Аргонавты 98-го года. Скиталец - Роберт Сервис

— Подтянитесь, старина, — сказал он. — Должно быть, вы не часто бываете в городе. Вы не слишком-то привыкли к треску шантанов.

— Нет, — подтвердил я.

— Ладно, — продолжал он, — это самая гнилая штука. Я встречал гораздо больше бедняков, выбитых из строя шантанами, чем всеми салунами и игорными домами вместе. Штука здесь в том, чтобы выжать сок, когда плод вполне созреет, а это не удается только в очень редких случаях.

Он заметил, что я слушаю внимательно, и снова вернулся к этому предмету.

— Видите ли, ребята приходят сюда после шести месяцев, проведенных кряду на участке, и город кажется им очень привлекательным. Музыка звучит, необыкновенно хорошо, а женщины, ну, они кажутся просто ангелами. Парни в полном порядке, но в них сидит сумасшедшая тоска по женскому образу, какая бывает в человеке, после жизни в пустыне, а эти женщины довели искусство закабаления мужчин до тонкости. Если какая-нибудь из них примется за вас, со своими глазами, которые так и въедаются в душу, белыми ручками и милыми ласковыми ужимками, тут уж трудно удержаться. Мужчины глупы, что приближаются к таким местам с мешочками… исключая таких как я, которые знают в чем штука, и уверены в себе.

Юноша излагал все это с чрезвычайно самодовольным видом. Он продолжал:

— Эти девочки работают на процентах. Вы можете заметить, что каждый раз, как вы угощаете их вином, лакей дает вам чек. Это означает, что, когда ночь пройдет, они предъявят их и получат двадцать пять процентов. Вот почему они прибегают к всевозможным хитростям, чтобы заставить вас заказать вино. При расплате вы, обыкновенно, швыряете ваш мешочек, а они зарабатывают и на этом. Вы думаете, что они станут церемониться из-за четверти унции или чего-нибудь в этом роде? Нет, сэр, и вам всегда достается меньшая часть. Протестовать против этого еще хуже.

Юноша посмотрел на меня, как бы гордясь превосходством своих суждений. Паркет был очищен. Девицы теперь начинали выходить из-за кулис, прихорашиваясь и болтая с толпой. Оркестр играл какой-то ликующий рэгтайм, от которого плясало сердце, а каблуки сами собой начинали притоптывать в такт. Свет в зале казался ярче, чем всегда. Белизна и позолота стен еще ослепительнее. Некоторые из девиц слегка покачивались в ритм вальса. Движения их были полны обворожительной грации, и юноша не спускал с них глаз. Он смотрел вниз на свои ноги, обутые в мокасины.

— Ги! Мне хотелось бы повертеться разок, — сказал он, — только раз, прежде чем я покину эту проклятую старую страну навсегда. Я всегда был помешан на танцах и готов проскакать тридцать миль, чтобы попасть на бал.

Глаза его приняли очень задумчивое выражение. Вдруг музыка остановилась и дирижер танцев выступил вперед. Это был высокий брюнет с богатым вибрирующим баритональным голосом.

— Это лучший дирижер во всем Юконе, — сказал Юноша.

— Начинайте, ребята, — возгласил дирижер, — поворачивайтесь живее! Не заставляйте дам ждать! Выньте руки из карманов и приступите к делу! Сейчас начнем мечтательный вальс или славный, смачный тустеп, — что вы предпочитаете. Гей, профессор, жарьте-ка вальс!

Снова раздалась музыка.

— Как вам это понравится, ребята? Неужели ваши ноги еще не превратились в перья? Вперед, ребята! Перед вами славный лощеный паркет, прелестные пушинки — барышни. Так! Так! Правильно, выбирайте себе дам. Закружите ваших возлюбленных! Потарапливайтесь-ка. Сейчас начнем. Что с вами, молодцы? Проснитесь, не стойте, как стадо баранов. Девочки красивы, грациозны, как феи, музыка гремит, зал сияет. Начинайте, ребята!

В его голосе была принудительная сила, и множество пар уже кружилось в вальсе. Женщины были восхитительны в своей грации и упругой легкости. Они болтали, танцуя, бросая своему минутному кавалеру томные взгляды и улыбки сирен. Те из них, которые не успели еще заполучить кавалера, выуживали себе индивидуумов из толпы, ласково маня их выйти вперед. Какой-то пьяный молодец вышел, шатаясь, на середину и облапил девицу. Она была молода, нежна и красива, но не проявила при этом никакого отвращения. Он топтался по кругу, орал и пел, напоминая какое-то дикое заколдованное существо. Но вдруг он споткнулся и упал, увлекая ее за собой. Толпа загоготала. Но девица добродушно подняла его и повела в бар.

Человек в грязном парусиновом костюме и моклоках вышел в круг. Его волосы были длинны и всклокочены. Неровная борода растрепана. Он неистово плясал и в глазах его сверкал огонь дикого возбуждения. Он выглядел так, как будто не принимал ванны целые годы, но и тут я не мог уловить гадливости на лице красивой брюнетки, с которой он вальсировал. Они танцевали танец за танцем в объятьях друг друга.

— Это «прожигатель», — сказал юноша. — Он только что прибыл из Доминиона с сотней унций, и ему не хватит этого на одну ночь. «Янтарь» здесь все у него подцепит. Она не позволит другим девицам даже подойти близко. Это ее добыча.

Между танцами мужчины наведывались в бар, угощая своих дам напитками. Все они одинаково легко и доверчиво бросали свои мешочки хозяину бара, который отвешивал цену. Танцы были очень коротки, а возлияния очень часты.

Веселье становилось все разнузданнее и разнузданнее. Запах пачулей смешивался с запахом съестного и испарениями алкоголя. Мужчины, обливаясь потом, кружились в неистовом водовороте. Некоторые из них танцевали прекрасно, некоторые просто топтались на полу. Девицам это было все безразлично. Они были очень мускулисты и приучены к напряженным усилиям новичков. После визита в заднюю часть бара они возвращались обратно в зал, облизывая губы, и начинали плясать с новой энергией.

Теперь не было надобности просить толпу. Волна возбуждения, казалось, затопила всех. Теперь они требовали танцев. «Прожигатель» гикал и прыгал галопом в то время как Янтарь спокойно лавировала с ним через толпу вальсирующих. Певичка по прозвищу Нелли-нажми-кнопку разговаривала с высоким человеком с белокурыми усами.

Вдруг она остановила его и направилась через зал к нам. Она подошла к юноше. Ее красивые темные волосы были разделены посредине и приподняты за ушами. В ее больших, голубых, как фиалки, глазах лежало выражение, от которого лихорадочно забился бы пульс у святого. Она заговорила с юношей с особенно обворожительной улыбкой.

— Послушайте, милый, не хотите ли пойти потанцевать со мной тустеп? Я смотрю на вас уже полчаса и жду, чтобы вы пригласили меня.

Юноша советовал мне: «Если какая-нибудь из них станет приглашать вас, пошлите ее к черту». Но теперь, при взгляде на нее, его мальчишеское лицо загорелось.

— Я не танцую, — сказал он мужественно.