Семейные тайны - Чингиз Гусейнов

- Чего умолкли? Ведь речь о душе! И чьей! Друга Детства! И . так дешево вы ее цените?! Раз! - стучит молотком Бритоголовый.- Два!..

- Три! - из зала (это уже сумма!).

И снова долгая пауза.

(И так далее.)

Деньги внесены, Красная душа возвращена владельцу и он воспарил, вылетев в форточку, чтоб занять свой престол, но торг еще не завершен, ибо наши, так сказать, купюры (бумажки), на которые чем дальше… ну, это ясно! по желанию (капризу?) Джанибека,- не сам, конечно, а через доверенное лицо,- частично могут пересчитаться путем устранения конечного нуля, такая сегодня такса, на конвертируемую валюту, "в конверте", как обозначает ее Бритоголовый.

Вчера аукцион, а сегодня беседа по душам (душа отныне у обоих, и прежний холодок растаял),- ударились в воспоминания, и Джанибек краем глаза видит, что кое-кто в зале (Правая Рука) волнуется, и это его забавляет: какие иные сигналы он пошлет, кроме победных рапортов,- весь куплен и живет припеваючи, никаких забот (а припев: "Как все, так и я", из популярной песни). Напишет, что Джанибек навел на всех страх? А разве иначе дело пойдет? "Если,- сказал однажды,- не держать постоянно над головами моих земляков ВОСТРЫЙ,- так и сказал,- меч,- выйдут из повиновения и тогда словами их в РАЙ уже не загонишь".

Оттуда, из центра, пришел запрос (не переслали, а из уст в уста, когда советоваться позвали): верны ли данные, содержащиеся в КЛЯУЗЕ (Шептавший Джанибека в обиду не даст!), Шептавший жаждал услышать: "Нет!", и Правая Рука не заставил (а?) себя долго ждать. Данные верны, но что толку? Ему, временному здесь, встревать в драку? Собрать незаметно что можно (дань?) и выходить из игры (завидовать Расулу станет, как тот за океаном окажется…): ясно и без проверок - вот близкие и дальние, которые выдвинуты, возьми и перелистай телефонную книжку, и братья, и племянник, и сестра, и муж племянницы, и муж сестры, и сестра жены, далее брат жены (Салим? А куда его-то двигать, каратиста?..), и двоюродный брат тоже, и тетя жены, даже муж ее двоюродной сестры, а еще и тесть племянника, ну да, по связи которой помогал Зурначиеву,два года вакансия была.

- А разве он не умер? - И ТАМ ТОЖЕ ЗНАЮТ!

Вспомнил: умер (и мемориальная доска вбита в стену!).

И так далее, несть им числа: и книжка телефонная не поможет, ибо как узнаешь, что знатный юрист, имеющий рубрику в газете,- этим он огорошил Шептавшего.- является отцом свояка сына Старшего брата?

- Кем-кем? - переспросил Шептавший.

- У старшего брата - сын, у сына - жена, а у нее - сестра, на которой и женился знатный юрист.

- Да,- позавидовал Правой Руке Шептавший: в такие тонкости вверенного ему края посвящен!..

А Джанибек продолжает, пока Правая Рука обдумывает очередное послание наверх, шифрограмму из трех частей: УРЮК ЦВЕТЕТ, с планами, дескать, блеск, АРЫК ЖУРЧИТ, идеи на должной высоте, И СОЛНЦЕ СВЕТИТ, то бишь Конституция выполняется (и жар заливает грудь Друга Детства).

- Ту, которую глазами ел, тоже помнишь? - спрашивает Джанибек.

Ну вот, слава богу, вернулось прежнее, отлегло от сердца Друга Детства.

- Как же, конечно, помню! - заблестели глаза, и он на радостях стал тыкать: - Помнишь, как она тебя ни в какую сначала?..- И осекся. "Не забывайся!" - ему каждый раз жена.- Да, да, хорошее время было,- поспешил,- и спасибо, что вы вспомнили!

- А у тебя знаешь кто первым отделом заведует? - Эти неожиданные переходы! Как же не знает: Унсизаде!

- Представь, твой Унсизаде внук той мельничихи! - И пока Друг Детства приходит в себя: "Радоваться или снова подвох?" - добавил: - Ну вот, мы с тобой и здесь поделили ее внуков, у меня Фархад, у тебя Фарид.

А тут, как шеф заговорил, страх вдруг закрался в душу Фархада: не очень-то! У Бахадура тоже могут быть свои козыри вроде их деревни Исс, и он поспешил ответить на вопрос шефа о Бахадуре:

- Как же, я очень им доволен, деловой, исполнительный.

- Толковый, не находишь? - Шутит или правда? - Что, если мы поручим ему то самое дело, о котором ты вчера вечером (после художника!..) мне рассказывал?

- Но мы договорились, что поедет мой заместитель, и я ему все изложил, материалов столько, что требуется большой опыт, систематизировать, разобраться в сигналах

- Вот и уйдет Бахадур с головой в эти папки. А потом пошлем в длительную командировку, ну… хотя бы в совхоз (где Асия!).

И Унсизаде понял, что именно Бахадуру хотят поручить, круто изменил тактику:

- Бахадур, между прочим, уже дважды ездил по аналогичным материалам.

- И справился?

- Вполне.

- Можно будет выдвинуть на ступеньку выше, а? - И проверить Унсизаде: хочет себе в замы или нет? правда ли доволен или выгораживает свой отдел? Унсизаде в точности, слово в слово, передал весь разговор. И понимал, что рискует: а вдруг Бахадур узнает, минуя его? И о повышении в перспективе, если справится с заданием. Что ж, Бахадур любит работать, особенно по систематизации, уйдет на время в тень.

А тут новый звонок Айши:

- Сказал?

_ Что? - не поймет Бахадур с ходу.

_ О том, что Расул приехал?.. Ладно, сама позвоню, Он уже у нас. Мы ждем тебя.- И в голосе необычная для Айши возбужденность.

И вдруг к ним в комнату является Унсизаде, сосед,- а ведь он не аранец, Бахадур точно разузнал! вскочил даже с места: чтоб сам Унсизаде пожаловал?! И к Бахадуру, руку ему на плечо кладет:

- Ты иди домой. Да, я знаю.- И подмигнул даже. Ах вот почему: ну да, ведь слухи, что Расул… Не спешит.

- Иди же! - ему Унсизаде, уходя (тоже не терпится?).

А Бахадур вдруг откинулся на спинку кресла и расхохотался; сосед, прилежный малый, отложил перо, удивленно смотрит, не поймет: и приход Унсизаде, и смех Бахадура-сразу два, как бы это выразить? алогизма!

Как давно это было, когда Бахадур, полный надежд, глядел на огни большого города!..

Что-то изнутри вдруг подкатило к горлу. Бахадур быстро встал, выскочил из комнаты, и не успел закрыть за собой дверь, как "Возьми себя в руки!". Что это с ним?., и он повернулся к стене, уткнулся в окно, спрятав в ладонях лицо. И расплылось все перед глазами, увидит еще кто! Достал платок, приложил к глазам, они горели, и он проглатывал слезы, загоняя внутрь слабость. ПОЗОР!.. И это называется жизнь?.. В страхе, в ожидании подвоха, обмана, интриг, быть всегда начеку и никогда не суметь расслабиться, открыться до конца, ничего не утаивая, близкому, но где он и кто он, этот близкий?

Странно посмотрел на него дежурный, из новых кадров старшего брата, с чего бы? Ах да: никто ведь не уходит. Неэтично. Усмехнулся. Спросить бы на потеху у вахтера: "Ну так как же с тестем, если слухи о шурине подтвердятся, а? Подскажи, позвони кому, узнай!.."

И усомнился в справедливости суждения о том, что на душе становится легче, как прольешь слезу.

И неправда, что прятал лицо!..

Возвращалось самообладание, а с ним - и прежнее, давнее, когда глядел не в узкое немытое стекло, за которым расплывались огни, а в высокое и чистое окно, занимающее всю стену, и ясно видел, будто нет никакой преграды, гигантскую панораму большого города. Так ли уж и несбыточно?! С какой стати кому-то внутри лгать, подстрекая к видениям? (и гонит, и гонит только что пережитое).

Как много людей высыпало на улицу, и все шли навстречу, а он продирался сквозь толпу, и его раздражал поток, а люди идут и идут, куда их столько?! будто демонстрация какая, и в нем рос азарт, он шел напролом, и люди растекались перед ним, неистово несущимся, шел, убыстряя шаг, и бросил в толпу, распаляясь все более, свое излюбленное, как это в нем вдруг родилось? неспроста ведь!! и не у другого кого-то, а именно "у него, Бахадура, и вылетело, кто-то озарил его душу: "И вы будете носить!.."

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ, и последняя, И СНОВА О СОЛНЦЕ, КОГДА ОНО В ЗЕНИТЕ, и столько в нем яростного жара, что Джанибек прервал свои размышления, встал с крутящегося кресла и сдвинул шторы на выгнутой стене, всевидящий стол укрылся в тени. А весь из края в край кабинет залит белым слепящим светом, и вернулся к началу, чтоб приблизиться к концу, когда вести о Расуле ворвались через Волчьи ворота в Овечью долину, и заполонили, будоража и тревожа, душу Джанибека, пока Расул гуляет по Колодезной и Кипарисовой, Хазарскому и Космическому проспектам, мимо пустыря, огороженного ныне высоким забором, где некогда БЫЛ ДОМ И ЖИЛИ СЕСТРЫ, А У НИХ БРАТ, домов высотных и глинобитных, с железной решеткой на окнах, тут же за углом Шайтаньего дворца, и крыши плоские и островерхие, сверкающие жестью, залитые киром, и вечно протекают, и радующие взор черепицей, и антенны! и купола! и башни с бойницами!

И УСТАВИЛИСЬ НА РАСУЛА, прочерчивая его недальние маршруты, но и заглядывая в душу, глаза Джанибека,- зримые и незримые телескопы, будто он звезда какая из созвездия Семи Братьев, и бинокли, как в спектакле, и сквозь защитные стекла, и всякая иная автоматика.

А ПРЕЖДЕ ШЛИ ЗА БАХАДУРОМ, чтоб не упустить его из виду.

Да, каждый занят своим делом: