которое можно получить от нее теперь.

Мало того, что Алила была убита, но то, как она провела последние мгновения своей жизни, заставило разрывающееся сердце Артемира пожалеть, что она не погибла в бою. Судя по источавшей некогда кровь ране в груди, сарги пленили юную красавицу без серьезного сопротивления. Пленители глумливо усладились прелестями девичьей молодости, что было заметно даже невнимательному взгляду. Враги не стали увечить Алилу из преклонения перед ее красотой, но чистоту этой красоты со всей возможной низостью попрали, под конец остановив навсегда чуткое биение некогда любящего сердца.

Рассматривая грязные дорожки на мертвом лице красавицы, оставленные потоками слез на пыли прошедшего боя, неподвижный Артемир вдруг понял, что мир, на самом-то деле, прост и состоит из всего двух частей. Одна его часть желает ему жизни и победы. Другая — поражения и смерти. Нерешительных он с готовностью приписал ко вторым. Совершенно неважно, что из этого добро, а что — зло. И, по собственной ли воле, или же из страха и принуждения, Фортерезия примкнула к вполне определенной стороне, и за это Артемир неистово желает ее жестоко наказать.

Глава XXIV

Отличные новости настигли Альзория на южной границе Саргии. После «вероломного убийства гептархийцами» короля Аврорума необходимо было устранить некоторые формальности правопреемства, важные для замшелой замковой аристократии. Не желая тратить драгоценное время на нелепые процедуры и балаканье со стариками, принц отправил из Гептархии в столицу несколько легионов. Судя по пришедшему свитку из Кастелата, сила убеждения Альзория оказалась решающей — теперь он является королем Саргии и протектором Нордиктовской Лиги.

— Ваше Величество, фортерезцы. — уже давно принимающий Альзория королем, майор-адъютант Мобиус указал пальцем вперед.

Из трех ущелий в пограничном плоскогорье неспешно, но с пиететом в каждом движении выплыли трое всадников в черных комбинезонах — пограничники фортерезского княжества.

— Вот он, наш эскорт до Чернильной Цитадели. — не скрывая пренебрежительной усмешки, проговорил Альзорий. — Надеюсь, в их нелепых одеяниях они прячут для нас дары.

— Лишь бы не их излюбленный сыр… — поддержал настрой нового короля Мобиус, сморщив лицо.

— Князь ожидает Ваше Высочество в Цитадели. — с поклоном в седле приветствовал, судя по всему, старший по званию всадник.

— Величество! — рявкнул Альзорий, породив мину испуга на лице фортерезца. — Я теперь король, знаешь ли!

— П-простите, Ваше… Ваше Величество… — испуганно пролепетал запинающийся всадник. Судя по всему, ему было не в привычку общаться лично с правителями этого мира. — Не сочтите за грубость, прошу Вас!

— Что ж, прощаю… Пока что… — развеселился пуще прежнего Альзорий. — Так веди нас, нелепица!

Усердием напуганного проводника-фортерезца Альзорий со своими армиями уже к вечеру засвидетельствовали величие Чернильной Цитадели.

— Что ж, вблизи она не так внушительна… — Альзорий смерил оценивающим взглядом столичную постройку. Его армии разбивали лагерь на плато супротив Цитадели. Сам же принц, в компании Мобиуса и фортерезцев, стоял напротив узкого каменного моста, ведущего к величественной высотке. Чернильная Цитадель, в несколько устаревших традициях, была окружена естественным рвом — пропастью скальной расщелины. Но для орудий на Алом угле этот ров был смехотворным.

— Сразу становятся видны издержки времен. — Мобиус, в выработанной привычке во всем подражать своему сюзерену, склонил набок голову. — Цитадель во многих местах истерзана