Линдгрен А. Собрание сочинений: В 6 т. Т. 2: Суперсыщик Калле Блумквист [ Суперсыщик Калле Блумквист; Суперсыщик Калле Блумквист рискует жизнью; Калле Блумквист и Расмус; Расмус, Понтус и Глупыш] - Астрид Линдгрен

Кстати о лодках! У киднэпперов их было немало. Ева Лотта могла разглядеть моторку, которая перевезла их через пролив. Три весельные шлюпки стояли совсем близко от берега, покачиваясь на слабой мертвой зыби. Кроме того, на длинном причале лежало вытащенное из воды большое канадское каноэ.

«Этот остров слишком комфортабелен для киднэпперов, — подумала Ева Лотта. — И в случае нужды здесь хватило бы места на целый эскадрон. По крайней мере, ему не было бы тесно».

На почтительном расстоянии от большого дома, где жил главарь шайки, было причудливо разбросано по всему острову множество маленьких домиков. Может быть, во всех этих маленьких домиках жили киднэпперы. Каждый в своем собственном маленьком осином гнезде. И если постучать в дверь, оттуда, быть может, тут же вылетит маленький ядовитый киднэппер и запугает тебя насмерть.

Тут Ева Лотта с решительным видом вскинула голову. Она не даст себя запугать. Никто не посмеет сесть на голову Еве Лотте Лисандер! Этот Никке еще узнает, почем фунт лиха.

Сжав кулаки, она решительно двинулась к запертой двери.

— Никке! — закричала она. — Никке, иди сюда! Я хочу есть! А не то я переверну весь дом!

Андерс и Калле, лежавшие под елкой и прислушивавшиеся к тому, что Петерс говорил профессору, с удовольствием услыхали эти вопли.

Стало быть, Ева Лотта жива и сломить ее никому не удалось.

Никке тоже услыхал вопли, хотя с гораздо меньшим удовольствием. Злобно ворча, он подошел к двери, чтобы заставить девчонку замолчать.

Услыхав, как ключ поворачивается в замочной скважине, Ева Лотта стихла, и Никке вошел в комнату, собираясь дать ей хорошую взбучку. Но он был тугодум, и Ева Лотта опередила его.

— Никакого сервиса в этом отеле, — сказала она.

Никке тут же забыл все, что собирался ей сказать. Удивленный и почти оскорбленный, он молча таращил глаза на Еву Лотту.

— По-о…слушай-ка, — произнес он. — По-о… слушай-ка, ты…

— Ты сам послушай, — сказала Ева Лотта, — никудышный сервис в здешнем отеле. Я хочу есть! Есть, понятно тебе?

— Ты досталась нам за грехи наши, — ответил Никке. — И все по вине этого безмозглого Сванберга, который не смог как следует покараулить машину. Интересно будет послушать, что думает обо всем этом шеф.

— Я же для вас просто находка, — съехидничала Ева Лотта. — Для киднэппера ведь просто здорово заполучить двоих детей вместо одного.

— По-о…слушай-ка, ты… — повторил Никке. — Эта болтовня мне не нравится. Я тебе не киднэппер!

— Разве? Нет, ты именно киднэппер и есть, киднэппер Никке. Тот, кто похищает детей, и есть киднэппер, ты что, не знаешь?

Никке снова принял раздосадованный и оскорбленный вид. Он явно не рассматривал это дело с такой точки зрения, и у него не было охоты задумываться об этом сейчас.

— Я тебе не киднэппер, — уже неуверенно сказал он. — И вообще прекрати безобразничать, — охваченный внезапной яростью, взревел он. Схватив Еву Лотту за руки, он как следует встряхнул ее. — Слышишь, прекрати скандалить, не то получишь такую трепку, что своих не узнаешь.

Ева Лотта смело посмотрела ему в глаза. У нее было смутное представление о том, что именно так и нужно укрощать диких зверей.

— Я хочу есть, — твердо сказала она. — Если меня не накормят, я закричу, как целый школьный класс.

Выругавшись, Никке отпустил ее руки и пошел к двери.

— Да, да, тебя накормят, — сказал он. — Может быть, ваша милость желает чего-нибудь особенного?

— Пожалуй, яичницу с ветчиной. Это мой любимый завтрак, — ответила Ева Лотта. — Яичницу поджарить с обеих сторон — спасибо! И если можно, побыстрее!

Никке громко захлопнул за собой дверь. Ева Лотта услыхала, как в замочной скважине поворачивается ключ, а Никке бранится за дверью.

Но вскоре она услыхала кое-что еще. То, что привело ее в восторг. Она услыхала за окном сигнал Белой Розы. Очень тихий, но тем не менее сигнал Белой Розы. И звучал он слаще райской музыки.

8

Калле вздрогнул и проснулся. Совершенно сбитый с толку, он огляделся вокруг. Где он находится? Что сейчас — вечер или утро? И почему здесь спит Андерс и волосы, словно грива, закрывают ему глаза?

Однако мало-помалу в голове у него прояснилось. Он находится в хижине, которую они построили с Андерсом, и уже наступил вечер. Солнце скоро зайдет, последние его лучи окрашивают ели на скале в ярко-красный свет. Андерс спит, потому что сильно устал!

Какой день! Строго говоря, он начался уже вчера вечером, в развалинах замка. А теперь снова был вечер. Они с Андерсом проспали почти все послеобеденное время — они очень в этом нуждались. Но сначала построили великолепную хижину.

Калле вытянул руку, ощупывая стены из еловых веток. О, до чего же хороша эта хижина! Это их жилище, маленькое прибежище, которое они соорудили подальше от киднэпперов. Здесь их никто не найдет. Хижина надежно скрыта в расселине между двумя скалами. И если прямо не наткнуться на нее, хижину трудно обнаружить. Здесь — убежище от всех ветров и мягкие еловые ветки, на которых можно спать. Скалы по обе стороны хижины еще хранили остаток солнечного тепла, так что им с Андерсом не придется мерзнуть ночью. О, какая это прекрасная хижина!

— Есть хочешь? — спросил Андерс.

Вопрос прозвучал так неожиданно, что Калле подскочил.

— Ты проснулся…

Андерс уселся на своем ложе из еловых веток; волосы у него были всклокочены, а на щеке отпечатался тонкий узор от еловых иголок.

— Я такой голодный, что, пожалуй, съел бы даже вареную рыбу, — заверил он.

— Не говори об этом, — сказал Калле. — Я, того и гляди, начну лопать древесную кору.

— Да, если прожил целый день на одной чернике, хочется чего-нибудь более существенного, — признался Андерс.

Вся надежда была на Еву Лотту. Она обещала раздобыть чего-нибудь поесть.

Утром они стояли под ее окном, готовые бежать при малейшей опасности.

— Я вытрясу душу из этого Никке, — заверила их Ева Лотта. — Я скажу, что доктор прописал мне есть каждый час. Не беспокойтесь, у вас еды хватит. Возвращайтесь, когда стемнеет!

Только Никке вошел с завтраком для Евы Лотты, они удрали, как две испуганные ящерицы, хотя дразнивший их запах ветчины щекотал ноздри. Они услышали лишь суровую реплику Евы Лотты, обращенную к Никке:

— По-твоему, я приехала на этот курорт, чтобы похудеть?

Но что ответил Никке, они не слыхали, так как были уже далеко в лесной чаще.

Позднее они перебрались на противоположную сторону острова, где и провели целый день — строили хижину, ныряли со скалы, спали и ели чернику. И теперь проголодались как волки.

— Нужно только дождаться, когда стемнеет, — мрачно сказал Андерс.

Они вылезли из хижины и взобрались на скалу. Там они удобно устроились в расселине, чтобы дождаться темноты, которая спасет их от голодной смерти. Они сидели, довольно кисло наблюдая удивительнейший в своей жизни солнечный закат и не испытывая при этом ничего, кроме нетерпения: ведь солнце садилось так медленно! Небо полыхало пожаром. На противоположном берегу залива над верхушками лесных деревьев еще виден был край багрового солнечного диска, но скоро в темных лесах исчезнет и он. Тьма, добрая благословенная тьма спустится на сушу и на море и скроет всех, кто нуждается в защите от киднэпперов. Если бы только она наступила побыстрее!

Скала круто обрывалась к воде, и снизу, где камень встречался с волнами, слышались легкие игривые всплески. Все было тихо, лишь где-то над заливом дико и жалобно кричала морская птица.

— Это начинает действовать мне на нервы, — сказал Калле.

— И потом, я все думаю, что скажут у нас дома, — размышлял вслух Андерс. — Как по-твоему, они объявили розыск?

Только он произнес эти слова, как обоим вспомнился тот самый клочок бумажки, который Ева Лотта вчера вечером положила на подушку: «Не поднимайте шума… думаю, что скоро вернусь домой. Тра-ля-ля». Даже если ее родители, прочитав записку, очень рассердились, а может, немножко и встревожились, вряд ли они сразу же обратились в полицию. А если родители Андерса и Калле посоветовались с пекарем Лисандером, то, поворчав немного по поводу бесконечных глупых выходок рыцарей Белой Розы, они тоже успокоились. Но вообще-то это, может, и к лучшему. Кто знает, стоит ли вмешивать полицию? Калле читал достаточно много про киднэпперов и знал, насколько это опасно. Во всяком случае, надо прежде всего посоветоваться с профессором. Если бы как-нибудь поговорить с ним!.

В окне у инженера Петерса горел свет, хотя повсюду было темно и тихо. Такую глубокую тишину можно было прямо-таки слышать. Если на острове и были живые души, то они, наверное, уже спали.

Нет, разумеется, спали не все! Страдая бессонницей, не спал на своем диване профессор, мучая самого себя бесконечными размышлениями. За всю свою тридцатипятилетнюю жизнь он привык находить решение любой возникшей перед ним проблемы. Но нынешнее его положение было настолько невероятным, что он мог лишь беспомощно качать головой. В своей бессильной ярости он просто ничего не мог сделать и вынужден был признаться в этом самому себе. Остается только ждать. А чего ждать? Что кто-то хватится его и начнет искать? Но он снял этот старый дом в Лильчёпинге только для того, чтобы его оставили в покое. Он собирался прожить там в одиночестве вместе с Расмусом все лето. Пройдет немало времени, прежде чем кто-либо заметит, что он исчез. От этой мысли профессор быстро соскочил с дивана. О том, чтобы уснуть, нечего было и думать! О, если бы можно было разорвать этого Петерса на мелкие-премелкие кусочки!