Семейные тайны - Чингиз Гусейнов

- Кстати, как Джанибек? - ему Расул.

- А! - сказал, махнув рукой (отпечатался жест). Все думали как Хансултанов, но вслух произнес он, да еще рукой махнул. Кровь прилила к лицу Айши: так рисковать! А вдруг ВИДЕО и СЛЫШИО? Махмуд вытаращил глаза: он бы наверняка знал о переменах. Или что-то идет, минуя его?

В воздухе зреет. Время такое, что краснобайством никого не обманешь. Сколько ни напускай туману (пыль в глаза?), а спросят: показывай работу! Да-с, в воздухе столько всякого взрывчатого (фальши?), что… а что? И тучи грозовые скопились, незримый разговор с подземными пластами, взбурлят, прогрохочут. Как будто стабилизировалось, думают Аббасовы, ан нет! Грядет новое, кто-то устал, выдохся, кое-кто и успокоился. А Махмуд, было такое, скрывать не станет (и готов если что - раскаяться!) - клялся, ляпнул: "Да умрут разом все мои четверо (несуществующих) детей!" Чтоб верность Джанибеку выказать; так что тот (в разговоре с Бахадуром) вовсе не спутал (с Гегелем - да, Махмуд к отрицанию отрицания не причастен, а с клятвой -. нет, было!).

Если бы Махмуд стал суммировать, жаль, забросил автоматику, то что же получается? И вычислил бы - с учетом неумолимого времени,- что кое-кому не уйти, не спрятаться. И начнут с ведомства Айши, а первым уберут ББ, всем надоел Друг Детства,- ни проблеска мысли; АА, он же Правая Рука, уж, казалось бы, что ему? пополняй, как предшественники, коллекцию, можно и без хобби! и в ус не дуй,- апатия в глазах, а однажды размечтался, вспомнив далекую деревушку на берегах могучей реки, и синеглазая с русыми косами красавица, какой была некогда жена,- а теперь и внук, и внучка, а дочь зашивается в своем НИИ,выглядывает, обнаженная, из-за кустов… Так он ее впервые увидел в знойный день и влюбился.

Нет, влезать-вмешиваться не будет, тихо усидеть и сматываться отсюда, пока цел. Помнил, как Самый при Шептавшем наставлял: "Джанибек Джанибеком, а гляди в оба!.." - Дескать, "дикие племена, там и многоженство, и гаремы, так сказать,- ухмыльнулся,- разработана даже система наслаждений, изучите по нашим материалам, не вникайте очень уж глубоко, а так, чтобы иметь лишь представление". А потом один на один остались с Шептавшим, и тот сказал Правой Руке в открытую:

- …приглядись, а детей своих оставь пока здесь.

"При чем тут дети?" - подумал, но не стал спрашивать (и без совета Шептавшего решили с женой, что пока поедет один).

- …и не спрашивай, почему так советую, разберешься сам.

- Лишь дочь да внучка.

- Тем более.

И разберется, как прибудет: чертежница его исчезла средь бела дня,- только вчера приказ о ее назначении подписал, рекомендовали ее в центре, должна была, по их данным, расписывать схему кланов,- каштановые волосы, правильная речь, понимает неотразимость своего взгляда. Потом слух пошел, что похитили, и он возмутился было, а телохранитель ухмыльнулся, повторив слова Шептавшего: "Не вникайте".

- То есть как? - не понял.

- Образуется… Такое здесь часто случается, жива-здорова, кому-то приглянулась.

- И что же, не искать? - И тут же за телефон, чтобы позвонить Джанибеку: "Что ж это творится?!" А он уже слышал.

Кстати,- спросил,- что за схемы кланов?

- Кланов? - Удивление, в свою очередь, выразил и он.- Не кланов, а должностных связей. Для удобства.

- Есть соответствующие справочники, я, в конце концов, могу вас проинформировать… А ее разыщем и найдем.

И найдут: то ли добровольное, то ли вынужденное замужество-сожительство, с кем-то из местных мульти,- отказалась расписывать схемы, исчезли и данные (всплывут частично в анонимном донесении против Джанибека, очевидно, не поладили между собой кланы)

- Не вникайте,- снова ему телохранитель. И, промолчав, добавил: - А то худо будет.

Угроза?! - возмутился было, а тот плечами пожимает

Если вы не хотите, чтоб на золотом подносе, и не фигурально, а на самом деле золотом, преподнесли вам головы ваших детей, что ж, вмешивайтесь, ищите, объявляйте розыск утерянных бумаг, заводите дело, скандальте, прессу подключите и так далее.- И как ни в чем не бывало: - Шучу, конечно, это, так сказать, для картинности.

А между тем Махмуд размышлял (пока Правая Рука кляла судьбу): с кого начнут? Может, с ГГ (грешен, а в чем - не ведает, или делает вид?), запятнан как-никак, цех - цепочка, и тянут, тянут, вышли за пределы, а конца-края не видать, умело его зять орудовал (устранен!). Вовсе перестал думать гигантоман, поддакивает да курит, вычищая мундштук. "Меньше бы курили",- ему, и он тут же на глазах у всех пачку выбросил! хоть бы не так публично! и мундштук с никотиноуловителем, которым хвастался, кто-то привез издалека. Аж Джанибек возмутился: "Зачем сразу-то?! Будь мужчиной!" Ну, какой инициативы от них ждать можно?

"И вам бы,- Махмуду задание,- чем всякие клятвы придумывать…- Умолк, а у Махмуда вдруг забегали глаза, и хрип внутри, задохнется еще!..- Да, новые бы формы найти, а то тишь да благодать!"

Нутром чует Махмуд: скоро начнется. Без взрывов. Фигура туда, фигура сюда, а кое-кого в запас.

А вот и Бахадур. Нет, не похож: у того парня (кого Расул принял за Бахадура) была вельветовая куртка.

- Ты всегда в этом твидовом пиджаке? - странный вопрос Расула, но замешательство Бахадура:

- Да. А что?

- Очень тебе идет! - Неужели Расул и с той обознался? Как ее? Да, Анаханум! - Слыхал, слыхал о твоих блестящих успехах!

- Каких? - недоверчиво спросил Бахадур.

- О служебных, каких же еще?

- Мало ли какие успехи могут быть? - шутит Хансултанов (ох уж эти его шутки! ну, начисто забыл про Зурначиева, рад, что забрали его и командировка затянулась! ).

- Молодец, хорошо шагаешь! - Расулу отчего-то весело. И добрый.- Ну как, Унсизаде не очень? Если что, скажи мне, я этого Унсизаде!..- Ведь Фархада Расул двигал, Фарид тогда и вовсе никому неведом был, школьник. А Расула в те его два года (и тридцать семь дней) хотели в замы к… Фариду.- Что-то не в духе ты, а? Угадал? Я, брат…- И обнимет Бахадура. Они все его, Бахадура, любили: и зятья-шурины, и сестры.

- В отпуск? - спрашивает у Расула.

- Вот-вот! И до тебя допытывались. Может, я снова сюда, а? Рад? Тебе пошло б на пользу. Я б тебя ррраз - и над Унсизаде!

А Бахадур вдруг не в своей тарелке: вроде он дитя перед Расулом, тот игрушки его рассматривает, и любимого Белого Коня, сейчас о дневнике спросит, а там - блеск! к морю как-то шли, и Расул Бахадура на плечи к себе: "Ну как, видишь море?" А он и вправду увидел море, обрадовался; и вроде бы - за глаза ведь, не видя! - они с Айшой недавно кости его перемывали, и он как равный о Расуле (!), соглашаясь с Айшой. Неуютно Бахадуру с Расулом, скован, что-то не так, а что - разобраться не может, в крови потому что детское, он мальчик, а тот - гигант!.. "Расул да Расул!" - говорили часто, а его уши ловили, вгонялось в плоть и кровь,- как теперь изгнать? А вдруг правда? И он - над?!

Потом Аскер Никбин. Рассказывал, когда Бахадур пришел:

- Ну да,- и хохочет щедро, в комнате клокочет его счастливый смех, такой искренний, что смеются все.- Пришли, думаю, за мной, возьмут меня: вот ордер, и все такое!.. Былые страхи живучи, да, да, скрывать не буду, животный такой страх. А еще и бандиты! Помните, как его? ну, расстреляли!.. Словом, Айна меня будит: звонят! Спросонок думаю: телефон? в такой поздний час? А потом вспоминаю, что телефон выключен! Мы его на ночь выключаем.

- А вдруг важный звонок? - прервал его Расул.

- Важный? Одни графоманы ночью звонят, из-за них и выключаю! "Слушай!" звонит, он, видите ли, по ночам пишет, и вдруг гениальный сюжет или строфа,- с кем поделиться? Вот и звонят мне как аксакалу. А разве нет? не пустовать же майдану поэзии, где некогда высился седой поэт-аксакал. Надоело!.. Звонят. Айна тормошит меня: в дверь! три часа ночи! И вдруг страх!

"Кто?" - спрашиваю. Мужской голос: "Откройте, письмо вам!"

"Приносите утром,- я им,- такого еще не бывало, чтоб ночью!"

"Мы должны немедленно!" А я в глазок смотрю - трое за дверью! "От кого?"

"Откройте - узнаете!" "Распечатайте, я вам разрешаю!.." В общем, взыграла во мне кровь, будь что будет, думаю, и что же?! Письмо! В каждом углу пакета сургуч! "Распишитесь". Они, оказывается, как прилетели, должны развезти. А письмо - всего две строчки, но зато какие! "Сердечно поздравляю книгой! Желаю новых успехов!" Откозыряли мне, а я им: "Нет уж!..- говорю.- Айна,- кричу ей,стели скатерть, пировать будем!" Аскер Никбин послал новую книгу, где стихи, поэмы, драмы, даже одна трагедия, кое-что из Пэ Пэ, Прозы Поэта, воспоминания о Поэте-Аксакале, и как напутствовал: "Я ухожу спокойный за нашу поэзию"; миниатюры, кем-то названные маленькими романами, даже интервью: "Как я готовился к роли в кино?" - почти каждое стихотворение с посвящением: и Айне, это когда она однажды поправила его, говоря о своем умении,- не девять пельменей в ложку, а тринадцать! - и он написал, с освящением "Сестрам Аббасовым", воспел культ женщины в родном краю:

"Она без опасности для жизни станет между кровниками (а где они??), и кровники бросают свои кинжалы (!); она кинет в ноги дерущихся платок, и соперники примиряются; она пойдет в бой, взяв с собой колыбель с младенцем, и когда муж погибает, берет его ружье и стреляет, укачивая ребенка" (а ведь предвидел!..) И Агилу посвящение, это когда он предложил закодировать строки отца (Аскер не уловил издевки сына), а однажды принес сочиненные машиной белые стихи, и на Аскера повеяло печалью, и эта печаль родила несвойственные Аскеру нотки пессимизма; и скульптору, изваявшему его бюст,- у Расула тоже была эта книга. "Это как Коран или Библия, которую никак не осилишь!" - ирония, конечно, но Аскер принял за чистую монету и обещал посвятить Расулу сонет; и послал книгу по СПИСКУ (который что ни день печатается в газетах), никто, может, не сообразил, а он первый, и в восточные, и в западные, но кто прочтет? это неважно, рассудил Аскер: объем! да еще иллюстрации. И бумага меловая! Яркий переплет. Фотография на фоне нефтяной вышки, не слышать не могли, а раз так, то знак уважения; Аскера представляли на Южном (темнит с чего-то Ташкентском)-кинофестивале, он - в роли Бабека, потому и письмо (от Рашидова?).