Прозрение - Михаил Бурцев

Так оно со временем и произойдет. Важный вклад в это внесет 1944 год год сокрушительных ударов Красной Армии, хотя никто, наверное, не мог бы назвать точно тот день и час, когда гитлеровский рейх будет окончательно разбит, Но срок этот неотвратимо надвигался, и все наши помыслы были устремлены к тому, чтобы всемерно приблизить его.

Прежде чем определять главное направление идеологического воздействия на врага, нам надо было глубоко и всесторонне проанализировать военно-политическое состояние стран и армий противника, установить их сильные и слабые стороны. Подготовить такой доклад было поручено подполковнику К. Л. Селезневу, начальнику отделения информации. В обсуждении его доклада активно участвовали почти все сотрудники отдела, а итоги подвел Д. З. Мануильский.

Итак, экономические и военно-политические возможности гитлеровского рейха еще далеко не были исчерпаны. Но все явственнее проступала его растущая слабость, которая сказывалась и в материальном оснащении армии, и особенно в ее морально-политическом состоянии. После крупных поражений на восточном фронте и в армии и в народе заметно пошатнулась вера в победу вермахта. Недовольство, войной и нацизмом все глубже проникало в массы трудящихся.

Заметно активизировалась и подпольная деятельность германских коммунистов. По нашим сведениям, в Германии, особенно на военных заводах, заметно оживились антифашистские настроения рабочих, стали возникать группы и организации НКСГ. Создавались они и на фронте. Так, в апреле 1944 года в 12-й немецкой танковой дивизии, дислоцировавшейся в Курляндии, существовала подпольная организация "Свободная Германия". "За попытку мятежа" военный трибунал приговорил 7 солдат к расстрелу и 14 солдат к различным срокам тюремного заключения{72}. Нацистский аппарат все еще твердо держал в своих руках и тыл и армию. Изощренная ложь, всеобщая слежка, ожесточенный террор, исступленные клятвы Гитлера "переломить" ход войны и предотвратить ее вступление на германскую землю - все это поддерживало фашистскую диктатуру.

- Да, вермахт еще не расшатан: лоб у него еще достаточно крепок, заметил по этому поводу Д. З. Мануильский. - А опыт научил нас остерегаться недооценки потенциала противника.

Конечно, в стане противника развивались и такие процессы, которые нашей пропаганде следовало не только учитывать, но и активно использовать. Противоречия, вызванные поражениями, усталостью от войны, ее бесперспективностью, усугублялись появлением еще одного источника деморализации и разложения: в вермахте все больше оказывалось солдат, насильственно мобилизованных в оккупированных странах. В иных дивизиях количество солдат-ненемцев доходило до 30 процентов, между тем как в начале войны вермахт по национальному составу был почти однороден. Недовольство солдат из оккупированных стран пресекалось немецкими карательными органами, но их действия лишь усиливали внутреннее брожение в вермахте. Еще более проявились антигерманские настроения в румынских, венгерских и финских воинских формированиях. Капитуляция же Италии (8 сентября 1943 года) послужила новым стимулом для разложения вассальных Гитлеру армий.

Обозначился явный спад стойкости и собственно немецких частей: опасаясь окружения, отсечения и обходов войсками Красной Армии, они нередко покидали позиции без приказа вышестоящего командования - такого, за очень редким исключением, раньше не наблюдалось. Перебежчики и пленные объясняли это превосходством боевой техники Красной Армии, высоким наступательным духом ее бойцов и командиров, возросшим мастерством ее командования. Гитлер был вынужден отдать приказ, обязывающий "любого офицера и даже солдата" применить оружие, чтобы остановить бегущих, если отступление не санкционировано вышестоящим командованием.

Этот спад стойкости немецких войск давал нам основание обратиться к солдатам противника с призывом: "Оставляйте позиции, уходите с фронта, дезертируйте". Наш отдел располагал данными о многих тысячах немецких солдат и офицеров, которые за свой отказ воевать были расстреляны, повешены или осуждены военными трибуналами; заключенные содержались в специальных концлагерях, созданных эсэсовцами в оккупированной Норвегии{73}.

И еще один достоверный факт: повышенный интерес в немецкой армии к советским листовкам и агитпередачам, и это - несмотря на самые строгие меры наказания, вплоть до расстрела. Прошло то время, когда немецкий солдат каблуком втаптывал в землю эти листовки или сдавал их по указанию офицеров в штаб, делая на них надпись: "Файндпропаганда" ("Вражеская пропаганда"). "Теперь, когда мы по горло сыты войной, - читали мы в дневнике убитого старшего врача из 27-й пехотной дивизии Германа Шнайдера, - никто не думает о победе, у каждого только и есть на душе, чтобы уцелеть, выбраться из этого ада, выжить. Теперь солдаты все чаще вспоминают листовки 1941-1942 годов, которые предупреждали, что Германия будет разбита. Раньше мы этому не верили. Теперь каждый видит, что русская пропаганда говорит правду. Ее листовки - это капли, долбящие гранит. Они научили нас немножко заглядывать в будущее и критически относиться к своим правителям". Пленный - рядовой 5-й роты 31-го пехотного полка на допросе показал: "Перед отправкой на фронт майор из штаба 24-й пехотной дивизии предупреждал нас: опасаться надо не пуль и не снарядов, а вражеских листовок, "поражающих дух солдата".

А вот что доложил мне старший инструктор отдела подполковник В. И. Немчинов, наблюдательный и чуткий к изменениям обстановки пропагандист, только что вернувшийся с фронта.

Пленные офицеры вермахта заявляют, что советская пропаганда стала органической частью жизни немецких войск на восточном фронте. Один офицер даже сослался на январский номер "Сообщения для войск" ОКВ, где подчеркивается, что "исход этой войны решается на трех фронтах: военном, экономическом и пропагандистском" - и что на этом последнем "русские пользуются хорошо организованной агитацией как боевым средством".

И хотя знакомиться с такого рода признаниями было приятно, никто из сотрудников нашего отдела не обольщался: все понимали, что враг еще силен и борьба с ним предстоит трудная, упорная и жестокая. Тем более что у немецких солдат и офицеров со времен Сталинградской битвы появился мощный "союзник" - страх, страх за свое будущее в случае поражения рейха и его оккупация Красной Армией, страх за судьбу Германии. И это чувство Гитлер искусно использовал в своих, буржуазно-националистических интересах. "Нас ненавидят потому, - неустанно твердил он, - что мы родились немцами". Советская же пропаганда доказывала, что волка бьют не за то, что он сер, а за то, что овцу съел. Теряя веру в победу, немецкий солдат, естественно, страшился поражения и потому отчаянно сопротивлялся, искренне поверив, что можно измотать Красную Армию, если серьезно держать оборону. Главное продержаться, не отступать, а там подоспеет "новое оружие", которое, по словам Гитлера, не только остановит врага, но и обеспечит победу. Этим "секретным оружием", как в свое время "тиграми" и "фердинандами", нацисты, несомненно, приободрили своих "политических" солдат, как назвал их еще в 1937 году Гесс. Введенный в первые годы войны институт "офицеров по духовному обеспечению", входивший в состав военной контрразведки, заменялся приказом Гитлера "офицерами по национал-социалистскому руководству", которые подчинялись непосредственно начальникам штабов соединений. Несколько позже его же приказом в вермахте были созданы "штабы по национал-социалистскому руководству" и восстановлено членство германских военнослужащих в национал-социалистской партии. Дальнейшая фашизация вермахта преследовала все ту же цель - укрепить этого "политического солдата" как носителя нацистских идей, способного противостоять советской пропаганде и даже бороться против нее. Лозунг фашистских правителей, сформулированный Геббельсом, "Победить или погибнуть!" особенно настойчиво внедрялся в сознание каждого солдата и офицера, впутывая их круговой порукой с национал-социалистской партией и фюрером. В этом главный смысл утвержденной Гитлером 9 января 1944 года программы действий штабов по национал-социалистскому руководству вермахтом.