Виршевая поэзия (первая половина XVII века) - Коллектив авторов

Любы же присносущная по бозе не подвижет никого на неправду;

О благих бо своих всячески прилежит и вышняя мудроствует,

Совета любителна ничтоже повредит, иже кто в нем всегда бодръствует,

Тверд бо ум о бозе тщетнаго не помышляет,

Иже кого ревность божественная к добродетели утвержает.

Весть же господь таковых от напасти избавляти,

О суеумных же упражняющихся не тако забавляти.

Блицы духом божиим водими, сии суть сынове света,

Како приобщаются таковии к злым совета?

Осеняет ли кого чем выну благодать божия, —

Мир весь и вселенная не может того совратити на путь безбожия.

Несть ли кто от века на земли, иже сотворит благое и не согрешит,

Елико же кому в чем вера успеет и в сих до конца не погрешит.

Страх господень паче всего, и держай его кому уподобится?

Любов же имея ко всем, что боле сего быти сказуется?

О ней же небесная вся и земная выну обдержит

Всех паки, благо от бога улучением его предлежит.

О сих ли подробну кто внимает,

Единыя же заповеди от всех любви да не разоряет.

Желателно таковый бога како призывати может,

Еже, в чем состояся закон и пророки, сего стяжати не может.

О истинне же прилежай, любы имея по бозе всегда,

Безмилосердием нрава не бывает таковый никогда.

Его же лествица утвержена к богу[271], благим бывает,

Щедротами сицевый и человеколюбием от всех не отбывает.

Аще природою в ком нрав добрый крепце состоится,

Зело таковый пребывати в должном своем тщится.

Слово аще истинно, ту и дело верно,

Ущедрити весть по премногу благоверно.

Даровати что неимущим зело похвално

И недры своя милостивно к таковым держати велихвално.

Ту и милость божия свыше надзирает,

И на таковых око его всевидящее призирает.

Агафон Тимофеев

Послание боярину Борису Ивановичу

Горе в небесный Иерусалим вселится желателю,

От дел ныне познаваем усердну о том подвизателю,

Сего человеколюбия дерзнух недостойный молити,

По богоданному дару могущему в скорби моей помощь учинити.

От пучины щедрот милости твоея почерпсти хощу,

Да сего ради и в недрах милования ти веселитися хощу.

Авраамля дела боголюбиве влыша творима тобою,

Ревнуя сему, Христа ради подаждь ми помощь собою.

Юже имевши в сердцы милования гостинницы,

Богарадно мою душу с телом приими в сию яко странницу.

О сем благородию твоему немнозе стужаю,

Разумения твоя по бозе паче к милости возбужаю.

И естьли благовнимателный ти слух милосердие приклониши,

Слезосоставное се вопиение мое внушиши.

У требующаго помощи бога ради моления послушати потщися,

И милость и человеколюбие над бедным во имя Христа показати не отрецыся.

В настоящем тя разумеваю мощна добро творити,

А вечных благ уповаю ж<е> за сия сторицею прияти.

Не возмогаю убо словом от многия печали на милование тя преклонити,

О всем же чаю бога благопослушна тя сотворити.

Вины, о ней же благочестие твое вкратце молити дерзаю,

И подробну ти, благодателю моему, обявити уповаю.

Честь и славу благородию твоему за се паче усугубиши,

Юже милость аще бога ради на мне, бедном, покажеши.

Бог бо не обидлив забыти дела твоего и труда и любве,

И того еже во имя его человеколюбие свое явиши до мене.

Елико по Христове заповеди паче клеврет ныне милостию поспешити,

Толико, надеюс<ь>, и во вход царствия небеснаго иных предвариши

Части благия и вселения с праведными сподобишися,

Ея ж<е> ради аще ныне неленостно добродетелию подвигнешися.

Любов убо, по апостолу, и есть и глаголется сам бог[272],

О ней же усердно рачителствуя, и ты не будеши во благих убог.

Малое сие и грубое мое писанейце прияти ти молюся,

А против сего желаемаго мною милосердия твоего прияти надеюся.

Гласне умом у врат душевнаго ти дому зелне взываю,

Аз беспомощный на милование человеколюбие твое премоляю.

Философию добру еж<е> о души любомудрие разумне возлюбил еси.

О милости и целомудрии все свое благоумие приложи еси.

Ничтож <е>, рече, тако приближает к богу, яко ж<е> святыня и чистота,

Коею ты возжделен еси всегда зрети Христа.

О них же аще за скудость ума и кратко рех,

Тем всем самого благоразсудна ведца тя разумех.

И яж<е> аки младенец немотуя, несмысленне вещаю,

Множае сим любителна тя слышателя быти желаю.

О зело потребных ми милосерде моление к тебе прострох,

Фалию подобный[273] от язв ударений бедный к милости твоей притекох.

Елика обыче твое благородие добрая творити,

Ея ж <е> желаю милости и аз дабых сподобился от тебе получити.

Вся же моя неискусныя глаголы в слезосоставной сей хартийцы[274] зде прекращу.

Да не досажду многоплетенным своим грубословием благовнимателному твоему слуху.

И бодроопасному умному ти оку.

Но о едином молю,

И слезоточие взываю:

Умилостивися!

Михаил Рогов

Предисловие к «Кирилловой книге»

Предисловие и сказание вкратце о добрей сей книзе,

якобы о некотором драгоценном низе,

вам, ищущим божественнаго писания

и всего христианьскаго сказания.

К сему вам же, любомудрия рачителем

и всякаго же богодухновеннаго учения любителем,

хотящым с жиды и с теми еретики — и с римляны, и с

люторы, и с калвины о вере претися,

чтобы им, окаянным, высокоумным не мнетися

и нашея бы православныя християньския веры не охуждати,

но подобает им, врагом креста Христова, самем себе зазирати,

зане не по подобию своя еретическия веры похваляют

и инех, не ведущих божественнаго писания, прелщают.

И нам тому их еретическому учению не подобает внимати,

но токмо достоит нечестивыя уста их сим божественным писанием заграждати.

Пониже не от бога, ни от святых его ученик и апостол,

ни от святых отец те их проклятия изъветы преданы,

но от еретик и